Сергей Радин - Лёхин с Шишиком на плече

— Дикий восторг! — пожирая глазами тонкую рукоять, сплошь в сияющем металлическом узоре (очертания птицы плавно переходили в очертания дерева), оценил Олег и тут же почти деловито добавил: — Елисей про меня сказал что-то, да?

— О! — поднял указательный палец домовой и, довольный, так стянул на спине Лехина ремни, что тот охнул.

— Откуда ты знаешь про Елисея?

— Запомнил, как ты оборачиваешься к нему. Он ведь сейчас от меня на правом стуле? Да? Ну вот. А потом ты на меня посмотрел. Значит — домовой про меня сказал.

— Детектив! Хочешь правду-матку? Он боится — и я тоже — что ты немножко запутался в наших делах.

— Я? — удивился Олег. — А, понял. Ему не понравился разговор про пистолет. Елисей (напряженно всматриваясь в стул)! Мы пошутили!

Лехин и домовой переглянулись и, не сговариваясь, пожали плечами. Шутник…

46.

На дорожку присели. Лехин и Олег на табуретах из кухни, домовые — на жесткой коробке из-под "Дивиди". Шишик Профи — на плече Лехина, Ник — на плече Олега. Своя "помпошка" ни за что не отпускала хозяина. Пришлось пойти на компромисс: объяснили, что друг хозяина едет туда же, что за ним надо присмотреть, пока хозяин отлучится на пару минут. Ник, по своему обыкновению, промолчал, но на плечо Олега перекатился.

Помолчали. Только Олег напрягся встать — злорадно пропел дверной звонок. В последнее время со звонком на пороге квартире не возникало ничего хорошего. Поэтому Лехин снова плюхнулся на стул и стал лихорадочно прикидывать: тетя Лиана? Федька Кривой? Бабка Петровна? Твари из подвала? Бывшая Жена, наконец?

Олег сначала покосился, потом встревожился. Шепотом поинтересовался:

— Открывать не будем? А как выйдем?

— Елисей, кто там? — шепотом же спросил Лехин после неудачной попытки посмотреть сквозь двери.

Оба домовых уже стояли у порога.

Слава Богу, Олег этого не видел! Елисей склонил голову, словно собираясь подслушивать. Голова вошла в дверь плавно, как в воду. Вслед за головой в дверь погрузился и весь домовой. По эту сторону двери торчала лишь ручонка Елисея, которую крепко держал Никодим. За ручонку и выдернул Елисея Никодим, едва та беспокойно задвигалась. Домовой вылетел здоровый и невредимый. Если не считать вздыбленной шевелюры и жутко встрепанной бороды.

У Лехина еще мелькнуло: уже можно пугаться — или подождать, пока Елисей не расскажет об опасности? А домовой проворчал:

— Ох, и не люблю я сквозь нынешние двери проходить! Из какой только дряни их не делают!.. А за второй-то, за железной дверью стоит, Лексей Григорьич, деваха из соседнего подъезда, такая, из пьяненьких. Откроем, что ли?

— Откроем… Девица какая-то из соседнего подъезда, — сообщил Лехин Олегу.

— Какая-то? — многозначительно подмигнул Олег. И притих: шагнув к двери, Лехин вынул один из ножей.

Медленно открылась одна дверь. Стараясь не греметь, Лехин мягко нажал на вторую.

— Охохонюшки! — певуче заговорила размалеванная девица из той самой компании, что коротала дни на приподъездной скамейке. Впрочем, какая там девица! Дочка у нее в выпускном классе. А что у девицы слой "штукатурки" на лице — так надо ж прикрыть следа пьянства. Но говорила "девица" странные вещи.

— С трудом дошел до вас, Лексей Григорьич! Лифт не работает. Ходить — с непривычки ноги переставлять не могу. Дормидонт Силыч послал за вами, Лексей Григорьич. Что там эти двое вытворяют?! Как с цепи сорвалися! И подойти-то разнять — нельзя! Под горячую руку-то!

