Айрон Розенберг - Темный прилив

— Да, задерживаться не стоит, — согласился Лотар. — Нужно как можно скорее поговорить с королем. Нельзя давать Орде время собрать силы и ударить первой!

О чем разговор, Маркус не понял, но уразумел: видно, этот Первый рыцарь здорово озабочен. Потому заверил: «Женщины с детьми могут покамест здесь оставаться. Мы о них позаботимся».

— Спасибо! — поблагодарил Лотар искренне. — Как только доберемся до короля, вышлем сюда еду и припасы.

— Вы еще нескоро до столицы-то доберетесь, — заметил Маркус. — Может, мне гонца на спорой лошади выслать вперед, чтоб предупредил. Только что гонцу говорить?

— Пусть скажет королю: Штормград пал, — выговорил Лотар, хмурясь. — Но со мной принц и люди, которых удалось спасти. Нам срочно нужны припасы. И еще: мы принесли ему срочные — и скверные — новости.

Маркус покачал головой, заслышав о стольких бедах, уставился на парнишку рядом с воином. Спохватившись, отвернулся — невежливо-то как, будто на зверя диковинного.

— Сделаем, конечно, — заверил гостей староста и пошел говорить с деревенскими.

Один парень кивнул, отвязал стоявшую у церкви лошадь и чуть не с места погнал в галоп.

— Вильям — наш лучший наездник, а конь его — самый быстрый в деревне, — заверил Маркус. — Прискачет куда скорее вас и сообщит. А мы пока лошадей для вас найдем и еды соберем на дорогу.

— Спасибо!

Лотар повернулся к старику.

— Кадгар, собери всех, кто отправится с нами, — пусть приготовятся. Выехать нужно как можно раньше.

Маг кивнул и направился к беженцам.

Через пару быстро пролетевших часов Лотар, Кадгар и принц Вариан Ринн покинули Южнобережье во главе трех дюжин людей. Большинство беглецов решили остаться в деревне из-за усталости и болезней, а то попросту от страха, потрясения и желания подольше побыть рядом с земляками, пусть и в захолустье. Лотар за то на них обиды не держал — и сам бы с удовольствием пожил в тихой прибрежной деревушке. Но долг не позволил — как всегда.

Гостеприимные хозяева предложили всех лошадей и повозки, какие только нашлись в деревне, и их едва хватило. Лотар колебался: стоит ли так злоупотреблять радушием, ведь столько уже взяли? Но время не ждет, и потому в конце концов Лотар предложенное принял.

— Далеко ли до столицы? — спросил у едущего рядом Кадгара.

— Без малого неделя, — ответил маг. — Я в этих краях не бывал, но карту помню. Самое большее через пять дней увидим башни города. Затем придется ехать через величайшее чудо Лордерона, Серебряный бор, чтобы обогнуть озеро Лордамер. Столица — на его северном берегу.

Кадгар замолк, а Лотар глянул на него пытливо. Тревожился, боялся за мага. Когда впервые встретились, удивился, насколько тот уверен в себе, горделив, независим — и это в семнадцать лет! Совсем еще мальчишка — и маг, каких мало. Недаром его единственного Медив избрал учеником. С тех пор встречался с Кадгаром не раз — упрямым и упорным, сосредоточенным, но неизменно дружелюбным. Хороший мальчишка. Лотар готов был принять его как друга, а ведь особо магов не любил. Кроме Медива, конечно… до той истории у башни Каражан…

Лотар содрогнулся, вспоминая тогдашний ужас. Ему вместе с Кадгаром, Гароной и горсткой людей довелось сражаться с Медивом. Кадгару пришлось нанести смертельный удар своему бывшему учителю — но его голову отрубил сам Лотар. А ведь столько раз в юности спасал его, вытаскивал, защищал… Давным-давно это было, когда Лотар, и Ллан, и Медив еще оставались друзьями и соратниками.

