Алексей Аксёнов - Периферия

Сумрак расступился, и рядом со мной возникла человеческая фигура. Ага, лёгок на помине! Инквизитор. Скорее всего — курсант из Праги. По крайней мере, форменный балахон на нём ещё стоял колом — новенький, необмятый.

Подойдя поближе, Инквизитор начал:

— Осторожно, проход запрешон…

— Уже в курсе, — перебил его я. — Только смотрю.

— Смотреть можно, — пожал плечами Инквизитор. Говорил он с лёгким акцентом, в котором я с некоторым напряжением узнал французский. — Только не ближе десять метров. Иначе может бить опасно.

— Merci beaucoup, monsieur Inquisiteur!

Кивнув на прощанье (даже не оценил знание языка, зараза!), курсант повернулся и пошёл в сторону поста ГИБДД, где как раз тормозила машина, остановленная взмахом жезла. Прищурившись, я разглядел в аурах постовых мерцающие полоски — знак привлечения в качестве волонтёров. Что ж, разумно. Даже если всех курсантов направили сюда, если Инквизиция подняла весь свой состав по европейской части России и Украине — всё равно сотрудников у них было не так много. В конце концов, в Тамбове и Курске вообще никогда не было Иных-Инквизиторов — только люди-агенты.

Использование волонтёров было иногда необходимой мерой, но Дозорами особенно широко не практиковалось — мы считали это не вполне этичным, Тёмные — неэффективным. Дело в том, что человек, даже привлечённый на сторону одной из великих Сил, всегда остаётся человеком и склонен действовать в меру своего разумения. Иной же, привлекший волонтёра, отвечал за его действия, как за свои собственные.

Кроме того, этот метод позволял слишком широко воздействовать на человеческое общество. Действительно, сторона, привлекшая волонтёром лицо, облечённое властью (в идеале — президента), могла прямо влиять на политику государства, от чего, в свою очередь, очень часто зависело, к Свету или Тьме склонятся многие тысячи людей. Чтобы пресечь возможные злоупотребления, в своё время был принят один из дополнительных протоколов к Великому Договору, по которому привлекать должностных лиц свыше определённого ранга могла только Инквизиция. В результате и мы, и Тёмные, старались по возможности не связываться с официальными структурами власти, ограничиваясь лишь поездками в служебном транспорте и внеочередным оформлением документов.

Это, конечно, не значило, что мы оставляли человеческие спецслужбы без внимания. Как я уже говорил, НКВД-КГБ-ФСБ в разные годы получала информацию о существовании Иных и однажды даже пыталась внедрить в Дневной Дозор своего агента — забавно, но один из чекистов оказался Тёмным Иным, сохранившим верность своей конторе. Дело всегда кончалось заурядным стиранием памяти и магическим исправлением документов, но сил это отнимало изрядно: приходилось отслеживать каналы утечки информации, находить всех осведомлённых лиц и промывать им мозги…

Кстати, может быть поэтому в качестве "фильтра" была использована именно "Шикана", а не милиция, не суд, не прокуратура, которые имеют дело с человеческим горем куда чаще? Ставить "фильтр" там — то же самое, что просто напечатать объявление в "Оскольском Курьере": "Ввожу в Сумрак. Дёшево. Сердито". Слишком много Иных крутится вокруг этих органов, и слишком многие связаны с Дозорами. В конце концов, "фильтр"-то возник не сам по себе. Его создал Агон, и если мы это докажем — он пойдёт под трибунал…

Я оборвал сам себя. Какой ещё трибунал, о чём это я?! Сейчас Агон может творить у себя в "Шикане" всё, что ему взбредёт в курчавую голову! Инквизиции просто не до него! После вчерашней атаки все игры с человеческой Силой выглядят мелкой безобидной шалостью.

Возвращаясь из Каплина, я доехал до центра города и сейчас брёл по улице, пытаясь понять, куда мне теперь двигаться дальше.

Смутное ощущение тревоги не проходило. Я сканировал всеми способами, всеми чувствами, данными Иному, но никак не мог найти причину напряжения. Однако оно не делалось от этого менее реальным.

Ничего необычного обнаружить мне не удалось. Локальный сгусток Силы, свободно болтавшийся в районе улицы Ленина — не в счёт, в Осколе подобного вагон и маленькая тележка. На всякий случай я проверил и его, но ничего подозрительного не нашёл — обычная мешанина Света и Тьмы, побочный эффект чьего-то недоделанного заклинания. К вечеру синий мох сожрёт целиком — ему-то всё равно, что поглощать. На "вкус" это напоминало приторный горячий кисель, разбавленный холодной водой прямо из-под крана — съедобно, но противно. Чем-то это было похоже на ощущения от воронежской "Могилы неизвестного фараона" — здоровенной пирамиды из красного стекла, стоящей посреди проспекта у Памятника Славы. Абсолютно неуместная, она выдержала все попытки провести через администрацию города решение о демонтаже — ещё бы, все воронежские Иные костьми бы легли, но не допустили разрушения мощнейшей линзы-концентратора. Собственно, само строительство пирамиды было начато по совместному решению глав Ночного и Дневного Дозора, а территория вокруг неё была объявлена нейтральной зоной — нечто вроде "водяного перемирия". Что ж, может быть, Онфим и был прав, однако впитывать малосъедобный коктейль из Тёмной и Светлой Силы соглашались только те Иные, кому экстренно требовалось восстановление — раненые дозорные, умирающие от голода вампиры и прочие неудачники магического мира…

Я поёжился и воткнул в уши "пуговки"-наушники от плеера. Главная проблема всех дозорных при исполнении, что Светлых, что Тёмных — скука, и каждый скрашивает её, как умеет. Чаще всего развлечением оказывается музыка — слух нам не очень-то нужен, нарушителей мы ищем другими чувствами… Кстати, если встретите на улице взрослого мужика, у которого на поясе болтается "мыльница с музыкой", можете быть уверены: один к трём, что это наш. Похоже, скоро руководство Дозоров официально запретит своим сотрудникам таскаться с плеерами во избежание демаскировки.

Я щёлкнул клавишей "Play", и иллюзорное пространство внутри моей головы заполнил высокий женский голос. Не очень люблю Милен Фармер, но не поставить эту песню сейчас было нельзя — из-за названия: "L'Autre" — "Иной". Жалко, что я плохо воспринимаю язык на слух — интересно же, о чём в ней поётся…

Впрочем, при всей своей увлечённости проблемами Иных на "загнивающем Западе", песня показалась мне чересчур слащавой. Ну её к чёрту, уж лучше "Король и Шут"! Никогда не был поклонником этой группы, но после Милен их развесёлые ужастики — как глоток пива, смывающий во рту вкус приторного леденца.

Слегка покачивая головой в такт музыке, я шёл, постепенно замедляя шаги — где-то поблизости был Иной, а сейчас в Осколе лучше не подпускать к себе незнакомых собратьев.

Обернувшись, я заметил позади себя девушку лет двадцати. Она стояла на остановке маршруток и явно ждала транспорт. Среднего роста, стройная, длинные тёмно-русые волосы, ярко-зелёные большие глаза, симпатичное округлое лицо. Её не портил даже нос, чуть длиннее, чем положено по современным канонам красоты для фотомоделей, и с очень милой горбинкой… Обычная хорошая девчонка.