Лана Туулли - Алхимик в Пустыне

— А можно… можно, туда отправятся мои тетка и двоюродная сестра? — лицо перепуганного Карвинтия озарилось вспышкой надежды.

— Это те две буренавские дурынды, которые днем сломали моего энбу, распугали откладывающих икру ташунов и едва не изнасиловали нашего главного конюха?

Карвинтий смутился, не зная, признаваться ли в родстве, или…

— Бедняга! — продолжил Мориарти. — Это я о конюхе. Он и при жизни шарахался от женщин, как демон от святых мощей, а пережить подобный стресс после смерти… Согласен. Забирайте свою родню в Пустыню. И не тряситесь так, коллега! Я буду приглядывать за вами через волшебное зеркало! Учтите — Восьмой Позвонок обязательно воздаст сторицей за все жертвы, которые принесете вы или ваше семейство! Да, будете подкармливать джорта — попросите вашу тетку снять песью шубу…

— Ваш ящер не любит собачью шерсть? — сочувственно уточнил Карвинтий.

— Нет, он готов жрать все подряд. Это я не люблю, когда у него из пасти разит псиной, — объяснил Мориарти. — А чтоб джорт зубы не обломал, ваша сестрица пусть снимет бусы.

И наградил доверенного сотрудника обаятельной улыбкой.

Мэтр Виг тем временем выслушивал мнение мэтрессы Вайли о заледеневшем серебряном бубенчике. Уже дважды отказался от медовых коржиков, трижды — от мороженого с кленовым сиропом; на всякий случай призвал сотню муравьев, чтоб убрали из поля видимости все прочие сладости… И очень тихо, покорно, исключительно дипломатично выслушивал мнение старшей дочери о себе.

— Как ты вообще себе представляешь эти поиски? Дети Ванессы разъехались кто куда! Внуки тоже не сидели на месте!

— Но оберег…

— Достаточно элементарной логики, чтоб рассчитать: если у Ванессы было трое детей пятьсот с небольшим лет назад и у каждого из этих троих детей было как минимум двое собственных… Если каждые двадцать лет их количество удваивалось, то даже с учетом болезней, несчастных случаев и уходов в монастырь, сейчас у тебя может быть… больше ста тысяч потомков! О боги! — поразилась Вайли. Перед ее мысленным взором появился город — большой, как Уинс-таун или Талерин, сплошь населенный сухонькими голубоглазыми старичками в вязаных колпаках, лиловых бархатных мантиях и скептическими ухмылками. Брр… А если вспомнить, на что был способен один старичок в масштабах отдельно стоящей в Лесу Башни… действительно, "о боги!" Больше ничего и не скажешь. — Ты что, собираешься спасать их всех?

— Нет. Только того — или ту — который действительно нуждается в моей помощи.

— Браво! — воскликнула Вайли. Ядовитые скорпионы материализовывались вокруг нее буквально ежесекундно. И разбегались по Пустыне. — Пойду, позову какого-нибудь менестреля, чтоб запечатлеть уникальное явление: мэтр Виг из Чудурского Леса вдруг решил позаботиться о своей семье! Браво, мэтр! У меня просто нет слов, чтоб восхититься вашей заботой о семье!

— Лучше скажи, ты хоть кого-нибудь из ныне здравствующих потомков Ванессы знаешь? — поджал губы волшебник.

— Делать мне больше нечего, как общаться с этими чокнутыми дацкими шутами! — фыркнула некромантка. И от расстроенных чувств запихнула в себя огромный кусок халвы.

— Шутами, говоришь, — задумчиво уточнил Виг. — Шутами… Ладно. Извини, что отнял у тебя время. Я пойду…

— Пока не ушел, — спохватилась Вайли. — Скажи, я в какой мантии лучше — в светло-голубой или в черной?

— Куда-то собираешься? — волшебник меланхолично заглянул в ближайшую шкатулку, с большим искусством вырезанную из зеленого нефрита. Обнаружил там несколько черепов, чьи-то очень старые кости и полдюжины спутанных до состояния проигранного кошкой клубка призраков. С отвращением захлопнул крышку и несколько раз сплюнул, чтоб избавиться от неприятного ощущения соприкосновения с Магией Смерти.

— Нас с Мориарти пригласили на торжественный ужин в честь начала состязаний. Во дворец местного судьи. А ты идешь?

— Зачем? Меня и еноты неплохо кормят.

— Еноты? Тебе готовят еноты? — восхитилась Вайли, придирчиво выбирая наряд.

Виг не смог удержаться от ответной шпильки.

— И у них получается всяко лучше, чем у твоей покойной маменьки. Кстати, в чем у вас принято хоронить?

— В белом саване. Как везде…

— В него и нарядись, — посоветовал волшебник. — А то иначе твой черепковатый тебя еще лет триста не заметит.

Он исчез в туманном пятне телепорта, так что волшебнице осталось только топнуть ногой от бессильной злости. Ну почему, почему он всегда оказывается прав?

Ночь с 18-е на 19-е число месяца Барса

Талерин, Королевский Дворец

Даме Элоизе Росинант, лично

Прекрасная дама!

Возможно, вы меня не помните, но буквально две недели назад, в замке Фюрдаст, я имел честь сопровождать вас в прогулке по замковому парку. Мы прошлись мимо фонтана в виде бронзового дракона, а потом некоторое время наблюдали за гномьими фейерверками. Всё прошедшее время, в кратких перерывах между выполнением служебных обязанностей, посвященных охране Закона, Порядка и Спокойствия королевства Кавладор, я вспоминал вас. Если бы не служба — ведь, занимая ответственный пост, я не могу лишать министра Ле Пле своего мнения по поводу многих важных принципиальных проблем Министерства Спокойствия, — я бы имел честь сопровождать вас на торжественный прием, посвященный слушаниям соискателей должности патрона Министерства Чудес, а также отважился попросить вас подарить мне хотя бы один танец на пиру в честь бракосочетания ее высочества Ангелики.

Однако неизбежность сильнее нас. И я провел большую часть месяца Барса, преследуя преступников, разбираясь с похищениями и разоблачая мошенников.

Инспектор Клеорн по мере сил и возможностей помогает мне…

На этом месте мэтра Лео прервали. И очень вовремя, а то мания величия — весьма приставучая болезнь.

— Неугодно ли почтеннейшему гостю омыть руки? — склонилась к нему с глубоким поклоном одна из хозяек дома. Лео потряс головой, выплывая из эпистолярной сосредоточенности, посмотрел на женщину- она была образцом всего того, что любили в Эль-Джаладе. Вдова бывшего городского судьи, одна из четырех маменек сиятельного господина Раджа, была чуть старше тридцати лет от роду, волоока, черноброва, чуть-чуть носата и весьма пышна. В выборе наряда она руководствовалась соображениями скромности, другими словами — от подбородка до пяток была закутана в парчу, шелк, жемчужное ожерелье и расшитый золотыми нитями газовый платок.

И все это роскошество сейчас изящно склонилось перед изрядно пропыленным мэтром в не самой новой и не самой шелковой лиловой мантии, и предлагало омыть руки из золотой чаши с водой, где плавали лепестки роз и жасмина.