Ричард Кнаак - Хрустальный Дракон

— Последние несколько дней ты к тому же стала гораздо быстрее уставать, — напомнил ей птица-лев. — По правде говоря, я начал беспокоиться еще до того, как мы высадились на землю.

Его голос теперь был более озабоченным, более понимающим. Оба, и он, и его супруга, были очень импульсивными натурами.

Годы изменили тебя, Грифон, или, может быть, просто ты стал более открытым. Волшебница внимательно посмотрела на Тройю. Несмотря на гибкость ее тела, были заметны намеки на возраст; война, несомненно, наложила свой отпечаток. Сколько живут люди-кошки? У Тройи были слабые, если вообще были, волшебные способности, и это означало, что она, как и король Меликард, будет стареть быстрее, чем тот, кого она любит. В этом отношении никогда нельзя было предугадать, сколько проживет Грифон, если он умрет своей смертью. Он не был таким, как Кейб и Гвен; его жизненный путь может быть таким же, как и у Короля-Дракона, а может быть, даже более долгим. Вполне возможно, он тоже задумывался об этом, а значит, время, которое им было отпущено, чтобы быть вместе, было для него драгоценным. Сознание того, что годы ее жизни ограничены по сравнению с его годами… только делало особенно важным, чтобы новорожденный появился на свет счастливым и здоровым.

У нее был только один ребенок за все это время, — рассуждала волшебница, все еще рассматривая взволнованную женщину-кошку. — Очень даже может быть, что это ее последний шанс. Не было также сомнения и в том, что Тройя и сама очень хочет этого ребенка. Из того малого, что Гвен знала о людях-кошках, она помнила, что у них обычно бывает много детей. У Тройи был только один ребенок, а ее народ детей считал самым ценным, что можно было иметь, и о них очень заботились. Она не может себе позволить потерять и этого.

— Гриф, мы договорились, что сделаем это вместе! Грифон опять выпустил когти, но вовсе не по поводу того, что сказала его жена.

— Ты будешь со мной, Тройя, обещаю тебе. Я также обещаю тебе, что я возвращусь с головой Д'Фарани, если только потребуется показать тебе, что Демион отомщен, но сейчас я вижу, что должен сделать это один.

— Ты не будешь один, Грифон, — быстро заметила волшебница. — Мой муж и Темный Конь уже там. Найди их. Их задача связана с твоей.

И проследи, чтобы мой муж вернулся ко мне! — беззвучно добавила она.

— Это так.

Он обнял жену. Сначала она оставалась неподвижной, но затем обхватила его с не меньшим чувством.

— Я знаю Драконье царство, Тройя. И поверь мне, когда я говорю, что это единственное место, куда я не могу тебя взять. Я не имею права рисковать твоим здоровьем и нашим будущим ребенком. Ты прекрасно знаешь, почему леди Бедлам осталась здесь, а не последовала за мужем. Разве ты будешь из-за этого относиться к ней хуже, чем к ее мужу?

Женщина-кошка встретилась взглядом с Гвен.

— Нет. Никогда. Я слишком давно знаю ее по письмам, чтобы поддаться на такую глупость. Однако если бы я только могла пойти! Ведь там я оставила Демиона!

— Мы его оставили там. И никто из нас не мог заранее предвидеть, что там произойдет, — он пронзительно, по-птичьи вскрикнул. Если бы он был человеком, он бы тяжело вздохнул. Грифон, не задумываясь, переходил от человеческих привычек к повадкам животных. — Мы вышли на охоту, и мы будем охотиться, но убивать на этот раз должен я один. И я это сделаю.

Высокую волшебницу передернуло. И опять она сама себе напомнила, что ее гостей нельзя оценивать но человеческим стандартам, но имело значение не только это. Война и смерть Демиона изменили Грифона так, как никогда бы не смогла этого сделать Поворотная Война. Это становится слишком личным. Не означает ли это, что ей стоит удержать его от этого путешествия? Но в то же время она была рада его появлению. Оно означало большую надежду на помощь Кейба.

