Лана Туулли - Алхимик в Пустыне

В итоге весь вечер Напа просидела в уголке, подкармливая зверушку, которую Виг заявил претендентом на участие в состязаниях и жалуясь бессловесной твари, что житья нет от этих остроухих. Хоть бери топор и прореживай…

А потом, после пары полуэльфов, шести четверть-эльфов и еще дюжины человек с еще более дробной эльфийской примесью, "Песчаного Кота" почтил своим присутствием один из немногих эльфов, оставшихся приглядывать за миром.

"Виг, дружище! Ты еще не сдох!" — "Пугтакль, поганец остроухий, тебя еще не задушили твои зеленые колючки!" — и два мага, не вспоминавшие друг о друге три сотни лет, радостно облобызались, похлопали друг друга по плечам и сели отмечать встречу. Выражаясь языком народным — квасить. Ибо как два дня назад оккупировали второй этаж дома, так и… Благодаря стараниям мэтра Пугтакля, пребывающего в легком подпитии и отличном расположении духа, весь второй этаж превратился в цветущий сад, с вполне натуральными плодовыми деревьями, плавающими лотосами, вьющимися по стенам огурцами, томатами, петрушкой и прочей закуской. А Вига под воздействием седьмого или восьмого кувшина отменного вина из Сан-Тиерры вдруг осенило, о чем ему напоминал оберег в виде мычащей коровки. Оказывается, он еще сто тридцать шесть лет назад хотел завести в своем башенном хозяйстве корову! Но не сделал, ибо корова — существо большое, требует заботы и внимания…

В итоге на втором этаже, в дополнению к созданному магией бассейну, по которому плавали цветущие лотосы, появилось стадо круп… э-э… безусловно, рогатого скота. Две маленькие, чуть больше шан-тяйской болонки, черно-белые коровки и черный элегантный бычок. Шустрые еноты получили соответствующее заклинание от мэтра Вига и теперь надаивали от каждой коровы по стакану молока дважды в день.

Далия язвила, что еще неделя — и наклюкавшиеся Виг с Пугтаклем, чего доброго, оживят Великую Пустыню, ибо созданным магиями тварям уже тесно в небольшом домике. Вообще, настроение у алхимички было нервное, что Напа списывала на отсутствие эмоциональной разрядки: мэтресса уже успела перечитать все книги, взятые с собой в путешествие, копать не умела, вот и страдала от вынужденного бездействия.

Ради добродушного и оборотистого господина Вапути, эксплуатирующего кулинарные таланты гномки, а тем более — ради общения с Тэффифи и прочим иберрско-эльфийским контингентом, заполнившим двор старого дома, Напа ни за что спешить не стала бы. Фриолар — дело другое. Во-первых, Напа еще семь лет назад поклялась Фионе, что не будет оставлять малыша Фри-Фри без присмотра. Во-вторых, он наверняка голоден, а Напа не эльф какой-нибудь, чтоб заставлять человека сидеть на диете. А в-третьих, гномке было весьма интересно, какие такие поручения Фриолар выполняет последние дни. Неужели мэтр, по примеру Далии, специально нагружает своего секретаря делами, чтоб провернуть какую-то свою интригу?

И вообще, что опять скрывает хитроумная мэтресса от верной помощницы?

Надеясь, что на этот раз обойдется хотя бы без похищений, Напа поспешила к "Песчаному Коту". Ах, как там поживает любимый Черно-Белый Котик? Что-то давно от Джои и Ньюфуна не было вестей. Айра же (умница! Душа моя! Молоточек мой!) три дня назад порадовал; сообщил, что с ним всё в порядке, с ресторацией тоже все в порядке, Ньюфун взял на себя труд выгулять Кота и Джою, и с ними тоже всё в порядке. Он, Айра, безумно скучает и каждый вечер бьет себя по голове дубинкой, иначе бы давно засох от тоски по любимой Напе. Замечательное письмо. К тому же Айра вырезал его на прочной деревянной доске, так что можно перечитывать, вешать на стену, колоть им орехи, формовать тесто для пряников… Правда, жалко виговых птиц, которые надорвались, переправляя «письмецо» из Талерина…

Проводив взглядом спешащую к дому мэтра Вига Напу, Далия обошла кругом сухого дерева, чей белый узловатый ствол служил своеобразным ориентиром в начинающейся Пустыне, посмотрела на суетящихся вокруг людей и не-людей и присела на ближайший валун. Аккуратно расправила на коленях платье — на второй день пребывания в Эмирате Далия почувствовала себя курочкой, аккуратно жарящейся со всей сторон в раскаленной печи, и немного поменяла стиль. Черная мантия отныне одевалась исключительно по торжественным случаям, а в остальное время Далия отдавала предпочтение местным нарядам: легкой хлопковой робе, украшенной сложным орнаментом по вороту и рукавам, полосатой накидке (женскому варианту традиционного для восточных земель халата), штанишкам и кожаным беспятым туфлям. Собираясь на встречу с Далхаддином, Далия немного приукрасилась, то есть повесила на шею серебряные побрякушки в некромантском стиле, одолженные у Джои, и воткнула в завязанный на затылке узел волос не карандаш, как обычно, а настоящее страусиное перо. А что? Квасящие мэтры утром потребовали яичницу, да с похмелья не сразу сотворили курицу. Не пропадать же добру! Вон, господин Вапути застолбил за собой шкуру крокодила, на сапоги…

— О, луноликая! — издали услышала Далия. — О звездоокая! О, радость очей моих!

— Привет, — поздоровалась мэтресса. В общении с учеником эльджаладского мага она стойко придерживалась тактики суровости и прагматизма. — Что ж опаздываешь?

— Прости, газель моей души, меня задержал господин Кадик, — повинился Далхаддин. — Мы буквально только что вернулись из Пустыни, и я сразу побежал к тебе, моя нежная верблюдица, моя вечно прекрасная крокодилица, плещущаяся в мутно-зеленых водах моей любви…

К «верблюдице» Далия уже начала привыкать, но вот «крокодилица»… "Ну, патриарх этнически-деформированный, зоофил-словесник, ты у меня получишь "мутные воды", ты у меня попляшешь… Хотя что это я? Он ведь не инспектор Клеорн, чтоб относиться к его словам серьезно, можно и потерпеть. А потом… потом — отомстить обязательно. Жестоко и коварно," — решила алхимичка, а потому спросила, улыбаясь крокодильей улыбкой:

— Что ж вам понадобилось в Пустыне? Вроде состязания начнутся только через два дня…

— А, работали с бронзой, — отмахнулся Далхаддин. Всё утро, пока достойнейший Кадик гонял его по Пустыне, он сочинял поэму в адрес несравненной красоты, доброты и прочих визуальных и скрытых достоинств прекраснейшей Далии, а потому спешил излить вирши из глубин влюбленного сердца, пока не забылись. — Послушай, что я сочинил в твою честь: В хладных водах, в мерзкой слизи я искал твой образ нежный …

"Так. Теперь слизь. Парень, ты нарываешься!"

— Только не говори, что вы с учителем играли в гномов. Что за бронза?

— А, всего лишь средство магической связи. Эльфы в таких случаях всегда предпочитали работать с кристаллами, а наши — с металлами. Делается бронзовая заготовка — тринадцатиугольник — зачаровывается и потом работает на передачу информации. Вот мы с учителем и пробежались по основным ориентирам, где будут проходить состязания, подновили старые диски, установили новые… — Но ты слушаешь мою поэму, о длинноносая? — ревниво осведомился Далхаддин. Далия тут же ответила голоском певучим и нежным: