Дмитрий Стародубцев - Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы

Впрочем, образ благодушного воителя быстро развеялся. Уж она-то хорошо знала, что Дэвастас совсем не такой. Он настоящий зверь, лютый зверь, способный натворить столько зла, что кровью загубленных им людей можно наполнить берега всех рек и озер Иргамы. Как весьма проницательная женщина и очень жадная до наслаждений самка, она, только увидев его, тогда, несколько лет назад, во время казни какого-то авидрона, сразу же почувствовала в нем эту дикость. Однако, может быть, благодаря именно этому она всегда с такой страстью желала его?

Сейчас Дэвастас был далеко, говорили, что он уже завоевал чуть ли не целую страну. Не забыл ли он о ней, не забыл ли свое обещание выкрасть ее отсюда, увезти на далекий остров? Впрочем, стоит ли верить посулам мужчин, с которыми делишь ложе? Может быть, всё в прошлом и сейчас он ласкает на своей могучей груди какую-нибудь юную дикарку, красивую, как сама Дева, трепещущую в его сильных руках от страха и наслаждения? Может быть, именно ей достается теперь то, что раньше принадлежало интолье? Все его умелые ласки и сильные жестокие проникновения, которые мгновенно пробуждают в тебе неукротимые темные силы, заставляют извиваться, стонать. И тебе всё равно, где ты, – во дворце или в пещере, кто ты – великая женщина, которой подвластны миры, или бездомная нищенка, да и сама ты теперь уже не знаешь, где ты и что ты – остается только эта мучительная, невыносимо сладкая боль, пронзающая мозг и тело… По крайней мере, с тех пор, как они виделись в последний раз, в день гибели Тхарихиба, он не соизволил напомнить о себе ни весточкой. Понятно, что это сейчас непросто. Но ни намека на то, что он думает о ней, помнит о ней, до сих пор любит ее! Если вообще когда-нибудь любил…

О, Дева, защитница моя ненаглядная! Избавь меня от Хавруша! Как хочется раз и навсегда покинуть этот скверный город и больше никогда не видеть этого омерзительного негодяя!..

Тут Хидра стала мечтать о свободе, о далеких чудесных землях, о прекрасных дворцах и о том, что в какой-то другой, сказочной жизни она будет править богатой процветающей страной, целым народом, красивыми и добрыми людьми, которые полюбят ее всем сердцем. Тут она почему-то подумала об Авидронии, а потом вспомнила портрет Алеклии, который как-то показал ей Хавруш. В памяти всплыли черты благородного, мужественного и умного человека, его добрый проникновенный взгляд.

«Вот кого мне нужно на самом деле желать, вот какой мужчина мне нужен! – вздыхая, подумала молодая женщина, прекрасно понимая, что подобные мечты неосуществимы. – Полубог, правитель богатейшей страны, непобедимый полководец, без сомненья, страстный любовник. Рядом с ним она наверняка была бы счастлива!»…

Снаружи вновь послышался какой-то шум, и это отвлекло Хидру от ее фантазий. Она ударила в маленький гонг, и в то же мгновение в покои вошла рабыня лет пятидесяти, с темной, почти черной кожей. Звали ее Мкусси, про нее говорили, что еще ребенком ее привезли с другого, очень далекого материка и сначала она попала к бирулайским магам, которые якобы научили ее колдовству, и лишь потом была перепродана иргамовскому работорговцу. По мнению Хидры, эта чернолицая женщина была главным соглядатаем Хавруша и доносила ему в подробностях всё о ней, о каждом ее шаге, о каждом произнесенном ею слове. Иногда Хидре даже казалось, что служанка может читать мысли, поэтому она опасалась ее больше, чем кого бы то ни было, и старалась в ее присутствии даже ни о чем не думать.

– Что там за шум? – спросила бывшая интолья.

– На Могильной площади собралась толпа негодяев, которые призывают к бесчинствам, – отвечала Мкусси.

