Татьяна Патрикова - Тонкости эльфийской социологии

Пришлось выбраться из кровати. Я сам не мог понять, чем мне помогут бесцельные метания по комнате, но одну вещь все же сделал с весьма определенной целью. Подскочил к двери и задвинул в пазы небольшой кованный засов, чем-то напоминающий наш отечественный шпингалет, только раз в десять побольше и с витушками, в стиле средневековья. Зачем мне понадобилось закрываться? Не знаю. Был зол, хотелось рвать и метать, а еще орать и не просто так, а на конкретного мерцающего. Но я все еще пытался сдерживать собственные полуночные бредни. Какая к чертям собачьим ревность? Это же Ир. Ир! Мой друг. Мы ведь с ним договорились, и он сам еще вчера настойчиво напоминал мне об этом уговоре. К тому же, если мутить что-то с Иром, то это будет не одноразовый секс, это уже будут отношения. Полноценные, взрослые, с чувством и всеми прочими атрибутами. А оно мне надо? С ним надо? Нет. Совсем нет. И все же, я продолжал маяться.

Сколько я простоял у окна, даже приблизительно сказать не могу. Вздрогнул лишь когда услышал, как кто-то попытался толкнуть мою дверь без стука. За окном к тому времени уже была непроглядная ночь. Только редкие звезды освещали мир. Впервые осознал, что над Халярой две луны. Возможно, раньше одной было почти невидно, а сейчас они обе так расположились на небе, что я, наконец, их разглядел. Или я сам по себе был невнимательным и к местному небосводу не приглядывался. Теперь уже не дознаешься.

Засов я так и не открыл. Что это было, как не вредность? Самое смешное, что в тот момент, я считал, что мне стыдиться нечего, это Ир – предатель, во всем сам виноват. Знаю, по-детски это, но когда на первый план из всех щелей вылезают чувства, от которых последние несколько недель только и делал, что осознанно отбрыкивался, сделать что-то с самим собой очень трудно. Я так и остался неподвижно стоять у окна. Но Ир не был бы почти архимагом, если бы не нашел способ попасть в мою комнату в обход двери.

– И как это понимать? – раздался холодный голос мерцающего за спиной.

Наверное, открыл портал и просто-напросто переместился ко мне сюда. Ох уж мне эта их магия!

– Никак, – скупо откликнулся я, запретив себе скатываться в банальную, недостойную нормального парня истерику.

– Намекаешь, что больше не желаешь меня видеть или это ты не от меня закрываешься?

– От себя, – честно ответил и обернулся. – Как все прошло?

Ир сразу отвечать не стал, приблизился ко мне и замер напротив. Осмотрел меня с ног до голову. Заявил:

– Раз так, завтра поговорим, – объявил мерцающий, резко развернулся на каблуках и потопал обратно к двери. Похоже, в нем говорила оскорбленная гордость. А во мне подала голос опротивевшая во всех смыслах честность, которую я сам еще совсем недавно колокольчикам рекламировал.

– Просто ревную, – вырвалось у меня, пришлось спешно отвернуться обратно к окну, – Прости.

Думал, он все равно уйдет. Уж мне-то не знать, какой он гордый. Но нет. От двери раздался тихий голос.

– Они их стыдятся.

– Что? – вырвалось у меня непроизвольно и я снова оказался с Иром лицом к лицу. Он приблизился почти беззвучно. Вот это выучка!

– Кто кого? – спросил, смотря на него, Ир моргнул, потом ответил.

– Рыцари стыдятся того, что проводят ночи со служанками. У них тут добрая треть рыцарского кодекса посвящена прекрасно даме, ради которой следует совершать подвиги и прочие безумства. Благородная, непорочная дева, ради которой они должны беречь себя и все такое. Но молодость требует свое, и найти веселую селянку, которая согласится за пару топорных комплементов провести с тобой ночь, куда проще, чем добиться расположения благородной леди. Вот они и тискают служанок в темноте, стыдясь даже смотреть на них, когда все заканчивается. И сбегают при первой возможности, в один миг забывая о всех дифирамбах, что им пели для того, чтобы на сеновал затащить. До того, чтобы принимать их в своих собственных постелях никто из рыцарей не опускается.

– Слушай, а зачем тогда девчонки соглашаются? – сначала задал вопрос, потом сам осознал, каким глупым он был.

Ир демонстративно закатил глаза к потолку.

– Они же крестьянские девки! Как кто-то из них может отказать рыцарю?

– То есть их фактически принуждают?

– Нет. Они сами на все соглашаются. Это же психология подчинения, тебе лучше меня о ней должно быть известно.

– Переводчик мой выпотрошил? – тихо спросил я, даже не удивившись познаниям мерцающего.

– Выпотрошил! – откликнулся он с вызовом и вскинул голову.

– Все ясно, – вырвалось у меня. Вздохнув отошел к кровати. Спать все еще не хотелось. Но в ногах, как известно, правды нет. Присел на край. Снова поднял глаза на Ира. Тот все еще стоял ближе к окну и не делал в мою сторону ни одного движения. Встретившись со мной взглядом мерцающий неожиданно спросил:

– Ты, правда… – и осекся.

– Правда. Знаю, что глупость несусветная, и все равно.

– Зато теперь ты лучше понимаешь, что чувствовал я, – пробормотал он и сделал несколько шагов в мою сторону, – Будем спать? – почти робко спросил Ир, и я не узнал его. Откуда в нахальном и вредном мерцающем такая робость? Но ничего не сказав ему на это, молча забрался на кровать с ногами и похлопал по матрасу рядом с собой. Ир почти сразу оказался рядом.

– Андрей, – уже забравшись под одно со мной одеяло, позвал Ир.

– М? – откликнулся я, приоткрыв один глаз.

– Ты ведь сможешь поговорить с ними об этом. Неправильно же, когда так… – прошептал мерцающий, выдавая себя с головой. Похоже, он сочувствовал девчонкам. Оказывается, не такой уж он у нас эгоист и эгоцентрик, как мне казалось.

– Ну, если ты просишь, – не удержавшись, подколол я.

– Прошу, – тут же с готовностью откликнулся он, и сразу стало ясно, как для него это важно.

– Хорошо. Только ради тебя, попробую.

– Так уж и ради? – пряча лицо в подушку, протянул мерцающий невнятно.

– А почему нет? Если ради кого и идти на жертвы, то ради друга, нет?

– Да. И не запирайся больше. Я все равно войду, но хоть не так обидно будет, – прокомментировал Ир и повернулся ко мне спиной.

Ничего не ответив ему вслух, про себя пообещал, что больше не буду. И забылся неспокойным сном. Вот и поговорили. Дураки оба, да?

Утро для нас с Иром началось ближе к полудню, когда к наше сонное царство заглянул не кто-нибудь, а Алый собственной персоной. Причем, светлого настолько смутил вид нас спящих, что у него даже уши заалели. Благо, Ир почувствовал его взгляд, проснулся и растолкал меня. Так что первый на сегодня сеанс терапии мне пришлось проводить не вылезая из кровати. Не мешало бы, конечно, выгнать Ира, чтобы без посторонних ушей и глаз, но Алый был так взвинчен, что чхать он хотел и на мерцающего и на всех на свете. Ему не терпелось выговориться. Кресло для себя эльф сотворил сам. Мы с Иром остались в постели. Странная диспозиция, не спорю, но уж как получилось.