Алена Даркина - Убывающая луна: распутье судьбы

— Граф Бернт сказал, чтобы я передала вам, госпожа, когда вы очнетесь, что вас правда отравить кто-то хочет, только вы выздоровеете, если этой ведьме Сайхат не поддадитесь. Она вроде жива, то, что ей голову отрубили — это ничего. Но вы с именем Божиим против нее, она Бога боится.

Мирела слушала, закрыв глаза. "Да, Бернт прав. Откуда он узнал обо всем? О том, что отравили ладно — это и так понятно. А вот о том, что Сайхат жива, что убить меня хочет. И ведь действительно, дважды, когда я в бреду произносила имя Божие, ведьма отступала. Значит, не так уж и сильна. Сказали ли маме об этом? Сайхат вот кровь для чего-то нужна. Для чего? Узнать бы… Она все время мамой оборачивается, а я во сне не помню, что это уже было и что нельзя к маме ходить. Нет, Эль-Элион меня хранит. Эль-Элион и…"

Принцесса спросила безжизненным тоном:

— Но есть еще что-то, Векира. Что-то еще случилось, о чем ты мне не хочешь рассказывать, — голос Мирелы так ослаб, что горничная едва различила ее слова.

Векира всхлипнула, и тут же достала платочек, промокнула слезы.

— Все-то вы знаете, госпожа, — заплакала она. — Обо всем-то догадываетесь вы… Матушка-то ваша… умерла вчера.

— Мама… — прошептала Мирела. Горло сжала судорога, но заплакать не смогла — не осталось ни слез, ни сил.

Ночь казалась бесконечной. Отец Иавин заверил, что присутствие графа ничем принцессе не поможет, а если она очнется, то в любом случае первым пригласят духовника, чтобы Мирела успела исповедаться. Но Рекем, рассказав о том, что узнал, караулил возле двери принцессы, будто боялся, что если отойдет, Даут или умертвие Сайхат что-то сделают с хрупкой девушкой.

Далеко за полночь, когда он чуть не сполз по стене, незаметно для себя задремав, Рекем отправился в спальню. Даже если умертвие захочет убить принцессу, он Мирелу не спасет. Его комната теперь находилась на этом же этаже, но чуть дальше по коридору. Она отличалась тем, что на стенах сохранились выцветшие обои, а мебель сюда поставили более изящную, хотя тоже ветхую. Не раздеваясь, он упал на кровать и провалился в беспамятство.

Очнулся от того, что в ухо ему прошептали:

— У Сайхат-то, наверно, помощник есть… — и он ощутил, как чья-то рука скользнула по волосам. Он резко сел на кровати.

— Кто здесь? — спросил, сжимая меч.

Стояла мертвая тишина. Огонь в камине погас, но Рекем знал, что угли внизу еще тлеют, он вскочил и, разворошив кочергой камин, зажег лучину, а ею запалил масляную лампу на столе. Убедился, что в спальне на самом деле никого нет. Вытер пот со лба, умылся в тазу, который с вечера принес Щутела. Сел на кровать. "Сон? — спросил себя и ответил. — Конечно, сон, что же еще…" Эти слова произнесла ведьма Люне, когда рассказывала об умертвии. Надо повторить все, что он узнал. "Сайхат жива, но слаба. Она может навредить человеку, если он в болезни. Для этого и отравили королеву и принцессу. Но кто-то помог отравить ее. Кто-то знал, что пищу надо на открытом месте оставить, чтобы умертвие яд туда капнуло. Кто же это? Даут? Не слишком ли он подставляется? — засомневался молодой граф. — Он мог бы сделать подобное по приказу короля, но сейчас смерть пленниц Манчелу не выгодна. Гибель двух женщин невыгодна вообще никому, кроме Сайхат. Ведьма могла кому-то пообещать такую же "вечную" жизнь в обмен на помощь. Хотя она могла и Дауту такое пообещать, они родственники, хоть и дальние. Нет, Даут слишком умен, чтобы действовать так прямолинейно. Если не Даут, то кто? — он перебрал в уме всех, кого знал в замке. Кроме графини Зулькад никого подозрительного не нашел. — Пока я не найду виновника, принцесса будет в опасности. Не давать же слугам еду пробовать. Так недолго и весь замок уморить. Что делать? Эх, найти бы тайный ход…"