Непрошеные слезы навернулись на глаза. Лотар помотал головой — прочь, еще чего не хватало, перед всеми! Хоть долгое тяжелое путешествие за море и осталось позади, но горечь, боль и бессильная ярость терзали душу. О Ллан! Лучший друг и спутник, лучший из королей! Смешливый, радостный, остроумный Ллан, принесший Штормграду золотой век — и увидевший перед смертью, как гибнет все построенное им, как орочья Орда сметает все на пути. А каково было узнать, что за все в ответе Медив! Его магия помогла оркам прорваться в этот мир, помогла достичь Штормграда! Рыдания рвутся из груди при одной мысли о погубленном, об утерянном безвозвратно… Держись, солдат, не раскисай! Ты же нужен выжившим, нужен своему народу — и нужен народу этой земли, хотя он пока об этом не знает.

Не меньше нужен и Кадгар. Конечно, Лотар толком не понял произошедшего той ночью в Каражане. Может, и не поймет никогда, отчего так странно изменился Кадгар. Среди битвы тело его неестественно состарилось — и стало телом старика, на вид куда старше Лотара, с его-то шестью десятками за плечами! А что стало с душой молодого мага?

Кадгар же слишком задумался о своем и встревоженных взглядов спутника не замечал, хотя размышлял почти о том же. Снова в памяти всплыла страшная битва в Каражане, жуткое ощущение утекающей, выжимаемой из тела жизни. Медив тогда отобрал и юность, и магию. Магия вернулась, и во многом куда сильней, чем прежде, но вот юность, силой уведенная до срока, ушла безвозвратно. Лицом и телом сделался стариком — пусть сильным и бодрым, с выносливостью и проворством юноши, но с глубокими морщинами на челе, запавшими глазами, а волосы и едва выросшая юношеская бородка стали снежно-белыми. Хоть едва отметил девятнадцать — выглядел самое малое втрое старше. Он стал тем самым старцем, Кадгаром на склоне лет, обреченным умереть далеко от дома, в мире под странным красным солнцем, которого впервые явила магия во время битвы в башне Медива.

И как странно думать, что пришлось поднять руку на учителя, оказавшегося воплощенным злом, своими руками напустившего чудовищную Орду на несчастный мир. Но этот погрязший во зле Медив уже не был учителем, ибо душой его завладел Саргерас, побежденный матерью Медива тысячелетия тому назад. В той битве умерло лишь тело Саргераса, а дух затаился в утробе Эгвин, проникнув в ее нерожденного сына. Медив сражался со злом в себе долгие годы, почти всю жизнь, — об этом он, умирая, рассказал Кадгару. Но одолеть зло не смог, и оно, победив, руководило его разумом и делами. Вскоре после погребения Кадгару встретился призрак Медива, бесплотная копия, объявившая, что она — пришедший из будущего образ Медива, освободившегося от Саргерасовой скверны благодаря Кадгару.

И что тут думать? Горевать из-за того, что пришлось убить учителя? Конечно, Кадгар любил его, да и мир многое потерял с уходом столь могущественного и знающего мага. Но ведь убив, освободил и помог изгнать Саргераса из мира — возможно, навсегда. Медив заслужил гнев и презрение за содеянное зло, но ведь достоин и восхищения, ибо сумел столь долго противиться…

Что делать, что думать… в сердце и рассудке — хаос, водоворот мыслей и чувств. К тому же не таким он представлял возвращение домой, в Лордерон. Когда по настоянию своих даларанских учителей отправился учиться у Медива, надеялся, что вернется состоявшимся могучим магом, зрелым и опытным. Хотел вернуться на грифоне, как Медив научил, приземлиться в Аметистовой цитадели, чтобы все бывшие учителя и соученики подивились мастерству и умению. А вместо того — едет на крестьянской лошаденке рядом с бывшим Первым рыцарем Штормграда во главе разномастного, потрепанного сборища, собираясь воззвать к королям о спасении мира. Кадгар еле сдержал смех. Ну хоть выглядеть это будет в лучших традициях драмы — коллеги и учителя оценят.