Алена Даркина - Убывающая луна: распутье судьбы

— Но ведь это особый случай. Может, и не поверят, но сразу в любом случае не хватятся. Итак, возвращайтесь в спальню и сделайте так, как я вам говорю. Пообедайте — два шавра — это не так мало. Когда Даут уедет, приходите сюда, я все приготовлю и поеду с вами.

— Вы рискуете…

— Не больше, чем вы. А путешествовать одной очень опасно. Вам обязательно нужен сопровождающий, а там — будь что будет.

— Спасибо, граф, — искренно поблагодарила Мирела, чуть сжав его руку, и поспешила обратно в замок.

Она вошла в спальню, и Векира вскинулась:

— Ваше высочество, как же я рада, что все обошлось! Что вы не уехали…

— Молчи! — прервала ее Мирела. — Я уеду очень скоро, а пока надо кое-что сделать.

Она в точности пересказала горничной указания Рекема. Векира побледнела, услышав хитрый план, и принцессе пришлось снова сделать ей внушение, чтобы она вела себя как обычно, а то заподозрят неладное, увидев, что горничная так пугается из-за поездки в город за лентами.

Мирела съела все, что принесла Векира из кухни — прежний обед остыл. Даут все не уезжал, и чтобы успокоиться, она взялась за вышивку: она уже давно начала вышивать монограмму отца на алом поясе — золотые буквы Ц и М поддерживаемые рогами оленя и осененные ветвями яйтана. Олень — символ династии Цуришаддая, к которой принадлежал ее отец. Она насчитывала около пятисот лет. Дерево яйтан — символ династии Шедеуров, к которой принадлежала мать Мирелы, королева Езета. Род Шедеур намного старше, даже в Священной книге Лейна упоминается о нем. Манчелу очень гордился тем, что заключил такой выгодный брак. Ему тогда исполнилось двадцать три, а Езете — двадцать девять. А через двадцать лет, он заявил, что супружество было ужасной ошибкой. Он выкинул первую жену в отдаленный замок, как выбрасывают на улицу собаку, потерявшую нюх. Манчелу твердил, что брак с Езетой незаконен, что никто не имеет права принуждать его жить с женщиной, которую он никогда не любил, которую всего лишь навязали ему родители…

Во дворе послышался шум. Мирела подошла к окну, чтобы понаблюдать, правда ли Даут уезжает. Колени дрожали. Принцесса удивилась — она испытывала не страх, а тревогу, но тело неожиданно ослабело. Даут вскочил на коня. Раздался отрывистый приказ, гомон слуг, и вскоре все стихло.

— Пойди… проверь… — приказала Мирела, язык стал тяжелым, непослушным. "Что со мной происходит?" — вновь изумилась она.

— Что с вами, ваше высочество? — встревожилась Векира. — Вам как будто плохо?

— Наверно… пере… волновалась… Сяду… А ты… проверь…

— Сейчас, сейчас. Все узнаю, — горничная усадила ее на стул. — Может, воды вам?

— Нет. Иди…

— Иду… — девушка выбежала, а Мирела решила, что надо уже надеть плащ и взять вещи, чтобы как только Векира вернется, покинуть комнату.

Мирела поднялась и сделала шаг, но тут же ноги подкосились, и она со стоном упала на пол. Живот свело такой острой болью, что слезы навернулись. В сознании звучали слова отца Узиила: "Внезапная слабость… Острые рези в животе… Упала со стула…" Принцесса обреченно закрыла глаза, даже не пытаясь встать. Ее отравили так же, как мать.

Рекем ожидал принцессу на конюшне. Как только Даут со слугами выехал, он оседлал лошадей. Но принцесса медлила. Что если она передумала? По правде говоря, он бы обрадовался, если бы это произошло. Он прекрасно понимал, чем может закончиться такое путешествие, но и бросить девушку одну не мог. Вдруг послышался шум, чей-то плач. Он бросился в замок. Там, начиная от кухни, поднялась суета. Он нашел Щутелу и потребовал отчета.

— Ее высочеству плохо, — сообщил конюх, пряча взгляд. — Как бы не отравили тоже. И ведь совпало как: Даут приехал, и слегла наша голубка.

Рекем направился к спальне принцессы. Оттуда как раз выскочила горничная.

— Что? — спросил он, поймав ее за руку.

— Ой плохо! — запричитала девушка сквозь слезы. — И так неожиданно. Сидела, собиралась ехать, тут вижу — шатается. А меня послала посмотреть, уехал Даут или нет. Я возвращаюсь, а она на полу лежит и не шевелится совсем. Уж я испугалась…

— Врач! — крикнул Рекем. — Врач есть?

— Да где же есть… Мы врача из города приглашали.

— Где? — потребовал граф. Каким-то чудом, девушка поняла, чего он хотел.

— В Шаалаввине на центральной площади крайний дом слева, — залепетала она. — Доктор Юмагужа.

— Я еду, — он помчался обратно в конюшню.

Остальная часть дня прошла как во сне. Рекем отключил эмоции и мысли. Мама учила: "Нельзя чего-то хотеть очень сильно. Спугнешь этим желание. Надо сделать вид, что тебе все равно, сбудется твоя мечта или нет". Поэтому он старался не думать о том, что торопится, потому что очень боится: Мирела умрет. Она ведь такая хрупкая, яд на нее может подействовать еще быстрее, чем на королеву.

Он вернулся чуть раньше, чем прибыл доктор на своей карете. Даут тоже возвратился от Керлина. Они обменялись взглядами — Даут смотрел чуть насмешливо, Рекем спокойно и серьезно. Бернт прислонился к стене в коридоре напротив спальни принцессы, ожидая вердикта врача.

Когда через час невысокий, начинающий полнеть, доктор вышел из спальни принцессы в распахнутом камзоле, Рекем убедился, что наставления матери не помогли. Он все равно умудрился спугнуть желание. Либо силы, ополчившиеся против принцессы, были слишком сильны, и такими простыми уловками их было не пронять. Юмагужа рассеянно поглаживая длинную острую бородку, сбивчиво пояснил:

— Если это яд, то я не знаю какой. Пустил кровь, но, кажется, это не очень ей помогло. Вы, граф, не могли бы съездить в Шаалаввин? — увидев утвердительный кивок, подал записку. — Возьмите у аптекаря это лекарство. Оно поможет. Я пока поживу здесь.

Рекем вырвал записку у доктора и опять поехал в город. Вернулся быстрее, чем ожидал Юмагужа, чуть не загнал лошадь до смерти и вновь занял пост у дверей. Пока доктор пытался хоть чуть-чуть улучшить состояние Мирелы, обсудил произошедшее с горничной. У девушки покраснели глаза, она плакала не переставая. И сейчас, когда заговорила с ним, вновь начала плакать.

— Я ведь, знаете, чего боюсь? Священник приезжал, так он говорил, что не простое это отравление, что колдовство это. Если колдовство, то доктор ничего не сделает.

— А где духовник ее высочества? Его позвать?

— Он недавно уехал. В соседнем замке у графа Аззана мать умирает, он поехал туда. Может, завтра вернется, а может и еще задержится. Да вот если бы духовник мог помочь, то тогда бы отец Узиил королеве Езете тоже помог, а он вон к королю поехал за разрешением матери дочь перед смертью увидеть. Ой, боюсь я. Что же с нами-то будет?

— Я все-таки съезжу за духовником. Где, говоришь, замок Аззана?

Рекему было проще ехать куда-то, чем смотреть, как умирает эта светлая девушка. На закате, еще раз взглянув на Даута и с его молчаливого согласия, он выехал из замка, на лошади принцессы.