Алена Даркина - Убывающая луна: распутье судьбы

Поначалу Люне смотрела все также насмешливо, но вдруг дрогнула, попыталась отшатнуться, но Бернт крепко держал ее.

— Пусти, — взмолилась она и тут же ударила с невиданной для девушки силой, так что Рекем от неожиданности отлетел к стене, на него посыпались горшки и трава. А Люне будто выросла, почернела, заслонив собой маленькое кухонное окошко. — Стой, Мирела! — крикнула она громко. И продолжила нежнее. — Живи, Мирела, — и тут же наваждение рассеялось. Рекем встал, а девушка сникла, закрыла лицо руками. Затем, вновь выпрямилась, заговорила быстро и серьезно. — Хочешь спорить с сильными? Попробуй. Королеву Езету убила Сайхат. И Мирелу она убьет, если ты не вмешаешься. Сайхат не мертва вовсе, умертвием стала. И принцессу убьет. Молчи, слушай, запоминай. Один раз скажу, пока не слышит никто. Если ведьма наложит на себя заклятие умертвия, она будет жить и после смерти. И убить ее тогда невозможно. Даже если сжигаешь — она обгорит сверху, но не как обычный человек, до костей. Все думают, что ведьма мертва, хоронят ее. А через девять месяцев, так же как человеческий ребенок, она выходит из могилы.

Пальцы Рекема непроизвольно сжались в кулак.

— Сайхат Жааф казнили около девяти месяцев назад!

— Молчи, слушай, запоминай! — прикрикнула Люне. — Убить Сайхат теперь невозможно. Сайхат сейчас и не жива, и не мертва. С одной стороны — очень слабая. С другой — врагам навредить может. Если пища долго стоит на открытом воздухе, она может капнуть туда своего яда, а затем, когда человек ослаблен, убить его во сне. Главное, у нее есть шанс обрести человеческую плоть, и тогда уже будет непобедима: когда нужно станет человеком, когда нужно — умертвием. Это произойдет, если принцесса даст ей хоть каплю своей крови, даст добровольно. У Сайхат-то в замке помощник есть. Кто-то позволяет ей яд капнуть в еду принцессе… Защита от умертвия… — она потерла лоб. — Не знаю я защиты. Только Эль-Элион защищает от ведьмы, да не всегда защищает… Хочешь спорить с сильными — передай своей принцессе: пусть призывает имя Эль-Элиона. Главное, чтобы не давала она кровь свою! Иди к ней, скажи, — Рекем бросился из избы, и замер, когда Люне приказала. — Стой! — он не мог шевельнуться, а она будто ножи метала слова ему в спину. — Молчи, слушай, запоминай. Дальняя дорога предстоит тебе. За мать не переживай, ее судьба определена сильными. С ней все будет хорошо. На чужбине будешь долго, не увидишь свою принцессу, пока не выйдет она замуж. Но мы еще встретимся, брат Рекем. И когда ты пойдешь к костру, вспомни, что Люне не отказала тебе в просьбе, что Люне тоже восстала против сильных и помогла тебе. И когда ты пойдешь к костру, вспомни Люне, брат Рекем и остановись…

Только когда тропа вывела его на широкую дорогу, ведущую к Шаалаввину, сознание Рекема немного прояснилось. Последний слова ведьмы походили на пророчество и заклятие одновременно. Но думать сейчас об этом он совершенно не хотел. Надо было успеть спасти принцессу.

…Мирела поднесла окровавленную ладонь к матери и сдавила ее, чтобы на губы женщины попала хотя бы капля, но в этот момент кто-то крикнул над ней так громко, что она отшатнулась:

— Стой, Мирела!

