Татьяна Патрикова - Тонкости эльфийской социологии

– Так в чем же дело? – невинно осведомился я, не сдерживая улыбку – Просто не ревнуй.

– Придушу, – на полном серьезе заявил он, но развить тему не смог.

Дверь каюты распахнулась и прямо с порога раздался жизнерадостный мужской голос.

– А вот и я! Доктора для мерцающего вызывали?

Ир

Я сделал все, чтобы этого не случилось. Но, оказалось, что этого недостаточно. Как нарочно, судьба преподнесла за один день слишком много сюрпризов. И вот сейчас я лежу ничком под рукой Андрея, который толком и сообразить ничего не успел, как я перекатился на живот и спрятал лицо в подушке. А все потому, что знаю, кто мог так беспардонно ввалится в каюту к совершенно незнакомым людям, эльфам и представителям прочих народностей и назваться при этом доктором для мерцающих. Айбилирус Хам-из-Рук на самом деле долгое время отсиживался в Чаще Лис на должности штатного лекаря при академии. Но после того как я высказал деду все, что думаю об исследованиях его друга, тот ушел ещё до того, как я сам нашел в себе смелость покинуть Чащу. Я до сих пор считаю, что был прав. Нельзя видеть в детском развоплощении болезнь. По крайней мере, физическую. Сейчас, после встречи с Андреем, мне все чаще кажется, что в том споре были неправы оба. И я, и дед. Он придерживался теории Хам-из-Рука, я же настаивал на том, что вылечить это эликсирами и прочими примочками нельзя. И вообще, это просто издевательство, подмешивать воду, в которую превратились неправильно мерцнувшие дети, всю эту дрянь сомнительного происхождения. А потом я задержался в переходном состоянии дольше обычного и наговорил им обоим гадостей. Жестоких, но правильных, как я до сих пор считаю, гадостей. Поэтому Айбилирус ушел. Но я никак не ожидал, что судьба снова сведет нас вместе сейчас, когда я сам в полу невменяемом состоянии, так еще и путешествую в столь странной компании. И, разумеется, уже привычно моя самая главная головная боль – это Андрей.

Мне следовало сбежать на палубу и побыть какое-то время там, пока они тут развлекали себя мультфильмами. Я так и собирался сделать – улизнуть, пока никто не увидел. Но именно в тот момент, когда я окончательно уговорил себя подняться и выйти, сославшись на малую нужду, Андрей перебрался с пола, где сидел вместе с колокольчиками, на кровать. И так уютно на ней устроился, что ноги сами принесли меня не к двери, а к нему.

Я знал, что это не мои желания. Это инстинкт самосохранения, которому любое существо призвано следовать даже в ущерб собственным осознанным порывам. Мне нужно было находиться рядом с ним, просто физически необходимо. Синхронизация давала о себе знать, слишком быстро войдя в завершающую стадию. Я испытывал трудности с мерцаниями, я плохо соображал, мысли все время путались, и постоянно хотелось злиться. Рвать и метать, терзать когтями, выпускать клыки и неизвестно что еще творить. Я пытался сдерживаться, но самому мне это было почти не под силу. А тело требовало свое. Да, мое изменчивое и непостоянное тело, а с ним и гибкий, легко подвластный изменениям разум.

Андрей был единственным моим ориентиром, который одним своим прикосновением или просто находясь рядом, не прикасаясь, мог успокоить меня, угомонить жажду мерцаний, которая могла в любой момент превратиться в манию. Я видел мерцающих, с которыми такое случалось. Они меняли мерцания каждые пять-десять минут до тех пор, пока не выдыхались и не падали без сил или еще того хуже –замертво. Я не хотел себе такой судьбы. Но и не желал признаваться в собственной слабости. Не при колокольчиках, и не Андрею. Только не ему. Я до победного рассчитывал справится со всем самостоятельно, без посторонней помощи.

А потом он сам ко мне прикоснулся. Это была его личная инициатива. И тело среагировало помимо моей воли. Я, правда, этого не хотел. Поэтому был вынужден действовать по обстоятельствам. Люлить, тянуть время, умалчивать правду. Зачем я это делал? Просто не хотел сдаваться без боя. Глупое, незрелое упрямство, но из-за этого парня я уже совершил столько глупостей, что еще одна почти незаметная строчка в этом списке, как я тогда надеялся, ничего не изменила бы.

Но я переоценил себя. Сейчас я это понимаю, но тогда, единственное, что я смог сделать, когда так внезапно в каюте появился Айбилирус, – это не разозлиться. Несколько первых секунд после его появления решили все. Я спрятал лицо в подушке, надеясь, что он меня хотя бы не узнает. Я с силой сжал зубы и приказал себе успокоиться. Тогда я еще не знал, что случится буквально через несколько минут. Возможно, оно и к лучшему. А тем временем, надо мной раздался знакомый голос. Андрей вместо вопроса – 'а вы кто, собственно, такой?' и прочих вполне логичных в этой ситуации слов и действий, неожиданно радостно возвестил, не дав никому из колокольчиков и слова сказать.

– Вы-то нам и нужен! Вы тоже мерцающий?

– Не стану скрывать, это так, – с должной ноткой пафоса в голосе объявил Айбилирус.

Но в их с Андреем обмен любезностями вмешалась Иля.

– Почему не станете?

– Потому что на этом корабле именно вы гости, а я у себя дома.

– Думаете, это помешает нам… – начала темная, но её решительно перебил Андрей. Вечно ему неймется!

– Потом будете сферы влияния делить, – отрезал он непривычно властным тоном, – Посмотрите на это, – добавил психолог после секундной паузы, и я снова почувствовал его руку на своей спине, но на этот раз для вящее убедительности он еще и тунику на моей пояснице вверх задрал.

Сильнее сжав зубы, я почувствовал на языке привкус крови. Кажется, прикусил щеку. Но зафиксировал само ощущение боли лишь постфактум, так как в тот момент сдерживал внутри себя такую ярость, что, знай о ней Андрей, наверное, поостерегся бы так беспардонно со мной обращаться. Хотя, зная его, думаю, меня бы в тот момент уже ничего не спасло. Но я надеялся спасти его и не придушить прямо тут в приступе неконтролируемого гнева, к которому был ужасающе близок.

Айбилирус знакомо пощелкал языком.

– Да, дело плохо, – сказал он. И я отчетливо почувствовал, как дрогнули пальцы Андрея на моей пояснице.

Мне хотелось посмотреть на него. На них обоих. Но я знал, что именно этого лучше не делать. Иначе, я не смог бы поручится за себя при всем желании. Хам-из-Рук знал обо мне слишком много того, о чем я бы предпочел умолчать.

– А подробнее нельзя?

– Нельзя, пока твой знакомый не соизволит со мной поздороваться.

– А вы, что, с ним знакомы? И он мне не знакомый, он мой друг, – решительно добавил Андрей, – И не только мой, – а вот это прозвучало почти как предупреждение, я даже растерялся.

Чем он может ему угрожать? В нем самом даже магии нет! Но до меня быстро дошло. Он грозит не собой, и предупреждает не сколько Айбилируса, а колокольчиков, чтобы те, в случае чего были готовы дать отпор. Да, Хам-из-Рук еще не знает, кому грозить пытался своим особым положением на этом дирижабле.