Сергей Ветров - Магия в крови

Если приходит черед какой-либо книги быть написанной и вы стали ее избранником, что же, она будет написана так или иначе…

Вот и наступила долгожданная ночь, солнце скрылось за горизонтом, и пурпурный лес погрузился в туманную мглу, но ненадолго, – выплыв из-за пиков полуночных гор, засияла серебряным светом луна. Огромная, серебристо-голубая, она ничуть не напоминала ту, что восходила над другими землями этого мира. Приветствуя ее, начали светиться листья Нильянэр, священных деревьев темных эльфов. Это фиолетовое сияние смешивалось с серебристым светом луны, заливая весь лес танцующими бликами. Казалось, что наступила обычная летняя ночь, но это не так, сегодня особая ночь – ночь первого полнолуния нового танца. Танец луны – это темноэльфийская единица измерения времени, равная приблизительно пятнадцати годам. Древний темноэльфийский праздник. На этот праздник весь наш дом, как, впрочем, и все остальные дома ночных эльфов, собирается в лунном зале – гигантском, полусферическом, с широким круглым проемом в потолке, зале, находящемся глубоко под землей, в центре метрополии домов. Когда полная луна становится в зенит, ее благословенный свет заливает небольшую круглую сцену в центре зала, а там его уже ждет избранная прекрасная юная эльфийка, самая красивая дочь дома.

Но сегодня особенный для меня праздник полнолуния, ведь сегодня в круге лунного света будет стоять моя сестра. Все мои родственники, дальние и ближние, собрались здесь, все празднично одеты – кто в парадный камзол гвардии, кто в богато расшитую накидку мастера магии, даже мой учитель удосужился облачиться в парадный черный с серебряным узором плащ великого мага, о платьях наших девушек я даже не буду упоминать. Все такие разные, молодые и старшее поколение, красивые и прекрасные, мудрые и бесшабашные, но в чем-то неуловимо похожие, и эта похожесть относилась не только к лунным струнам – символу наше го дома, – которые в том или ином виде присутствовали в одежде, а кое у кого и прямо на телах. Просто, глядя на их лица и движения, без труда можно было догадаться, что в жилах всех присутствующих течет одна и та же кровь. Все мы, затаив дыхание, ждем полуночи и того, что должно случиться вместе с ней – маленького чуда, единственного, что осталось нам от нашей богини…

Но вот первый луч лунного света, пронзив мрак, заполняющий зал, упал на сцену, и тут же стали открываться украшенные серебряными барельефами ворота в дальней стене. Из них выходит или скорее выскальзывает девушка, знакомая и незнакомая одновременно, – знакомое лицо, но вместо привычной бесшабашной улыбки – гордая отстраненность. Она не идет, а плывет, едва касаясь босыми ступнями отполированных до зеркального блеска плит из серебристого мрамора, по живому коридору к сцене. На ней длинное пышное платье из паучьего шелка и сотен серебряных зеркал, магические подвески из «слез гор» – не нуждающихся в огранке алмазов – вплетены в ее волосы цвета лунного серебра. При каждом шаге лишенные веса драгоценности воспаряли вокруг ее головы, образуя ореол из звезд. Старейшины дома, стоящие в первом ряду, приветствовали ее склонив голову! Хотя не склоняли их ни перед кем другим, ни перед королем Эльфрана, ни перед главой дома! Это и понятно: для них она сейчас не малышка Селения, нет, сейчас перед ними отражение их богини.

Прекрасная танцовщица ступила на уже полностью залитую лунным светом сцену, и начавшееся действо затмило у меня в голове все посторонние мысли. Лунный свет отразился от зеркальной чешуи ее платья, и тысячи серебристых бликов побежали по залу, по лицам и одеждам окруживших сцену эльфов, по стенам, покрытым сотнями обсидиановых зеркал. Отражаясь снова и снова, дробясь и разбиваясь сверкающими брызгами, они заполнили весь зал миллионами серебристо-голубых искр. А когда избранная сделала свое первое движение, в зале зазвучала музыка. Ее издавали зачарованные зеркала при попадании на них лунных бликов. Мелодия света изменяла свой ритм с каждым движением танцовщицы, танец все ускорялся, а вместе с ним и музыка звучала быстрее, и не только она, – серебристые искры, кружащиеся по залу, тоже замелькали, образовав в небе воронку. В небе? Да, действительно, потолок будто исчез, и хотя я видел это не в первый раз, все равно вздрогнул, ведь никто, даже учитель не смог мне сказать, правда это или иллюзия. Кружащаяся в небе воронка и льющаяся музыка дурманили сознание, завлекая, заставляя сердце биться в своем ритме.

Но это было лишь начало. Когда музыка достигла кульминации и стало казаться, что еще миг – и весь мир затянет в этот лунный световорот, Селения запела. И вместо того чтобы раствориться в искрящейся глубине воронки, моя душа понеслась сквозь бездны времени и пространства, чтобы проникнуть в далекое прошлое. Теперь вокруг меня не было ничего – ни камня зала, ни мерцающих аур родных, ни сияния лунного световорота, лишь ее голос, ведущий за собой, и слова песни, что ткали передо мной гобелены вечности. Картины на них рассказывали о великих битвах с хаосом и порядком, со светом и тьмой, во имя жизни и во имя смерти. О великих империях, осененных светом луны, о прекрасных храмах, посвященных лунной танцовщице. О прекрасной богине, что вела нас за собой через сотни миров, и те падали к нашим ногам.

А богиня (или лишь ее отражение в лунном зеркале глаз моей сестры?) продолжала петь. Она пела о последней войне и страшном поражении, о предательстве тех, во имя кого мы сражались. Она пела об утраченном величии и робкой надежде, что когда-нибудь родится дитя луны и пробудит ту, чей голос вел нас вперед, через страдание и горе к мечте.

Песня лилась журчащим ручейком, унося меня все глубже в омут прошлого, но когда вся открывшаяся передо мной бездна, казалось бы, поглотила меня, я снова оказался в той странной пещере и вспомнил, что уже слышал эту песню, но тогда ее пела другая и лишь для меня одного…