— Тебе надо поесть и отдохнуть, Грифон. И пока ты не сделаешь этого, я не позволю тебе никуда отправляться.

Он кивнул в знак благодарности и взглянул на жену.

— Если леди Бедлам позволит, я бы предпочел, чтобы ты осталась здесь. Лучшего места, чем здесь, у нее, не придумаешь.

— Есть еще одно место, — поправила она его. — Это быть рядом с тобой.

— После Легара.

— Она может оставаться здесь столько, сколько потребуется. Ты же знаешь, Грифон.

— Ну, значит, сегодня вечером я отправлюсь в Зуу и попробую там отыскать следы Кейба.

— Ты будешь телепортироваться? — в голосе Тройи опять прозвучала тревога.

Грифон, казалось, этого не заметил.

— Я хорошо знаю этот район, и это сэкономит мне несколько дней, которые понадобились бы, чтобы добраться туда. А уж оттуда я насколько можно осторожно телепортируюсь в самый центр Легара.

— А это не опасно? — спросила Гвен. — Ты можешь материализоваться и оказаться перед самым патрулем волков-рейдеров.

Он посмотрел на нее почти без всяких эмоций.

— Никто не знает их так хорошо, как я. Поверьте мне, леди Гвен.

— И все-таки я не согласна. Я должна быть с тобой, Гриф.

— А ты и будешь, — Грифон положил руку на сердце. — Ты всегда будешь здесь.

Гвен предоставила им возможность побыть вдвоем, а сама задумалась о Кейбе. Она, как и Тройя, все еще была расстроена тем, что ей пришлось остаться, хотя обе прекрасно понимали, что это делается вовсе не из-за того, что их мужья видят в них обузу. Даже если бы Грифон предложил занять ее место и приглядеть за детьми, она прекрасно осознавала, что отклонила бы это предложение. Кто-то из родителей должен был быть здесь с детьми, особенно учитывая, что в Драконьем царстве многое так изменчиво, а миссия с самого начала должна была быть миссией Кейба, ведь именно с ним вступили в контакт. Это был выбор, который сделал бы не всякий родитель, но это был ее выбор, и она должна жить с ним.

Гвен успокаивала себя тем, что присутствие там Грифона намного увеличит безопасность Кейба. Столкнувшись с птицей-львом, ее мужем и неугомонным Темным Конем, ни волки-рейдеры, ни Хрустальный Дракон не останутся непобедимыми. Вполне возможно, что ситуация не столь ужасна, как они это предполагают. Есть даже шанс, что Кейб может вернуться еще до того, как их старый друг чуда отправится.

То, что с ним пока ничего не случилось, было лишь самонадеянным предположением.

Голубой человек, спотыкаясь, пробирался сквозь ненавистный туман, проклиная способность этого порождения волшебства проникать даже в самые, казалось бы, незаметные подземные проходы. В такой густой трясине, обволакивающей все вокруг, было довольно трудно что-либо увидеть даже с зажженными факелами.

И в то же время в этом тумане было что-то еще, что-то притягательное, манящее. Он чувствовал присутствие энергии, свободной, необузданной силы, снующей во мгле. Д'Ранс видел и доказательства этого. Он своими глазами видел, как полы искривлялись и выворачивались; видел, как стена буквально всосала в себя человека так, словно его вовсе и не было; в тумане кувыркались фантастические фигуры. А наверху, на поверхности, можно было столкнуться еще и не с таким. Северянин знал, что это только пресловутая верхушка айсберга. Город квелей, казалось, был пропитан неукротимой энергией. Было ли это сделано преднамеренно или это было чистой случайностью, он не знал. Но по этому поводу рассуждать было некогда. Сейчас ему надо было добраться до поверхности и посмотреть, что же все-таки творится там. Но как бы ни был ему противен туман, он предлагал ему возможности, которые нельзя было даже сравнить с возможностями лорда Д'Фарани. Он непременно должен был выяснить происхождение этого тумана.