Александра Селявина - Дорога домой

Маг качнулся вперед в защищающем, судя по всему меня, жесте, но его заклинание отлетело от древесной девушки, не причинив ей никакого вреда. Люций одновременно пытался кричать, что магия тут не действует. Но ведь они ошибся, действует, только не так, как ожидалось. Хотя результат на лицо, Милолика меня отпустила, и я отступила на шаг, потирая сдавленные руки и ноги. На остальное тело меня уже не хватило, хотя оно так же требовало своей порции оживленных растираний. Тут пришел на помощь Эйл, ошарашено наблюдая результат своих магических усилий.

Защитное заклинание отрекошетило от Милолики и попало в деревянную стену. И вот здесь оно проявило себя во всей красе. Если углубиться в суть данного магического действа, то защитное заклинание было направлено на то, что бы оторвать агрессора от его жертвы. А вот как именно, заклинание решала само в каждой конкретной ситуации. Здесь же, не получив желаемого эффекта, заклинание отгородилось само от себя в качестве двух решеток, которые довольно забавно нападали друг на друга. Причем они была разного цвета, голубоватая и зеленоватая. Так что, несколько минут мы наблюдали за битвой заклинания с самим собой.

— Эйл, прекрати это. — Попросила я мага, приведя себя в надлежащее состояние. Он опомнился, и вновь взмахнул рукой. Решетки возмущенно позвякивая, исчезли.

— Да, а вы страшные люди. — Подвел итог единорог. — Даже здесь ваши силы действуют, хотя по идее не должны.

— Почему? — Разом вопросили мы.

— Да ведь дрелюди не обычные существа, я уже говорил об этом, они созданы с помощью магии, а значит, что обладают к ней иммунитетом.

Не скажу, что одно следовало из другого, но в принципе, все понятно.

— Милолика. — Насторожено отступила я за спину Эйла. — А чего это ты так отреагировала на мои слова о Сестре?

— Прости. — Она виновата осмотрела на проступающие на моей коже синяки и царапины. — Я не хотела. Просто ведь именно Сестра виновата….точнее, она нас сделала такими. И, как я уже сказала, я не могу ее осуждать. Но и ты меня пойми: моя реакция естественна.

И вновь я была склонна не согласиться, но и спорить мне не хотелось.

— Так откуда ты уверена, что она нас простила?

— Та девчушка. — Я повернулась я Эйлу. — Тебе не показалось, что она тебе кого-то напоминает.

Но маг отрицательно покачал головой.

— А в ее поведении тебя ничего не насторожило? — На этот раз парень задумался. — Ты права, она вела себя довольно ….нахально. Не похоже на сельскую жительницу, да и мужчины были не довольны ею.

— Вот, и я кажется знаю, кто ее толкал на эти…безумства.

— Сестра? — Озарило Эйла. — Но почему она тогда просто не появилась.

— А почему Люций спрятал свой рог и вел себя как послушная скотина? — Отпарировала я его вопрос.

— Логично. Короче, я согласен, что это с ее подачи мы оказались здесь. — Согласился в итоге с моими выводами парень.

— Тогда я не буду спрашивать, откуда вы знаете Богиню. Видимо, и ваша возможность здесь пользоваться магией — это ее дар. И он может вам пригодиться, если вы конечно согласитесь. — Просительно протянула девушка.

— Мы же уже сказали, что в любом случае согласны. — Недовольно фыркнул единорог.

Я уставилась на него. Он что, собирается в это ввязаться вместе с нами?

— Спасибо. — Благодарно уставилась на него Милолика. — Но почему тогда она просто не сняла свое наказание.

— Да, она Богиня отходчивая, тем более что самого непоправимого не случилось, вот только ее родичи не так мягки… — Намеком ответила я. — Вот ей под руку и попались мы. Так что дальше — то? Почему мы вас видели как людей? И куда вся живность подевалась?

— А живность разбежалась. Не жить же ей одной, кого поймали в других деревнях, а кто и в лес подался, не желая больше жить с вероломными хозяевами, которые раз, и непонятно в кого обернулись. А вот на счет того, почему вы так все увидели, тут нет точного объяснения, но мне кажется, что это подсказка, куда нужно идти, что бы нас освободить. И что вам там может встретиться.

— ДА? — Я скептически подняла бровь. — Что-то не очень понятная подсказка. А вам так не кажется?

Я уставилась на своих спутников, ожидая от них каких — либо догадок. Но на этот раз никого так и не осенило. И я продолжила:

— А вы, стало быть, так-таки и не знаете, что нужно для вашего вызволения?

Милолика отрицательно покачала головой.

— А что те двое, которые не превратились в вас?

— Они ушли. — Грустно сказала девушка.

— Значит, это возможно?

Она быстро стрельнула глазами в мою сторону.

— Теперь уже нет. Мы усвоили, как им это удалось, и предприняли все усилия, что бы устранить этот вариант бегства.

— М-да, хорошо же вы встречаете своих спасителей. Насильничаете, а как же свобода воли?

— Свобода воли? — Вдруг вызверилась Милолика. — Хочешь понять, каково нам в этой шкуре?

— Да не то, что бы очень… — Попятилась я от нее. Но все было тщетно. Мое тело вновь оплели ее руки, точнее, ветки, а затем свет в глазах померк. Но не надолго. Я поняла, что вижу, но только как-то по-другому. Не глазами, а словно всем телом. Да и зрение было довольно оригинальным, расплывчатым, но при этом мне стали подвластны такие мелочи, которые в человеческом обличии я бы ни в жизнь не разглядела. Но со зрением пришла и память древолюдей. Она была словно одна на всех. И я поняла, что все это время с нами разговаривала не только Милолика, но и все ее соседи.

Для них вся жизнь застыла в один миг, хотя при этом они жили уже очень долго. Но ничего не менялось, все было монотонно. Это не жизнь, а существование. К тому же, им были не доступны радости простых деревьев, природы. Каждую весну, когда все обновляется, радуется новому витку жизни, они оставались такими же. У них не вырастали новые веточки, не появлялись молодые листочки. Они не могли ощутить, какого это обновиться, но при этом видели, как это все происходит, как радуется приходу весны вся остальная природа. Им были доступны ощущения животных, тех, которые получили возможность произвести потомство. Они чувствовали, чем живут молодые самочки и их детеныши, но при этом сами были лишены этих эмоций. Да, наказание оказалось гораздо суровее, чем это казалось вначале.

В этот момент я вновь оказалась рядом с Эйлом. И он бился в тисках единорога, вопя:

— Пусти, она же ее убьет.

— Кто кого? — Спокойно уточнил Люций. — К тому же, твоя ненаглядная уже снова с нами.

Парень тут же изучающе уставился на меня.

— Ты как?

— Нормально. А ты хотел вновь устроить здесь показательные выступления?

— Теперь верю, что все нормально. — Внезапно успокоился Эйл, и мне стало немножечко обидно. Он что, считает меня такой ехидной, что это уже даже стало характерным признаком моего привычного состояния?