Сергей Раткевич - Теарнская партия

Когда Лорна выяснила, что ее новые платья, помимо всего прочего, призваны символизировать «боевую мощь теарнского королевства», она сдалась. С «воплощенной женственностью» она бы еще поспорила. Меньше всего ей на этом досадном балу хотелось изображать из себя какую бы то ни было женственность. Для кого? Для сынка этого выскочки Ренарта? Для того, кто, будучи всего лишь сыном герцога, умудрился прославиться на все сопредельные страны как балбес, пьяница и распутник? Увы, с «боевой мощью теарнского королевства» спорить не приходилось. Отец обидится. Скажет, совсем не помогаешь.

Все, на что хватило принцессы, – ехидно поинтересоваться у церемониймейстера, почему бы ради выражения этой самой «боевой мощи» не послать вместо нее полк солдат? Увы, у того на это нашелся немедленный ответ. В пространном монологе он пояснил ее высочеству, что символическое выражение силы порой куда действеннее ее реального применения. Что сила, которая является всего лишь угрозой, тем более угрозой символической, иносказательной, может быть применена в разных точках, приложена самыми разными способами, тогда как сила реально примененная уже применена, и применена в каком-то одном конкретном месте, а следовательно, для всего остального вполне безопасна.

«Один-единственный воин, пока он прохаживается туда и сюда в парадных доспехах, бросая угрожающие взгляды и принимая эффектные позы, может держать в напряженном внимании больше сотни человек, но стоит ему скрестить оружие с кем-то одним, и для прочих он уже угрозой быть перестает. По крайней мере до тех мор, пока не покончит со своим противником», – наставительно произнес церемониймейстер.

И ведь не возразишь.

Принцесса укоризненно посмотрела на свои платья, но те и не подумали краснеть и стыдиться. Они горделиво выпячивали все свое изящество и роскошь.

«Эх, вот бы мне в мужское дорожное платье или хоть гвардейский мундир нарядиться, а эти роскошные платья пусть бы достались придурку… как его там, Феррену, что ли?» – помечтала принцесса.

Лорна смотрела на свои платья и думала о том, с каким наслаждением протерла бы всем этим великолепием свой телескоп… Если бы не боялась повредить точную оптику.

«Даже на это они не годятся!»

Именно об этом она и поведала матери, зашедшей немного поболтать перед сном.

– Ну что ты, девочка моя, – лукаво улыбнулась королева Айлин. – Ты просто еще не знаешь, как со всем этим обращаться. Все эти бриллианты… Это же оружие! Ты только посмотри, какая у них огранка! Знаешь, пожалуй, мы не станем твои новые платья портить, возьмем что-нибудь в том же роде, только старое… да хотя бы вот это… нет, фрейлину звать не будем, ну их… В конце концов, я же собираюсь посвятить тебя в тайну. Вот, смотри, берется обычный дамский кинжал… легким движением отделяем этот кусок подола… да-да, именно так… что у нас выходит?

Рука ее величества совершила стремительное движение, отрезанный кусок ткани, расшитый драгоценными камнями, со свистом прорезал воздух и с треском впечатался в подлокотник резного деревянного кресла.

– Ну? И что у нас вышло? – Королева Айлин резко отдернула руку, и принцесса зачарованно уставилась на прорезанный глубокими царапинами дубовый подлокотник кресла. – Если бы на месте этого несчастного кресла оказался какой-нибудь враг, ему бы не поздоровилось, можешь мне поверить.

– Ух ты! – изумилась принцесса. И по-новому посмотрела на свои платья.

– Всем кажется, что мы беззащитны, тогда как на самом деле мы носим на себе целый арсенал, – подмигнула королева.

«А церемониймейстер был прав! – подумалось Лорне. – Насчет всего Теарна – это, конечно, чересчур, но «боевая мощь» несомненно присутствует».

Королева Айлин поцеловала дочь, пожелала ей добрых снов и ушла, а принцесса тяжело вздохнула. Больше всех государственных дел, больше важных законов и обязательных церемоний и, уж конечно, больше балов и прочих развлечений ей нравилась астрономия. И все эти усыпанные драгоценными камнями, сшитые руками лучших теарнских швей по самой последней моде платья, равно как и все, что к этим платьям прилагалось, она бы не задумываясь поменяла на счастливую возможность безвылазно сидеть у себя на башне и, приникнув к телескопу, с замиранием сердца пытаться прочесть непостижимые тайны вселенной, записанные в восхитительной книге ночного неба сверкающими россыпями звезд.

А если мечтать о совсем уж несбыточном, она хотела быть ученицей профессора Шарная. Ну, или хотя бы его служанкой. Готовить ему его любимые пирожки и слушать его рассуждения о вселенной… Она даже пирожки готовить выучилась. Явилась на дворцовую кухню, перепугала всех, поставила все с ног на голову, но выучилась. А толку-то…

Принцесс об их желаниях не спрашивают. Это у какой-нибудь прачки или селянки есть шанс попасть к профессору, буде она о том возмечтать изволит. Даже и в ученицы, если талант имеется. А принцесса рано или поздно должна выйти замуж за какого-нибудь принца и родить наследника. И хорошо еще, если принц попадется не слишком противный. А уж мечтать о том, чтобы он тоже любил астрономию и позволил жене продолжать научную работу, наивно. Не маленькая уже. Впрочем, мечтать-то как раз можно, но много ли с того проку?

«Хорошо еще, что у меня родители такие замечательные, – подумала принцесса. – Замуж против моей коли обещали не отдавать. Телескоп иметь позволили. Вышивать и музицировать не заставляют».

Принцесса Лорна терпеть не могла приличествующие принцессам занятия, как то – вышивание и музицирование. «И кто это только придумал?! Его самого бы за вышивание усадить, посмотрела бы я на него!»

Принцесса в последний раз бросила взгляд на приготовленные для нее платья и отправилась наверх, в подаренную отцом астрономическую башню, где ее ждала любимая научная работа и звезды, загадочные и непостижимые… В конце концов, до бала еще несколько дней. Нельзя терять такую подходящую для наблюдений погоду. Профессор Шарнай ни в коем случае не одобрил бы подобного легкомыслия.

– Свой первый приезд в Вирдис принцесса Лорна должна запомнить навсегда, понимаешь? – говорил король Ренарт принцу Феррену. – Он должен остаться в ее памяти как нечто сказочное, незабываемое. Тогда и все остальные посещения ей понравятся… хотя потратим мы на них гораздо меньше. Ты понимаешь, о чем я?

– Понимаю, – хмуро кивнул Феррен. – Ты к тому, чтобы я постарался вскружить ей голову с первого же раза и она не сумела бы обратить внимание на то, что все следующие балы выйдут куда скромнее. А что, если я ей не понравлюсь? Об этом ты подумал?

– На этот первый бал я трачу непозволительно много, – поморщился король Ренарт. – Я могу себе позволить максимум еще один такой же, поэтому изволь справиться. И… да, ты вовсе не обязан пытаться с первого же раза завоевать ее сердце. Так у тебя ничего не выйдет. Еще против себя ее настроишь своей навязчивостью. Или, сохрани боги, напугаешь. Нет, ни в коем случае. Твоя задача – произвести на нее самое благоприятное впечатление. Понравиться не как мужчина женщине, а как один человек другому. Меня бы устроило, если бы вы сумели просто подружиться.