Светлана Багдерина - Иван-царевич и С.Волк

— Так значит… Так нитку… Значит, надо было…

И Трисей в свою очередь возблагодарил богов, что сейчас ночь, и что не видно ни цвета, ни выражения его лица.

— Так значит, ты хотела спасти нас, о незнакомая дева? — только и смог произнести сконфуженный герой.

— Да, конечно, Трисей, спасти тебя — как только я тебя увидела — сразу поняла, что если ты умрешь — то я тоже умру!.. А зовут меня Адриана, и я дочь царя Мина. Ну, что же ты молчишь? Я из-за тебя так рисковала!..

Трисей, мучительно нахмурясь, совершил умственное усилие, достойное героя, и через минуту выдал:

— Царевна?

— Да!..

— Согласишься ли ты войти в дом моего отца моей молодой невестой?

— Ну, право же, я не знаю… Твое предложение так неожиданно… Так внезапно… Мне надо подумать…

Могучие плечи Трисея колыхнулись.

— Ну, если ты не хочешь…

— Я уже подумала! Я согласна! Пойдем скорее на твой корабль!

— Скорее, друзья! — обняв тонкий стан царевны Адрианы, взмахнул рукой Трисей. — Капитан Геофоб ждет нас!

И Иван, закрыв, наконец, рот, устремился вслед за веселой гомонящей толпой стеллиандров, не переставая повторять: "Согласишься ли ты войти в дом моего отца моей молодой невестой… Согласишься ли ты войти в дом моего отца моей молодой невестой… Согласишься ли ты… Надо запомнить… Надо запомнить… Надо запомнить… Как все просто… Как все легко… У других. Если бы царевна Адриана не то, чтобы дотронулась до меня, а просто обратила бы внимание… или просто посмотрела бы… или невзначай задела краем совоего балахона… Я бы ведь на месте тут же умер от смущения!.. Или еще того хуже — стоял бы, краснел и молчал, как язык проглотил… Как последний дурак… А Трисей… Как он так может?.. Не согласитесь ли вы войти… моей невестой… КАК ВООБЩЕ ОНИ ВСЕ ТАК МОГУТ?! И почему этого не могу я?.. Наверное, все девушки как-то чувствуют, что я такой… такой вот… вот такой… И поэтому не обращают на меня внимания… А какие простые слова и нужны-то, чтобы полноценно общаться с противоположным полом… Только где же их взять… Не согласитесь ли вы войти в мой дом отца… моей невестой… Надо не забыть!.."

Черные паруса весьма пригодились.

Подняв их сразу же, как только спасенные поднялись на борт, и возблагодарив миррских богов за попутный ветер, корабль тайком вышел из спящего порта Мина и взял курс на Иолк.

Усталые, но счастливые молодые иолкцы быстро соорудили трапезу из мяса, козьего сыра и хлеба, и, энергично запивая все это неразбавленным вином, шепотом возносили хвалу непобедимому Трисею. С каждой новой амфорой шепот становился все громче, а тосты все замысловатей, и иногда и тамада, и слушатели забывали к концу, о чем говорилось в начале. Но это не мешало всеобщему веселью, скорее, даже, наоборот.

Под конец вечеринки, когда уже добрая половина пассажиров была повержена алкоголем на еще теплую после жаркого дня палубу, просветление опустилось, наконец-то, и на Ирака, и он с живостью стал поддерживать все тосты, и даже предложил парочку от себя. Один из них был за Ивана.

— Хочу выпить за человека… или не человека… или не совсем человека… смертного, так сказать… только я этого не говорил… потому, что кто-кто, а я-то точно смертный… предлагаю, значит… за Иона — что значит "идущий"… Что он пришел к нам ко всем, когда… когда это было угодно бессмертным богам… Только я этого не говорил… Это, то есть, когда было угодно ему… До дна!

— До дна! — шепотом взревели гуляки. — За Иона!..

Глубоко за полночь во вменяемо-вертикальном состоянии оставались только Трисей и Иванушка. Первый в силу своей массы, которую надо было измерять, скорее, не в килограммах, а в центнерах, а второй — по причине незаметного выплескивания большей части доставшегося ему вина за борт. Потому, что если бы это выплескивание стало бы заметным, то долгосрочная горизонтальность положения была бы ему обеспечена разошедшейся к тому времени публикой досрочно.

К тому времени улеглись спать и матросы, и капитан Геофоб, и дежурный, который спать не должен был по определению, и царевичи остались стоять на корме в одиночестве. Казалось, с каждым дуновением ветра хмель выветривался из Трисея, как дым.

— А теперь поведай-ка мне, Ион, кто ты такой, откуда прибыл ты в Стеллу, и чего ищешь.

— Откуда ты знаешь, что я что-то ищу?

— Люди, которые ничего не ищут, сидят у своих очагов, — двинул плечом Трисей.

— Изволь, расскажу. Зовут меня Иван. Ну, Ион по-вашему. А приехал я в Стеллу в поисках золотого яблока Филомеи. Я и мой друг Сергий по прозванью Волк. Только во время сегодняшней бури мы потеряли друг друга. Я вот очутился здесь, а его даже и представить невозможно, куда могло унести… Теперь кроме этого яблока придется искать еще и его. Кстати, если ты знаешь, что это за яблоко, и где его можно найти, наша благодарность не знала бы границ в известных пределах, что значит, что я бы был глубоко признателен за твою помощь, — заученной когда-то давно фразой из похищенного на ночь учебника старшего брата по дипломатии завершил свою недолгую представительскую речь Иванушка.

Впитывая и переваривая сокровища дипломатической мысли Лукоморья, стеллиандр ненадолго задумался.

— Ах, яблоко! Ну, конечно, знаю. Кто же этого не знает!.. Это яблоко присудил Филомее трилионский царевич Париж как самой красивой из всех богинь, и теперь его город вот уже десять лет, как в осаде.

— И кто его осадил?

— Естественно, союз женихов!

— Женихов?! — надпись на солдатиках из детства стала приобретать новый, неизведанный ранее, но уже пугающий смысл.

— Ну, да. Ведь перед тем, как выдать Елену замуж, ее отец взял слово с остальных юношей, добивавшихся ее руки, что в случае чего, они поддержат выбранного его дочерью жениха.

— Елену?..

— Ну, конечно. Ведь в знак благодарности Филомея помогла Парижу украсть у законного мужа Елену — самую красивую из смертных.

— Красивее Адрианы?

— Ну, Ион, не будь ребенком…

— Да я ведь ничего… Я ведь просто спросил…

— Ну, так вот. Говорят, что это яблоко Филомея подарила Елене в качестве приданого. Значит, оно сейчас у нее.

— А она в осаде.

— Уже одиннадцатый год. А теперь скажи мне, Ион, почему, чтобы вывести нас из лабиринта, боги выбрали тебя?

— Н-ну, как тебе сказать… — первым порывом царевича было объяснить Трисею, что никакие боги, вообще-то, его никуда не выбирали, а надо было всего лишь набраться терпения и, придерживаясь одной из стен, идти вперед, пока внезапно не наткнешься на выход, как это с ними и случилось. Но, уловив при свете факела чересчур серьезное выражение на мускулистом лице иолкского царевича, почему-то передумал. — Со мной это иногда бывает. Но ничего страшного. Потом это проходит.

— А-а… — с некоторым облегчением протянул Трисей. — Ну, тогда ладно… А то тут твой приятель, когда говорил за тебя тост, что-то наплел непонятное…