Кассандра Клэр - Draco Veritas

— Спокойствие, только спокойствие, — в дверном проёме появился Ремус, — это не Гарри и не Драко, — он недовольно передёрнул плечами, не сводя глаз с Сириуса. — На крыше труп. И…

— И что?.. — Сириус всё ещё не отошел от шока при виде крови.

Ремус вздохнул:

— Сам увидишь.

Они двинулись наверх, возглавляемые Виктором: солнце почти село, западный край пражского неба переливался алым и золотым. И Ремус был прав: на крыше действительно лежал покойник: мужчина в чёрном с перерезанной глоткой окаменел, выгнувшись дугой в кровавом озере. А вокруг столпились фестралы — пять или шесть, они окружили труп, погружая морды в кровавую жижу. Поднявшиеся на крышу люди были встречены вскинутыми головами и нервным ржанием.

— Это из-за меня, — пояснил Ремус. — Даже кони мертвецов не выносят волков…

Виктор мрачно таращился на тело:

— Это один из людей Вольдеморта. А фестралы — просто мухи, слетевшиеся на падаль. Мне разогнать их?

— Что-то я не пойму, о чём вы, — жалобно вклинился Эйдан.

— Считай, тебе крупно повезло, — откликнулся Сириус. Судя по глазам, он от беспокойства места себе не находил.

— Это не просто мухи, — Ремус замотался в мантию и медленно приблизился к фестралам; два попятились, один взмыл в воздух. Люпин замер, тихо забормотал, потом — ещё медленнее — приблизился к самому крупному и, наклонившись, зашептал что-то в подрагивающее ухо. Фестрал заржал в ответ — низким, утробным звуком, крайне неприятным для слуха.

Ремус распрямился.

— Мальчики верхом отправились в крепость где-то в румынских горах. Этот фестрал знает, где конкретно и, если мы пожелаем, доставит нас на место.

Сириус стоял, разинув рот:

— Я и не знал, что ты способен разговаривать с фестралами…

— Я овладел массой мёртвых языков, — слабо улыбнулся Ремус.

— А вот каламбурить так и не научился, — теперь Сириус тоже стоял рядом с крылатым конём. Схватившись за гриву, он взлетел ему на спину, а потом протянул руки, помогая взобраться Ремусу — вскарабкавшись, тот покрепче ухватился за мантию Блэка.

— Нам отправляться следом? — поинтересовался Виктор, изучая фестрала с некоторой неприязнью.

— Нет, вы останетесь и свяжетесь с Дамблдором, расскажете, что произошло, — приказал Сириус. — Поглядим, кого он пошлет за нами… Чёрт! Пусть сам отправляется — есть у меня ощущение, будто нам потребуется вся возможная помощь. Спасибо, что поспособствовал, Виктор…

Крум кивнул.

— И… Эйдан…

— Да? — вскинул голову Линч.

— Ты болван, — Блэк вонзил колени в фестраловы бока, и тот унес их с Люпином в ночное небо.

* * *

— Вот и приплыли, мальчики, — обращаясь в некотором смысле к самому себе, произнес Драко. — Да… это мы удачно заглянули. Ну, пришла пора повеселиться.

Они стояли на гряде. Внизу расстилалась долина. Тропинка резко ныряла вниз, петляя меж устрашающе острых скал и соскальзывая с глинистых обрывов прямиком в долину, что была окружена горами, заснеженные вершины которых терялись в облаках.

В центре долины вздымалась крепость — признаться, после хогвартских зубчатых башенок Гарри ожидал узреть нечто более замкоподобное, ибо то, что предстало перед ним, являлось натуральным фортом: по одному окну на каждой стороне, причём на недосягаемой высоте, толстенные грубо отёсанные каменные стены и сторожевые башни по углам.

Гарри изогнул бровь:

— Внушает.

Тонкая рука Драко указующе махнула в сторону замка:

— Ах, эти воспоминания… — ностальгически вздохнул он, — детство… лето в деревне… Когда слуги выказывали неповиновение, домашние грифоны уносили их в далёкие горы и швыряли на скалы. А матушкин пекинес как-то был сожран вампирами… Куда уходит детство… Радужные деньки… — он завершил сентенцию элегической улыбкой. — Ах, как же быстро они выцвели.

Гарри поскрёб грязной рукой лоб:

— Да-а… Самое то для лета, Малфой. Позволь полюбопытствовать, где ты, в таком случае, проводил Рождество? В Мордоре?

— На самом деле в «Мире Диснея», однако даже не представляешь, насколько в правильном направлении ты мыслишь.

— Ну, коли ты так говоришь… — Гарри прищурился, силясь пронзить взглядом быстросгущающиеся сумерки.

У подножия крепостных стен суетилась охрана, издалека напоминающая чёрные ручейки муравьёв; на крыше пылали огни, и тёмные завитки дыма кудрявились в синем воздухе. Гарри сделал ещё шаг вперед. Под ботинком что-то металлически хрустнуло. Он опустил удивлённый взор: в серой глине что-то блестело. Погнутая застёжка для плаща тёмно-золотистого сплава с багровым камнем посередине, чем-то похожим на полуприкрытый сонный глаз. Он узнал её немедленно, такую ни с чем нельзя было спутать:

— Это Рона.

Драко подошёл и стал рядом, справившись с восхождением как-то до странного быстро. Слизеринец выглядел усталым, но не сильнее, чем раньше, — разве что тени под глазами поголубели ещё больше.

— Уизли, говоришь? Да, припоминаю — кажется, он постоянно её носил. Меня ставило в тупик его стремление всё время таскать на себе в качестве украшения окаменелый глаз василиска. Это как-то уж слишком по-слизерински.

Гарри сжал фибулу в кулаке.

— Значит, Рон тут…

— Вроде бы мы здесь очутились именно по этой причине, разве нет? — заметил Драко.

— Конечно… просто… всё равно это как-то слишком внезапно, — Гарри стиснул застёжку и сунул её в карман. Затем перевёл дрогнувшее дыхание и потянулся к мечу.

— Пора. Вытаскивай свой меч, Малфой.

Драко взглянул на него из-под полуопущенных век — в упор, но чуть отчуждённо, словно бы сквозь стекло. Сейчас, засыпанный от волос до ботинок серой пылью, он походил на призрак. Потом, наклонившись к Гарри, он внезапно коснулся быстрым поцелуем его щеки своими сухими от усталости и грязи губами:

— Ave, Caesar. Morituri te salutant, — и тут же отстранился, встретившись с ошеломлённым взглядом.

— Это что — типа «да»? — уточнил гриффиндорец.

Драко обнажил меч, тускло блеснувший в закатных лучах.

— Это типа «двум смертям не бывать, а одной…» — он отпихнул Гарри и оказался первым, кто шагнул на ведущую к крепости финишную прямую.

* * *

— Никогда… Ты никогда не умрёшь, Вирджиния, душа моя. Ты будешь жить вечно, жить рядом со мной, напоминая о приведшей меня в мир плоти, пусть даже остальная вселенная погрузится в пламя и рассыплется прахом. Придёт конец всему сущему — однако мы всё равно будем вместе, правя пустотой…

Он светло улыбнулся своим словам. Джинни захотелось закричать, но она внезапно осознала, что утратила способность вообще издавать какие-либо звуки; вцепившись в раму зеркала, она просто смотрела на него. Том повернулся, пошёл прочь, сверкая серебристой отделкой мантии.

Снова открылась дверь, хотя она её и не увидела, — и он, так и не обернувшись, просто исчез.