Дмитрий Стародубцев - Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы

Белой либере дали отдых, но воспретили покидать территорию дворца. Одни воины сразу рухнули на толстые упругие циновки, ожидавшие их здесь, другие – отправились в купальни, которых не видели с Бенедикта. Третьи вынуждены были воспользоваться услугами лекарей: каждый второй был болен или легко ранен, но многие до сих пор скрывали свое состояние, опасаясь отстать от отряда.

ДозирЭ, по старой привычке, воспитанной партикулисом Эгассом, решил сначала привести в порядок свое вооружение и истрепанную одежду. Как только он закончил, перед самым его лицом, словно видение, предстал Божественный. Он был уже облачен в бертолетовые одежды, а на его голове излучал мягкое голубое сияние лотусовый венец. Инфект казался свежим и полным сил, словно и не проделал вместе с либерой весь этот долгий опасный путь.

В совещательной зале Совета Шераса уже собрались все Юзофы, а также прибывшие специально на Большое берктольское заседание правители близлежащих стран и полисов, вожди племенных союзов и отдельных племен. Из «наидостойнейших», как говорили о властителях крупных и сильных стран, был только интол Яриады Скоцуба которыя Риандрагон – столетний старик, который передвигался сам, и довольно бодро, хотя и глядел уставшим полубессмысленным взглядом.

В зале чувствовалась особая торжественная атмосфера, однако большинство представителей, как правило держащихся с высокомерной степенностью, в этот раз были странно возбуждены и горячо что-то обсуждали друг с другом. Еще бы, всех взволновало то обстоятельство, что, вопреки многолетней традиции, заседание начиналось раньше срока. Что-то за этим кроется. Одна из очередных интриг, к которым, впрочем, здесь давно привыкли и без которых уже скучали? К тому же только что по рядам пронеслась весть, что прибыл авидронский Инфект, и несколько старожил Совета Шераса, мнивших себя знатоками берктольских козней, обменялись многозначительными понимающими взглядами.

Началась церемония открытия, и после исполнения всех положенных ритуалов взыскательную публику удивили тонкоголосые мелодины из Апельсин, сердесские жонглеры с акробатами и девушки-танцовщицы из Союза Четырех. В конце концов, под звуки труб и авидронских раковин в залу ввели огромного саблезубого тигра, который, по замыслу, должен был символизировать силу и мощь Берктольского союза: недаром его окружали плотным кольцом воины с обнаженными мечами; на самом же деле этот тигр был старым и флегматичным ручным животным и никакой опастности не представлял. На этом, продлившись совсем недолго, церемония закончилась, и многие Юзофы остались разочарованными, памятуя о весьма продолжительном прошлогоднем представлении.

В зале появился Главный Юзоф Шераса в бертолетовой накидке и с «жезлом мудрости», и все присутствующие, встречая Мудрейшего, встали. Раздались благодушные возгласы, приветственные восклицания, которые через мгновения вылились в бурное ликование, угасшее не сразу, и как бы неохотно. И только авидронский Юзоф, не опасаясь быть услышанным, что-то с усмешкой сказал своему соседу – представителю медиордесского правителя. Видимо, речь шла о Сафир Глаззе, который из-за своего низкого роста и неказистого телосложения сегодня, в этих церемониальных одеждах, выглядел особенно нескладно. Юзоф Медиордесс закивал в ответ. Но все эти жалкие нарочитые оппозиционные вылазки были хорошо знакомы Совету – к ним давно привыкли, и поэтому все сделали вид, что ничего не произошло. Главный Юзоф вынул из жезла послание предков и принялся громко читать. Что говорить, оратор он был отменный, хотя на этот раз несколько спешил, проглатывая окончания слов и неестественно сокращая паузу между важными местами. Вскоре он закончил.

Наконец под охраной нескольких цинитов внесли «Священную книгу». Однако во время естественно возникшего небольшого перерыва Юзофы огляделись и только тут заметили, что воинов в зале больше, чем обычно: помимо двух стражей, в стороне замерли еще четверо вооруженных воинов «Золотого отряда», в одном из которых многие с удивлением узнали сотника Измаира – одного из самых приближенных Сафир Глаззу людей. Это нарушало все правила и могло быть истолковано как оскорбление собрания, как угроза свободному волеизъявлению. Но члены Совета угодливо смолчали.

В берктольском дворце Алеклия был впервые. Несмотря на усталость, он многое мимоходом подмечал: что-то восхищало, но что-то не нравилось. И он уже соображал, какие после отдаст распоряжения по поводу небольшого переустройства. Не успел он подняться в залы, которые предназначались для Инфекта и занимали лучшую часть центрального дворца, и скинуть с себя надоевшие доспехи и пропитавшиеся потом одежды, как услышал странное людское гудение, донесшееся через многочисленные арочные проемы. Он подошел к ним, сначала подивившись всему виду города, который внезапно открылся перед ним во всем своем величии, потом опустил глаза вниз и вдруг увидел бесконечную шевелящуюся толпу, которая недружелюбно напирала на Церемониальные ворота. Божественный прислушался: в доносившихся интонациях он явственно различил требовательные и даже враждебные нотки. Это его смутило.

Подозвав распорядителя дворца, Инфект спросил у него, может ли он увидеть своего посланника в Берктоле, но тот ему ответил, что авидронский Юзоф только что спешно отбыл в Совет Шераса. Тогда Алеклия послал распорядителя узнать, чего хотят собравшиеся люди.

– Скажи им, что, если они хотят поприветствовать меня и получить дары, я завтра удовлетворю все их желания, и пообещай, что щедрость моя будет безгранична.

Вскоре распорядитель вернулся:

– О мой Бог, они говорят, что хотят видеть тебя немедленно.

– Что за вздор?

– У них есть к тебе важное дело…

Божественный опешил:

– Что ты сам по этому поводу думаешь?

– Я думаю, – отвечал распорядитель, пытаясь усилием воли скрыть некоторое лукавство в глазах, – что твоя встреча с жителями Берктоля авидронского происхождения будет весьма полезной.

Он явно что-то знал.

– Хорошо, – кивнул Инфект. – Пусть народ выберет пять, нет – десять представителей. И я незамедлительно приму их.

Алеклия отправился в купальни, где, вопреки желанию, пробыл совсем недолго. Потом обрядился при помощи слуг в бертолетовую плаву, украсил себя лотусовым венцом и предстал перед трепетно входящими горожанами во всем своем величии, напоминая одеждой, позой и ликом одну из известных картин Неоридана, которую часто копировали на храмовых фресках. Берктольцы припали к ногам повелителя, собираясь обстоятельно выполнить положенный в таких случаях ритуал, но Инфект проявил нетерпение, намекнув на то, что был бы не против, если б переговорщики сразу приступили к делу.