Кирилл Шатилов - Кровь и грязь

— Что там у тебя происходит?

Из-за кромешной тьмы Фокдан не мог видеть происходящего, но лязг железа насторожил его.

— Здесь есть кто-то еще, — громко зашептал Норлан. — Кажется, я не успел его ранить.

«Мальчишке опять мерещатся враги», — подумал Фокдан, однако осторожно положил бездыханное тело обратно на землю и взвесил на локте приятную тяжесть арбалета.

Солдаты, особенно сверы, полагают, будто лазутчикам слишком многое мерещится и они напрасно поднимают тревогу, не убедившись лишний раз в истинности своих скоропалительных заключений. Фокдану не раз приходилось ходить в разведку, в одиночку либо в составе целого отряда лазутчиков, однако он не помнил случая, чтобы полученные им сведения о противнике расходились с действительностью. Вот и сейчас он был совершенно уверен в том, что видел из-за деревьев на поляне не просто костер, а всадника на лошади, которая промчалась прямо сквозь пламя, как если бы это был лесной ручей, и человека с неправдоподобно большой головой, оставшегося сидеть в облаке рыжих искр. Ни всадника, ни человека не осталось. Только тусклая кучка дышащих жаром углей, от которых света не больше, чем от звезд — белым днем.

Ночь выдалась не самая лучшая, чтобы рыскать по лесу. «Выколи глаз», называл такие ночи Фокдан. Он никогда бы не пошел в разведку, если бы не настоял Норлан. Мальчишке захотелось выделиться, почувствовать себя полезным. А немногословный Ризи внезапно его поддержал. Этот вечно неумытый и как будто заспанный херетога с каждым днем их странствий нравился Фокдану все меньше, однако нянькой для Норлана он был превосходной. Держал юношу постоянно при себе и делал вид, что тот выполняет работу его личного телохранителя. Наблюдать за этим со стороны было презабавно, поскольку вокруг Ризи было еще пятеро воинов — могучих мергов с вечно угрюмыми лицами. Рядом с ними худощавый Норлан даже в шлеме смотрелся как изящная девушка-наездница. Похоже, Ризи боялся не только вражеской стрелы из кустов, но и гнева своего начальника Тивана, приходившегося, как выяснилось, Норлану отцом. Тем удивительнее было безропотное согласие Ризи на просьбу юноши отпустить его в ночной рейд в качестве лазутчика. Едва ли на его решение как-то повлиял второй член группы, то есть Фокдан. Правда, Ризи наверняка знал Фокдана хотя бы как сына заслужившего добрую славу в лесных боях Шигана, а потому не мог ему не доверять, тем более что назначил Фокдана к ним в отряд сам Ракли. И все же Фокдан был чужаком, далеким от благополучной жизни в Вайла’туне, большую часть жизни прожившим на далекой заставе, превращенной теперь в пепел, искусным, быть может, в рукопашных схватках, но не искушенным в четком выполнении отданных приказов.

В последнем Ризи сам имел возможность убедиться, когда Фокдан открыто отказался выполнять его распоряжение встать лагерем прямо на месте разоренной заставы и предпочел провести ночь в одиночестве, закопавшись в палую листву поодаль от остального отряда. Многие приняли его странное поведение за страх перед воспоминаниями об этом месте и нежелание ночевать среди могил своих недавних сотоварищей. Отчасти так оно и было. Не было только могил. Как не было и трупов всех тех, кто сложил свои головы в том последнем бою с неистовыми, окрыленными победой над огнем шеважа. Пепелище остыло, все вокруг было мертво, безлюдно и пугающе незнакомо, и поначалу напрашивалось единственное объяснение: пришедший сюда раньше их первый карательный отряд тщательно предал всех павших земле и отправился дальше выполнять свою главную задачу — карать. Воины во главе с Ризи подошли к бывшей заставе затемно, костров предусмотрительно разжигать не стали, а наутро выяснилось, что никаких могил или даже общего кургана, какие вабонам приходилось иногда сооружать в местах особенно крупных лесных сражений, нет и в помине. Отсутствие разбросанного по заставе оружия или доспехов еще можно было объяснить жадностью шеважа до всего железного, но люди, пусть даже мертвые, просто так не исчезают. Тем более что некоторые следы все же остались. Когда предрассветный туман рассеялся, повсюду стала видна кровь. Ее было так много, что поначалу изумленные воины решили, будто на пепелище теперь растет красная трава. Начал накрапывать мелкий дождь, и на глазах трава стала медленно зеленеть, отмываясь от крови. Даже кони, почуяв неладное, испуганно заржали.

Фокдан и тогда не одобрил поспешность Ризи, распорядившегося незамедлительно послать гонца обратно в замок с вестью о том, что они, дескать, благополучно добрались до заставы и приступают к ее восстановлению. Действительно, мерный стук топоров несколько поднял настроение не на шутку встревоженным воинам, однако о том, что уготовило им будущее, большинство заставляло себя просто не думать. Фокдан обошел тогда все пепелище, осмотрел ров, доверху засыпанный обгорелыми бревнами, попытался найти подземный лаз, которым они воспользовались в ту роковую ночь для вынужденного побега, но так ничего заслуживающего внимания не обнаружил. Все, что происходило с ним совсем недавно, теперь казалось отголоском другой, полузабытой жизни. Когда гонец уже был отправлен в замок, наконец-то приняли решение собрать совет, чтобы обсудить увиденное и понять, как действовать дальше. До последнего откладывался вопрос о том, куда мог деваться пришедший сюда раньше их отряд. Разумеется, досужие домыслы привели этих обленившихся на домашнем довольствии вояк к простейшему выводу: каратели застали здесь шеважа и бросились за ними в погоню.

Свои возражения Фокдан, как ни странно, тоже приглашенный на совет, оставил при себе. В свое время отец научил его неплохо разбираться в следах, которые хранит лес, хранит не только на земле, в траве, но и на деревьях, и в запахах. Чутье подсказывало ему, что первый отряд, где бы он сейчас ни был, до заставы так и не добрался. При этом следы, оставленные в большом количестве шеважа, говорили о том, что те убрались восвояси совсем недавно, скорее всего, не позднее вчерашнего полудня. Об этом он тоже ничего не сказал. Боялся, что в противном случае с Ризи и его мечтающих о героических боях мергов станется, и они тоже захотят снискать славы, преследуя коварного врага. В успехе подобного маневра у Фокдана были большие сомнения. Но и о них он промолчал. Когда же до него дошла очередь, он только пожал плечами и призвал особо рьяных сторонников Норлана, самозабвенно рвавшегося в бой, согласиться с благоразумным мнением Ризи: что в первую очередь все же необходимо отстроить заставу заново, чтобы иметь столь необходимое в Пограничье укрытие. Норлану, оказалось, тоже было что возразить. Он не преминул заметить, что новая застава будет выстроена вовсе не из камня, и, чтобы спалить ее, у шеважа наверняка хватит огненных стрел. Или преподнесенный ими урок ничему вабонов не научил? Нужно не тесать бревна, предвидя опасность, а искоренять ее причину. Его не послушались. На общее решение повлиял красноречивый жест Ризи, который обвел опушку обступавшего их леса взглядом и предложил представить, какое расстояние будет разделять новые стены и ближайшее укрытие шеважа, когда срубят все необходимые для строительства стволы.