Татьяна Патрикова - Тонкости эльфийской социологии

– Хорошо.

Вот так и получилось, что я не смог прогнать его из своей комнаты даже когда мы отключили ноут и оба решили спать устраиваться. Он остался. Ничего не было. Мы даже не целовались. Просто спали в одной кровати. И я не жалею, что все было так, как было. У нас будет еще много ночей, я уверен. Но то, что я узнал о нем сегодня, все эти откровения… они только для меня, я знаю. Поэтому прекрасно понимаю, что уже не смогу от него отказаться, друг ли, любовник ли, он мой. Просто мой. Вот и все.

Утром нас ни свет ни заря поднял Рутберг. Похоже, этого увальня, стучать не учили. Где ему в пограничном гарнизоне изысканных манер нахвататься?

– Вставайте, – скомандовал Том, никак не прокомментировав тот факт, что в постели нас с Машкой оказалось двое, и мы оба смотрели на него одинаково возмущенно.

– С какой это стати? – вырвалось у меня.

Уши горели. Но что делать, если я на самом деле был смущен. А вот Машке хоть бы что. Улыбается во все зубы, сверкает оскалом и вообще ведет себя так, словно ничего серьезного не случилось. Хотя, для него, может, и не случилось. Он ведь явно совсем на другое настраивался, когда ко мне через окно забирался. Тоже мне, стенолаз!

Том взъерошил густые рыжие волосы. Выглядел он при этом весьма удрученно.

– Меня Иля вас будит отправила, сама она за Каром и Лией ушла. Андрей с Иром уже в курсе. В общем… папаша застукал Гарри с Улькой. В одной постели, разумеется.

– И что? – недоуменно уточнил Машка, – Эка невидаль!

– Ага. Только, если верить Ульке, Витаус всерьез собрался за завтраком обсудить с сыном предстоящее сватовство.

– Чье? – я в первый момент вообще не понял, о чем он.

Но Том услужливо пояснил, тяжело вздохнув и явно сочувствуя и Паулю, и Гарилике сразу.

– Сказал, что, если бы леди Изольдика не была бы так занята и пришла на родительский день, он бы еще тогда с ней все обсудил. А так, придется незваным гостем к ней заявиться, чтобы Гарри за сына просватать.

– Чего?! – единодушно взвыли мы с Машкой и через секунду одновременно подорвались с кровати.

– То, – буркнул тем временем Том, все еще стоя в дверях.

– Неужели они дверь запереть не могли, раз уж решились… – не договорил, так как встретился взглядом с Рутбергом. Тот насмешливо глянул на меня, потом обернулся на нашу с Машкой собственную дверь и философски протянул.

– Действительно, могли…

Пришлось признать, что задним умом все крепки и спешно одеваться. В комнате для игр нас уже ждали сами виновники переполоха, плюс к ним Андрей и Ир. Иля и Карунд с Лией подтянулись позже. Ох, что же теперь будет-то?

Андрей

Спать на новом месте всегда не комильфо, а тут еще я решил выдержать позу и Ира проучить, чтобы в следующий раз хорошенько подумал, прежде чем изображать из себя всесильного мачо. А то заставил он меня поволноваться. Спрашивается, и ради чего оно все было? Мать его я не одобряю. Но её при желании тоже понять можно. По крайней мере попытаться. Но Ир у нас толстолобый, как вбил себе в голову, что родительница его в детстве бросила и сестре предпочла, так и прет с этим по жизни как взбесившийся танк.

Почему я не испытываю к мерцающему сочувствия? Или жалости? А что, похоже, что Ир заслуживает и то, и другое? По-моему нет. Дед вырастил его правильным чело… то есть мерцающим. Хорошим товарищем, деятельным и талантливым ученым. Ему ли жаловаться на жизнь? Конечно, я не говорю, что все это далось ему так уж легко. Напротив, все свои успехи он зарабатывал потом и кровью, но по мне так, от этого они стали только ценней. Разве я не прав? Думаю, что ответ очевиден. Но я отвлекся. На самом деле начать я хотел вот с чего.

Заснуть долго не мог. Уже привык спать не один, а с Иром, и его теплой тушки под боком явно недоставало. Да, таким Макаром я долго не протяну. Остается надеяться, что мерцающему в одинокой постели так же неуютно, как и мне. И он придет ко мне первым. Не то чтобы меня напрягало делать первые шаги. Просто не хочу Ира баловать. А то он такой, только дай слабину, сразу по самые гланды заглотит. Но это так, к слову. В общем, заснуть-то я как-то заснул, но пробуждение оказалось не из приятных. Ни свет, ни заря меня поднял не кто-нибудь, а Улька. Глаза у нашего славного рыцаря были просто бешеные.

– Отец хочет нас обвенчать! – выпалил он, стоило мне только глаза открыть. Рыцарь тем временем продолжал самозабвенно трясти меня за плечо. Разумеется, трезвости мыслей сей процесс никак не способствовал. Пришлось его руку оттолкнуть, и помотать головой, чтобы хоть как-то прояснилась.

– Кто хочет? Кого хочет? Зачем? – выдал первый поток вопросов, потом только осознал, что именно сказал мне взволнованный рыцарь.

– Отец. – Веско ответил Уль на все и сразу, тяжко вздохнул и мучительно покраснел, не решаясь на меня даже глаза поднять. Да уж дите дитем, – подумал об этом, и тут же пожалел. Потому что на мой простой вопрос, с чего это вдруг Витаус так завелся. Улька пробормотал дословно следующее. – Он нас вместе увидел… – я хотел было удивиться и уточнить, что, он раньше их с Гарри никогда не видел? Но рыцарь еще раз вздохнул и добавил, – в постели.

Вот действительно, в тихом омуте черти водятся. От кого угодно мог такое ожидать, но только не от них. Они же с Гарри у меня самые благовоспитанные и благонадежные. У меня вообще не раз закрадывалась мыслишка, что до свадьбы ни он, ни она ни-ни, так и будут просто за ручку ходить держаться, ну и целоваться втихаря не в засос. Вот это номер!

– Уль, а до возвращения в универ вы потерпеть не могли? – тихо спросил, понятие не имея, что делать дальше. Как объяснять Витаусу, что он за сына выверну посватать хочет?

– И так уже терпели, терпели…

– А дверь закрыть?

– Это была моя комната, я в ней почти всю жизнь прожил, вот и…

– Расслабился, – со вздохом сказал я и принялся выпутываться из одеяла.

Конечно, этих двоих можно понять. Дело молодое. Любви всем хочется, особенно в их возрасте. А вот с Витом пока мне как-то не все ясно. Ришил у Пауля прямо спросить.

– Слушай, а чего так скоропостижно-то? Или у вас тут если переспал с девушкой, то все, женись.

– Из-за мамы, – тихо ответил Уль с кровати, пока я в поисках одежды прыгал к шкафу то на одной ноге, то на другой. Полы у них тут без намека на подогрев. Так что надо будет попросить у Ира сотворить мне тапочки, а то так и простудится недолго.

– А подробнее? – роясь в шкафу, крикнул я в сторону рыцаря, – Ты извини, но мне казалось, что она умерла давно.

– Угу. В день моего рождения.

– Уль. Ты ведь не паришься по этому поводу?

– Нет… То есть, не особо, – поспешил поправится рыцарь. Наверное решил, что столь категоричный ответ выглядит по отношению к матери предательством. Хотя, по мне так, мертвым уже все равно, что ты там говоришь о них и как. Толстокожесть с моей стороны так думать? Возможно. Но и слезы лить, когда даже магия их разлюбимая уже не поможет, я считаю не имеет смысла.