Роберт Сальваторе - Король Призраков

Пайкел просиял широкой улыбкой и что-то крикнул в дверь магазина за своей спиной. Пока он крепко обнимал подошедшую Ханалейсу, из лавки показался ее младший брат Рорик.

— Что вы здесь делаете? — с улыбкой спросила девушка поверх плеча дворфа.

— Я же говорил, что хочу пойти с вами.

— А потом все утро спорил со жрецами о природе космоса, — напомнила Ханалейса.

— Ду-ид! — крикнул Пайкел, выпустив из своих объятий девушку. А в ответ на удивленные взгляды Ханалейсы и Рорика добавил: — Хип-хип-хип.

— Он уже все понял, — пояснил Рорик, и Ханалейса кивнула.

— А жрецы и чародеи тоже уже все поняли? — спросила она. — Я имею в виду твои заявления?

Рорик опустил голову.

— Значит, они тебя прогнали, — сделала вывод Ханалейса.

— Только из-за того, что не могли перенести, что их обскакал наш младший братец! — вмешался Тимберли.

Он как раз в этот момент вышел из-за угла. На его мече после вчерашнего столкновения с ключицей мертвого медведя осталась глубокая зазубрина, и пришлось навестить местного кузнеца.

Рорика подбодрили слова брата, но, взглянув на него, а затем на сестру, юноша растерянно заморгал.

— Что произошло? — удивился он, заметив, что Тимберли держит в руке обнаженный меч и внимательно осматривает лезвие.

— Вы вышли из храма вчера ближе к вечеру? — спросил Тимберли.

— Да, уже в конце дня, — ответил Рорик. — Дядюшка Пайкел хотел спуститься с гор при помощи трех древесных корешков, но отец запретил, опасаясь осложнений при пользовании магией, даже друидической.

— Ду-ид! — насмешливо вставил Пайкел.

— Я бы тоже не стала путешествовать при помощи магии, — согласилась Ханалейса. — Сейчас не то время.

Пайкел стукнул себя в грудь, потом посмотрел на Ханалейсу.

— Значит, вы ночевали в лесу? — продолжал расспросы Тимберли.

Рорик молча кивнул, не совсем понимая, к чему клонит брат, а Пайкел, видимо уловив суть, тяжело вздохнул.

— В лесах происходит что-то непонятное, — сказал Тимберли.

— Ага, ага, — согласился Пайкел.

— О чем это вы? — удивился Рорик, переводя взгляд с брата на сестру.

— Брр, — произнес Пайкел и обхватил себя руками.

— Я проспал всю ночь, — заметил Рорик, — и мне не было холодно.

— На нас напал зомби, — рассказала Ханалейса. — Медведь-зомби. И там в лесу был кто-то еще.

— Ага, ага, — подтвердил Пайкел.

Рорик с любопытством взглянул на дворфа:

— А ты мне ничего не сказал.

Пайкел пожал плечами.

— Но ты почувствовал его? — спросил Тимберли.

— Ага, ага, — повторил Пайкел.

— Значит, вы сражались — сражались по-настоящему?! — не скрывая любопытства, воскликнул Рорик.

Трое детей выросли в тиши библиотеки, в окружении могущественных жрецов и престарелых чародеев. Они слышали рассказы о битвах, в особенности о сражениях своих родителей против ужасного Проклятия Хаоса и против их деда, но, за исключением тех случаев, когда отца и мать призывали для борьбы или братья дворфы отлучались в Мифрил Халл ради службы королю Бренору, жизнь молодых людей протекала мирно и спокойно. Они тщательно изучали боевые искусства — рукопашный бой и владение мечом — на занятиях с магами, жрецами и монахами. При таких родителях, как Кэддерли и Даника, эти трое получили всестороннее образование, о каком только могли мечтать дети Фаэруна, но в практическом отношении, особенно в боевом деле, они оставались неопытными новичками и до вчерашней ночи не имели возможности себя испытать.

Ханалейса и Тимберли обменялись тревожными взглядами.

— Рассказывайте! — настаивал Рорик.

— Это было очень страшно, — призналась его сестра. — Я еще ни разу в жизни не была так напугана.

— Но и захватывающе тоже, — добавил Тимберли. — Как только начался бой, стало некогда думать о страхе.

— Вообще ни о чем думать было невозможно, — сказала Ханалейса.

— Хи-хи-хи, — кивая, согласился Пайкел.

— А как же тренировки? — воскликнул Рорик.

— Нам повезло, что наши родители и дядюшки, — сказала Ханалейса, указав на просиявшего от удовольствия Пайкела, — не поддались ощущению мира и спокойствия, а научили нас…

— Драться, — закончил за нее Тимберли.

— И быстро реагировать, — добавила Ханалейса.

Она более философски относилась к сражениям и роли боевых тренировок в окружающем мире. В этом отношении она была похожа на свою мать и потому упражнениям с мечом или палицей предпочитала сосредоточенность и точность рукопашных приемов, культивируемых в ордене Даники.

— При всем опыте владения мечом, вчера ночью мы могли бы погибнуть, если бы не смогли победить свои страхи.

— Значит, ты тоже почувствовал чье-то присутствие? — спросил Тимберли у Пайкела.

— Ага.

— И это существо все еще там.

— Ага.

— Надо предупредить всех тех горожан, кто собирается посетить Храм Парящего Духа, — предложила Ханалейса.

— Ага, ага.

Пайкел поднял перед собой здоровую руку и показал пальцами вперед, а потом стал покачивать кистью, словно изображая рыбу, скользившую по озеру. Все поняли, что дворф настаивает на возвращении при помощи магии корешков, и Пайкел, убедившись, что им все ясно, с усмешкой добавил:

— Ду-ид.

— Нет, этого нельзя делать, — возразила Ханалейса, и Тимберли тоже неодобрительно покачал головой.

— Мы могли бы выйти завтра до рассвета, — сказал Тимберли. — Что бы то ни было, оно ближе к Кэррадуну, чем к храму. А можно попросить лошадей, чтобы быстро проехать первую половину пути. Я уверен, хозяин конюшни не откажется проводить нас до отрогов гор.

— Если поторопимся, можем вернуться домой до захода солнца, — согласилась Ханалейса.

— А сейчас надо позаботиться о том, чтобы горожане были готовы к неприятным неожиданностям, — предложил Тимберли, потом посмотрел на Ханалейсу и пожал плечами. — Хотя мы не знаем, что это было и там ли оно сейчас. Возможно, это был всего лишь когда-то убитый нами медведь. В него вселился злобный дух, а теперь он исчез.

— А может, и не исчез, — вставил Рорик.

По его тону было ясно, что он на это надеется. В своем юношеском задоре, он слегка завидовал старшему брату и сестре, но этому чувству очень скоро суждено было рассеяться.

— Наверное, болтается здесь уже сотню лет, — пробормотал один из морских псов — так в Кэррадуне называли рыбаков с обветренными лицами, населявших город.

Мужчина равнодушно махнул рукой, словно не желая больше обсуждать эту тему.

— Да, но мир стал спокойнее, — недовольно заметил другой посетитель таверны.

— Нет, не весь мир, — возразил третий. — Только его часть, где живут родители этих троих ребят. Я думаю, мы стали более цивилизованными!

Его слова вызвали смешки других посетителей — отчасти язвительные, отчасти добродушные.