Альфия Гайфутдинова - Наследие

Отражая его удары, я приближался к противоположной стороне прогалины, и, рассчитав расстояние, добился того, что в очередной атаке двуручник врезавшись в дерево, перерубил его. На это ему потребовалось несколько секунд, за которые я успел нанести колющий удар ему в плечо, ослабивший хватку его рук на мече, и замедливший движение оружия. Однако этого было мало и во время его следующей атаки я, увернувшись от двуручника и от сабель подоспевшего товарища моего оппонента, нанес череду колющих ударов моему первому противнику и завершил начатое резким рубящим ударом в живот, одновременно опускаясь на колени и отражая следующую атаку владельца сабель.

Поскольку вывернувшись от его ударов, я вновь вернулся к прогалине, окружающее пространство способствовало его атакам и мне приходилось старательно избегать лезвий, как можно быстрее отражая постоянные выпады и удары. Единственное, чего не мог ожидать мой противник, так это того, что в разгар боя на моем лице вспыхнут волчьи глаза и выступят клыки, а на лице и ушах появиться шерсть. Проявившийся на его лице шок был вполне естественной реакцией, но именно это дало мне возможность контратаковать. Рубанув по его правому запястью, я выбил ногой саблю из этой руки, после чего нанес удар с разворота по левому предплечью и короткий колющий удар в грудь.

Убедившись, что оба мои противника повержены я, развернувшись, бросился к краю рощи на помощь остальным. Нур и Илья разобрались ещё с пятью воинами, к тому же, трое лежали недалеко от Стефана, на ладонях которого сверкали молнии. Прямо сейчас же, с одним из оставшихся на мечах сражался Нур. Ещё к двоим, все ещё стоявшим на окраине рощи одновременно устремились я, Илья и Стефан.

То, насколько хладнокровными оставались выражения их лиц в подобной ситуации, было просто удивительным, к тому же они все ещё не обнажили своих мечей. Пожалуй, именно это и насторожило меня. Поэтому, замедлив бег, я вынул из боковых ножен метательный кинжал, и бросил его в одного из воинов.

Он даже не пытался отбить его или увернуться, вместо этого он просто выпрямившись, ожидал момента, когда кинжал вонзиться ему в голову. Когда же это случилось, он просто повалился на землю. Со вторым воином разобрался Илья, пронзив его мечом.

— Я всегда думал, что кочевники бьются до последнего, а эти — Стефан кивнул головой в сторону лежавших тел, — приняли смерть без какого-либо сопротивления.

— Наверное, это все потому, что они не кочевники, — направлявшийся к нам Нур, отирал со своего меча кровь какой-то тряпкой, судя по всему куском ткани, оторванной от одежды нападавших, — они конечно похожи на наши народы, но мы не стремимся в сражении использовать настолько различные оружия. Скорее всего, это наемные войны. Таких часто используют женгеры для разведки местности.

Стефан обернулся к трупам, но заметив, что Илья, склонившись над ними, обыскивает их, скорчил недовольное лицо.

— Ты, что это вандализмом решил заняться?!

— Нет, хочу разобраться в странности их поведения. Потому как это действительно подозрительно, — поднявшись, Илья повернулся в сторону степи, оглядывая ближайшие холмы, — С началом боя, они сами отпустили своих коней. Точно не собирались уезжать. А эти двое, даже не думали ввязываться в драку. Они просто стояли и наблюдали со стороны.

— Не знаю как вам, но мне почему-то от этого всего не по себе, — Стефан растерянно оглядел всех присутствующих, — Поэтому предлагаю собрать свои вещи и постараться как можно скорее уехать отсюда подальше.

— Думаю, это будет самым верным. Не исключено, что они ждали подкрепления или чего-нибудь ещё.

Переглянувшись между собой, мы двинулись в сторону лагеря.

— А тела хоронить не будем? Я могу с помощью магии, закопать их. Пусть и не слишком глубоко, но все же…

— В степи есть обычай, не хоронить врагов. Лишь тех, кого ты уважаешь, остальных же степь должна забрать себе.

— Ну, а если я скажу, что я их уважаю? Все же это как-то… к тому же что это за обычай — степь заберет их себе?

— Это значит, что их тела должны съесть живущие в степи хищники — волки, лисы… иначе, у тебя может не быть удачной дороги и степь в качестве платы вместо жизней твоих врагов, возьмет твою собственную.

По тому, как нервно сглотнул молодой волхв, я понял, что перспектива, чтобы степь в качестве жертвы взяла его самого, его совсем не прельщала, и до лагеря мы дошли уже в молчании, впрочем, так же молча, мы выехали из рощи и продолжили свой путь.

К счастью, лошади успели пусть и немного отдохнуть, но и этого было достаточно, чтобы мы спокойно могли продолжить путешествие, пусть ехать быстро мы все ещё не могли.

Пришпорив коня, я поравнялся с Нуром.

— Я думаю, мы все же не закончили наш разговор в рощи. Я хотел бы узнать, что ты имел ввиду, когда сказал, что Лиза… Айрун чуть не умела по моей вине.

Нур обернувшись, впился в меня пристальным взглядом.

— Я сказал не так, я сказал, что она чуть не умерла из-за тебя, а не по твоей вине.

— Я особой разницы между этим не вижу.

— Я тоже, но для нее это было, похоже, принципиальным.

Нур чуть ли не скрипел зубами от злости.

— И все же я хотел бы узнать, что тогда произошло.

— Я скажу, если ты сможешь объяснить мне, как она попала в степь.

Вздохнув, я понуро опустил голову.

— Это долгая история, скажу только что я хотел жениться на ней, но она сделала неверные выводы от того что увидела… и в конце сбежала. Видимо как раз в степь. Я искал ее всё время, после исчезновения. К тому же, я решил, что даже если она снова мне откажет, я просто верну ее брату и отцу.

После этого я выжидающе посмотрел на Нура, он же казалось меня полностью игнорировал, однако когда он заговорил, я понял что это не так.

— Более полугода назад, во время одного из рейдов, когда я объезжал наши территории вместе со своим отрядом, недалеко от реки, я, взъехав на один из холмов, увидел сидящую у его подножья фигуру. Приказав своим людям остановиться и следить за окружающими холмами, дабы избежать засады, я, спешившись, двинулся к сидевшему человеку. Как оказалось, это была девушка, она плакала, и постоянно что-то бормотала. Из обрывков фраз я понял только, что она обвиняла некоего Дементия в предательстве и называла его ненавистным оборотнем. Когда я попытался привести ее в чувства, я понял, что она попросту бредит, ее лихорадило. Рискнув, что все же ее болезнь не заразна, я отвез ее к Жанар. Она выходила ее, и я каждый день приходил навестить ее. В день, когда она пришла в себя, я тоже был рядом с ней. Придя в себя, она, разумеется, не сразу поняла, где она, однако когда я ей это объяснил, она разозлилась и сказала, что хотела бы забыть вас и вернуться в то время, когда вы были ещё не знакомы. На заклинании это конечно не походило, но после этого она потеряла сознание, и ее тело принялось меняться. В себя она пришла уже ребенком, во время ее лихорадки Булат привез в ставку Алтан, которая тоже первое время жила у Жанар. Тогда-то Алтан и сблизилась с Айрун. Настолько, что они стали названными сестрами.