Ослепительный свет пролился с неба, уничтожая туман, и принцесса в испуге отступила: перед ней лежала Сайхат, из раны на шее лилась кровь, она злобно зашипела, потом поднялась на четвереньки и поползла к ней. Мирела отходила назад, но что-то почувствовав, обернулась: позади разверзлась пропасть. Такая глубокая, что она не могла различить дна. Девушка замерла на краю, не зная, что делать. Но страх тут же ушел. Сияние, которое лилось с неба, согрело не только тело, но и душу. Она засмеялась. Сайхат изумленно посмотрел на принцессу, затем тоже встала.

— Я все равно сделаю то, что хочу. Ты никогда не будешь в безопасности. Править будет моя дочь. Моя!

Девушка пожала плечами.

— Как угодно Эль-Элиону.

От этих слов ведьма отшатнулась и упала на землю, будто ее ударили.

Принцесса же почувствовала, как что-то нежное коснулось щеки.

— Живи, Мирела! — дохнул кто-то в ухо. Она взмахнула руками и полетела в пропасть. Летела, наслаждаясь свободным падением, будто ничто ей не угрожало, будто она птица, и легко полетит в любое место, когда захочет этого. Вскоре она мягко опустилась на перину, понежилась в ней, прикрыв веки. Никогда еще не приходил такой покой и комфорт. Помедлив, открыла глаза.

Перед ней была та же спальня, что стала тюрьмой на долгие годы. Принцесса вздохнула от разочарования, но тут же успокоилась. Ее спас Бог. Спас, потому что она еще не все сделала здесь. Дал жизнь, чтобы она выполнила особую миссии. Солнечный луч, пробравшись сквозь узкое окно, освещал лицо, согревая и наполняя радостью, точно так же как во сне. "Сколько же времени сейчас? — размышляла она. — Если солнце светит в окно, значит, уже вечер. А вчера я тоже просыпалась на закате. Как долго я была без сознания!"

Она чувствовала себя лучше. Слабость не прошла, но появилась уверенность — она не умрет. Над ней участливо склонилась Векира.

— Госпожа… как вы?

— Лучше, — с трудом выговорила Мирела. — Пить.

Но когда горничная поднесла к ее губам чашу, принцесса мотнула головой.

— Что с вами, госпожа? — обиженно произнесла девушка.

— Откуда вода?

— Да вот принес, слуга ихний. Даута то есть.

— Векира, — язык еле шевелился во рту, но если она не скажет то, что хочет, то не выживет. — Тебя выпускают?

— Мне можно выходить, — с готовностью подтвердила горничная.

— Принеси воды с кухни. Незаметно.

— Так вы думаете… — Векира умолкла на полуслове. — Я сейчас схожу. У кухарки нашей сосуд есть небольшой, я его принесу, никто и не заметит.

Она вышла из комнаты. Вернулась встревоженная, так что даже забыла дать пить, беспокойно ходила по комнате, то приближаясь, то отходя от кровати принцессы.

— Пить, — вновь попросила Мирела.

— Да-да, сейчас, — горничная достала небольшую глиняную бутылку, спрятанную под фартуком. — Вот, госпожа, пейте.

Принцесса сделала два глотка и больше не смогла. Откинулась на подушку.

— Что случилось? — спросила она, немного отдохнув.

— Госпожа, — Векира виновато смотрела в пол, — откуда вы все знаете всегда? Может, не надо вам знать пока…

— Говори, — потребовала Мирела.

— Отец Узиил… В тюрьме он сидит, госпожа.

— Не может быть! — прошептала, тяжело дыша, принцесса.

— А граф-то Бернт все по вашим делам ездит. И сейчас только вернулся, стоит в коридоре, караулит. Я-то погляжу, ему тоже бежать надо, пока не оказался вместе с матушкой своей… Если уж священников сажают, что дальше-то будет?

Мирела закрыла глаза в тоске. Графу Бернту грозит опасность, а он так нужен ей. Уже одни эти слова, что он переживает и хочет сделать что-то для нее, так утешают. Друзья покинули, отец Узиил брошен в тюрьму, долго ли еще отцу Иавину позволят оставаться здесь?