Когда предки Зулькада строили замок, он еще не стоял в одном из мирных краев Кашшафы. Похожий замок был и в родовых владениях Бернтов, но его поддерживали в лучшем состоянии. Рекем знал, что столетия назад в каждой крепости делались тайные ходы: осажденным надо было дать возможность незаметно ускользнуть от неприятеля, в случае если враг значительно превосходит числом, а запасы еды истощились, или хотя бы послать гонца за помощью. Обычно потайные двери, открывавшиеся при нажатии на какой-нибудь выступ или поворот рычага, существовали в спальне или небольшой гостиной для частных аудиенций, часто в часовне.

В замке Рекема отец, еще живой тогда, приказал заложить секретную дверь в спальне к большому огорчению сыновей-подростков. Осада больше не угрожала, а ему не хотелось, чтобы дети блуждали за стенами, подслушивая взрослых. Какова же была радость Рекема и Элдада, когда они обнаружили, что в гостиной, ставшей кабинетом отца, потайная дверь сохранилась. Они обошли тайными ходами почти весь замок, напугали кухарку, подвывая за стеной кухни. Видеть ее они не могли, но слышали, как она вскрикнула, выронила что-то и торопливо выскочила из кухни. Потом попытались найти выход за пределы замка, но свеча догорала, и пришлось вернуться, так и не узнав, куда ведет ход.

Свеча закончилась, когда они уже почти подошли к выходу. Рекем уронил ее на пол, обжегши пальцы. Дальше пробирались на ощупь и, пожалуй, это были самые страшные мгновения его жизни. Если бы не младший брат, сосредоточенно сопевший чуть позади, он бы трясся от страха, оказавшись в кромешной тьме, а теперь пришлось сцепить зубы и идти вперед, нащупывая на стене нужный рычаг. Если не найдут… А рычаг будто прятался от них, Рекем не запомнил точно, на каком уровне стены он находился, он ощупывал стену снова и снова, шел вперед, возвращался назад, в душу закрадывалось отчаяние. Но Элдад пыхтел рядом, не упрекая и не хныча, и он почти без дрожи в голосе ободрял его: "Ничего! Сейчас выберемся. Не такой большой этот замок, чтобы мы не нашли рычаг".

И тут раздался шорох и на лестницу, по которой они ходили, упал светлый прямоугольник. С радостными воплями они помчались туда… чтобы попасть в руки разъяренного отца. Испачканные в пыли, с налипшей на одежду паутиной, они понурив голову, слушали, как он метал молнии, а сердце ликовало: что им гнев отца, когда на миг они поверили, что умрут в темноте на этой лестнице, так и не найдя выход. После той выходки их посадили под домашний арест до тех пор, пока они не выучат десять глав из книги Вселенной. Это было мучение! В Священное книге Кашшафы хотя бы рассказывалось о подвигах древних героев, а что можно учить в книге Вселенной? Хвалебную песнь Эль-Элиону или Песню Чувств?

Рекем улыбнулся воспоминаниям. Он очень надеялся, что после ремонта замка Зулькада, здесь сохранилась дверь, ведущая в тайный ход. Но где? По его наблюдениям гостиная и спальни, в которые он заглядывал, основательно перестраивались… Неожиданно на память пришла местная легенда о чудодейственной силе часовни. "Значит, священник, выходя оттуда, пылал здоровьем, и от него пахло костром? А что если он вовсе не молился? Надо попытать счастья в часовне! Это ведь так удобно — когда тебе угрожает враг, пойти помолиться и… бесследно исчезнуть. Так и рождаются легенды о чудесном избавлении Эль-Элиона, о том, как служебные духи, посланные Богом, переносят верных слуг Господа в безопасное место".