— Касьянушка, ты, что ли? — изумился Лехин.

— Ох, богатым буду — не признали меня! — засияла "девица".

Лехин застегнул верхнюю пуговицу рубахи и, не закрывая дверей (есть кому за квартирой присмотреть!), рванул на лестницу. За ним — Олег, за Олегом — Джучи. А домовые деловито позакрывали двери, переглянулись и подпрыгнули. Когда приземляться начали, ноги вошли в бетонный пол лестничной площадки, точно в воду, и очутились "дедушки" у подъездной двери раньше всех. Наверху остался лишь Касьянушка, жалобно вопящий и уже начинающий подумывать, не сбежать ли из обременительного тела.

Последнюю лестницу Лехин одолел в два прыжка и вылетел на крылечко, чуть не сбив с ног бабку Петровну. Та, ошеломленная, даже не заметила его скоростного появления. Увидев, что ее загипнотизировало, Лехин сначала обозлился, потом удивился и заинтересовался, а затем решительно зашагал к месту происшествия.

Роскошный мордобой!

Тощий Вован стремительно и безостановочно атаковал набычившегося Вечу. А тот, внешне грузный и оплывший, неожиданно легко блокировал почти все удары противника. Зная, кто из призраков где, Лехин на мгновение усомнился: "Поменялись телами?" Но, приглядевшись и отметив задорный смешок Вована, утвердился в мысли, что оба на тех же местах… Толика сомнения оставалась. Лехин как-то привык, что безымянный агент теоретически многое знает о единоборствах, однако Линь Тай всегда был непревзойденным практиком. Что же случилось? Почему за две минуты, как Лехин за ними наблюдает, Веча ни разу не упал?.. Опа! Вован свалился! Свалился — и ржет.

Прокрутив назад кадры с мелькающими руками-ногами, Лехин "увидел": Линь Тай не закрылся снизу, и безымянный агент достал его двумя резкими ударами — ногой в почку, пальцами под ухо.

Линь Тай вскочил с земли отбитым теннисным мячиком и, не утруждая себя разбегом, еще в прыжке с земли попробовал достать Вечу тоже снизу. У всех зрителей, не успевших даже разглядеть замах Вована-китайчонка, создалось впечатление, что Веча просто отодвинулся — как вежливо отодвигаются в толпе, стараясь не задеть окружающих.

Пока два единоборца снова прыгали друг против друга, пытаясь нащупать слабые места противника, Лехин огляделся.

Толпа зрителей не была единой. Люди стояли группами — на дороге по краю газона; некоторые, не решаясь приблизиться, следили от соседних подъездов. Лехин осторожно проверил: привидения в основном обретались в дворовых пьяненьких, не трогая жильцов. Зато сочувствовали все и болели не за того, кто в силу каких-то причин симпатичен, а за того, кому больше доставалось. Теснили Вована — в толпе жалостливо обсуждали шансы тощего "бедняги" и подбадривали: "Давай, Вован, врежь ему по полной!" Веча с трудом успевал отбиваться — зрители понимающе говорили: "Да-а, Вован тощий, ему легче вертеться-то! Ишь, ишь, распрыгался!.. Веча, не спускай! Ве-ча! Ве-ча!"

Только Лехин начал понимать, как держит оборону "Веча", только мелькнуло соображение о нижнем бое, как сам же и отвлекся, перестав воспринимать драку в целом. Ничего удивительного — увидел лица поединщиков. Синяк на синяке! Кровоподтек на кровоподтеке! А уж поре-зов! Будто два психа дурачились с бритвами, играя в парикмахерскую…

"Веча" вдруг разбежался, словно собираясь проехаться по асфальту, как по льду, ногами подсек Вована, не успевшего подпрыгнуть, упал сам — и снова выверт ногами. Результат маневра: изумленный Линь Тай распластался на асфальте животом, с вывернутой за спину правой рукой, а верхом на нем восседал торжествующий агент без имени.