Хидра заметила, что рабыня сморщила лоб, а значит, сказала чуть меньше, чем знает.

– Так почему же их не разгонят?

– Так оно и будет. Жерот уже построил своих воинов и готов их вывести из дворца.

– Да, но при чем здесь Жерот? А где же гиозы?

Мкусси несколько замялась, и Хидра вдруг ясно почувствовала, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

– Я хочу видеть Нэтуса! – решительно сказала она, стараясь придать своему голосу твердость.

– Но Хавруш запретил без его разрешения….

– Ты слышала, что я сказала, старая обезьяна? Я ХОЧУ ВИДЕТЬ НЭТУСА!

Чернолицая рабыня больше не стала спорить, а лишь позвала при помощи маленькой дудочки, которую прятала в рукаве, трех юных служанок…

Вскоре Хидра, одетая в строгие плавы, с тщательно убранными на затылок волосами, в сопровождении Мкусси, еще четырех рабынь и двух стражников приближалась к той части дворца, которая была отдана наследнику. Вход туда предваряли арочные дубовые двери-воротца, окованные паладиумом, возле которых стояли на посту восемь церемониальных копьеносцев. Однако, помимо всегдашнего охранения, Хидра заметила в стороне еще десяток тяжеловооруженных цинитов в плащах и шарфах личных телохранителей Хавруша. Ее худшие опасения начинали подтверждаться…

После обычных приветствий стражники распахнули двери, и Хидра, оставив на входе всех, кроме Мкусси, вошла внутрь. Здесь была обширная зала с мраморными стенами, искусно задрапированными в отдельных местах тканями изумрудного и темно-бирюзового цвета, и полом, выложенным фарфоровой плиткой, покрытой желтой, синей и фиолетовой глазурью. Плитки образовывали крупное мозаичное изображение интола в окружении угодливо внимающих ему Пророков. Несколько известных бронзовых и мраморных скульптур, два десятка картин и резная мебель – всё втайне вывезенное за спиной авидронов из Солнечного дворца.

– Мама! – На шею женщине бросился худощавый черноволосый мальчик лет одиннадцати с тонкими красивыми чертами лица. – Мама, ты слышала, что происходит?

Нэтус был одет в шелковую длиннополую плаву оливкового цвета, расшитую символическим орнаментом, и поверх нее в тонкие пластинчатые доспехи из бронзы и серебра, изготовленные именно для него лучшим оружейником еще до осады Масилумуса. Помимо этого на плечах мальчика была накидка золотистого оттенка с меховой оторочкой, а на голове – золотая остроконечная шапочка.

– Что происходит? – спросила Хидра, украдкой разглядывая несколько неуместное облачение сына, будто ему предстояло учавствовать в важной церемонии.

– Наш дворец собираются штурмовать! – бойко, почти с ликованием, сообщил он. – Мы с Зваргусом готовимся сражаться до последнего…

И наследник торжественно предъявил матери извлеченный из ножен великолепный боевой кинжал с золотой рукояткой.

Напуганная Хидра обернулась, ища глазами того, кого упомянул сын. Он был здесь же – этот крепкий высокий воин с обветренным рябоватым лицом, когда-то подаренный мальчику Хаврушем. За все годы жизни при наследнике в качестве живой игрушки Зваргус, верно, утерял часть своей военной сноровки, но при этом нисколько не обтесался, а остался таким же неуклюжим грубоватым мужланом, каким был три года назад. Его вид, несмотря на новую боевую парраду с сияющими бронзовыми пластинами, никак не вязался с дворцовой роскошью, всей утонченностью и благородством, царившими здесь. Где даже самый последний стражник был горделивым носителем особого дворцового изящества. И всё же Хидре было спокойней, когда этот обычный цинит партикулы, простой, честный и искренне преданный, находился рядом, тем более что мальчик очень сильно к нему привязался. Уж слишком много людей желали наследнику зла; наверное, первый из них – его любезный Наставник.