Иван Охлобыстин - XIV принцип

То ли упоминание хозяина замка, то ли произнесенное заветное слово произвело на женщину особое впечатление, но тон ее голоса стал значительно дружелюбнее.

— Гость Лорда?! — уважительно повторила она, поклонилась мо­лодому человеку и представилась: — Анна Жолиго. Я певица. Лорд удостоил меня высокой чести петь на церемонии.

— Магнификус. Друг Лорда. На данный момент — бог Войны. Можно сказать, что в командировке, — в свою очередь поклонился женщине тот.

— Разве бог Войны кому-нибудь кланяется? — удивилась Анна.

— Разве богу Войны это возбраняется?

— Богам все можно, только как-то непривычно.

— Что, вам другие боги никогда не кланялись в ответ на ваш по­клон?

— Я еще не встречалась с богами.

— Вот видите.

— Теперь я буду знать, что боги, кроме всего прочего, галантны, — улыбнулась женщина и смущенно поинтересовалась: — Трудно быть богом?

— Звучит как название романа, — заметил Магнификус и отве­тил: — Я еще не знаю. Я здесь недавно и пока мне все нравится. А трудно быть вампиром? Вы ведь вампир?

— Увы, — сказала Анна. — Неприятно.

— Зато вы живете дольше, чем обычные люди.

— Мы не живем, мы существуем. А дольше... Что проку? Десяти­летиями лежать под землей — не лучшее времяпрепровождение.

— Под землей?

— Конечно, под землей. На старом кладбище Мариенбурга, на окраине, и даже не в своей могиле, а в склепе жены бакалейщика.

— Почему не в своей?

— Чтобы не нашли. При жизни у меня была плохая репутация. Могли раскопать и вбить осиновый кол. Вот мы с женой бакалейщика и поменялись. Ей осиновый кол не повредит, а мне спокойнее.

— Так все-таки вбили?

— И не один. Еще и голову отрубили.

— Злые люди, наверно?!

— Их можно понять. Я раньше много зла им причинила. Вы же знаете, что такое Жажда?

— Я видел одного молодца, который сам себя съел.

— Может быть и такое, но мне повезло — у меня стальной гроб. Крепкий. Очень крепкий. И тесный. Я не могу шевельнуться, только кричу, когда приходи т Жажда.

— Если не секрет, кем вы были раньше?

— Разве от богов можно что-то скрывать? — резонно заметила Анна и ответила: — Я была камеристкой принцессы Нефераты.

— Это она вас заразила? — догадался Второй, снова припоминая рассказ Теклиса.

— Один из ее фаворитов, — кивнула женщина, — мне однажды приказали петь на закрытой дворцовой вечеринке. Я ему понрави­лась, и он мне предложил с ним переспать. Мне он не понравился, я отказалась, а он меня укусил и я заразилась. Теплый был вечер. Каштан цвел.

— Где сейчас этот фаворит?

— Его убил мой жених. И сжег.

— Вы все рассказали жениху?

-Да.

— Бедный парень. Где он сейчас?

— Вечером будет здесь. Он один из претендентов на Кубок Насы­щения.

— Будем надеяться, что ему повезет, — ободрил Анну Магнифи­кус и полюбопытствовал: — А кто приехал вместе с вами?

— Фориус — органист.

— Тоже вампир?

— Не жаждущий.

— Он что, какие-то подвиги совершил?

— Он написал много хорошей музыки, и Лорд наградил его Куб­ком. Все «не жаждущие» попросили Лорда за Фориуса.

— Благородно. Но где здесь орган? Я обошел весь зал и органа не заметил.

— Орган в той стене, он спрятан в камне. Под потолком есть про­ход к нему. Фориуса туда поднимут на веревке.

— К чему такие сложности? Зачем орган прятать?

— Золото, — вздохнула женщина. — Орган из золота. Если люди захватят замок, то они перельют орган на монеты и будут ими в каба­ках расплачиваться. А этот орган лучший из всех существующих. Ему почти три тысячи лет. Его нельзя потерять.

К Анне подошел слуга и что-то ей шепнул.

— Простите. — обратилась она к Магнификусу. — Фориус просит меня ему помочь.

— Идите, — отпустил ее Второй и вернулся к себе в покои.

Там он несколько минут побродил по кругу вокруг кровати и в кон­це концов лег на нее. Стал смотреть на пламя.

— Почему они никогда не прогорают? — пришло ему в голову. — Может, их незаметно меняют или они бесконечные, как патроны в пи­столетах ван Хала? Интересно, как он там? Может, посмотреть?

Магнификус начертил рукой в воздухе перед собой свое имя и вы­звал сферу сафери.

— Хочу какое-нибудь приспособление для того, чтобы посмотреть

на Йохана, — скомандовал он.

Из сферы выделился тусклый кружок с изображением глаза. Мо­лодой человек ткнул в него пальцем, но ничего не произошло.

— Не хватает этого, как его, ворпстоуна, — понял Магнификус и тут вспомнил о подарке Шарскуна.

Он вытащил из-за шиворота флакон с осколками варп-камня, отвинтил крышку, поставил раскрытый флакон рядом с собой и снова вызвал сферу. На этот раз большая часть символов свети­лась.

— Хочу некое приспособление для того, чтобы посмотреть на Йохана, — повторил Второй и нажал на появившийся символ.

Тут же над его головой повис возникший ниоткуда хрустальный куб. Внутри куба явственно зазвучал голос Охотника, и на хрустальной поверхности появилось его изображение.

— Уточним еще раз, почтенный Лоренцо, — говорил Йохан, воссе­дая за столом перед каким-то хорошо одетым господином. — Две сот­ни пикинеров, сотня лучников, сотня всадников, сотня пеших мечников и десять катапульт. Никаких грабежей по дороге к месту сбора. При­бытие в срок. На время битвы полное подчинение воле моего господи­на. Верно?

— Оно все верно, любезный, — манерно переминая пальцы, уни­занные перстнями, ответил Лоренцо. — Однако мой рассудок печалит мысль о недоплате.

— О какой недоплате? — прозаично возмутился Охотник и тряхнул мешком с монетами. — Вы мне, почтенный, сами эту цифру назвали.

— А корабли? — вкрадчиво заметил его собеседник. — Мои сорат­ники, да оградит их небо от беды, должны добраться до границы неза­метно. Сей замысел от вас же исходил, любезный Йохан. Но незамет­но — означает море, а море означает корабли, что значит — дополни­тельные деньги.

— Тогда иди пешком. Я больше не дам, — упорствовал ван Хал. — Деньги чужие и большие. Так тебе еще никто не платил.

— Согласен — не платил, — продолжил поэтично торговаться Лоренцо. — Согласен, что большие. Но вы, любезный Йохан, меня не на пикник зовете, а на битву. Причем смертельную, откуда я и треть своих людей fie выведу. О чем скорбит душа, трепещет сердце.

— Тогда — до свиданья, — убирая мешок со стола, решил стойкий к поэзии ван Хал.

— Ладно, давай, — протянул руку тут же присмиревший наем­ник. — С тобой торговаться, как дерьмо жрать. Без удовольствия.

— Перестань собачиться, Лоренцо, — протягивая ему деньги, ска­зал Охотник. — Ты меня знаешь — я в долгу не остаюсь. Во всех смыс­лах. Нормально поработаешь, условия выполнишь — отдам остальные. Уйдешь с задатком — найду и порву всех твоих любезных соратников, о которых твое сердце трепещет. Будешь заново людей набирать.