Кассандра Клэр - Draco Veritas

Гарри поднялся по лестнице.

— Следующая очередь наша, — сказал он. Драко опасался услышать страх или смятение, однако слова прозвучали просто задумчиво. — Пора собираться…

— Ты ещё не готов?! — махом потеряв всю невозмутимость, ахнул Драко. — Блин, да за нами через час приедут! И корабль ждать не станет…

— Уймись, Малфой, — засмеялся Гарри. — Я ночью всё упаковал. У меня же нет трёх чемоданов с гелями для волос.

Они поднялись за вещами, чтобы вернуться с сумками через плечо (при помощи какого-то магического прибамбаса Драко ухитрился ужать три чемодана со средствами для волос до вполне разумного размера). Нарцисса, Сириус и профессор Люпин сидели на ступеньках, внизу — двери нараспашку — ждала карета.

— Что-то я от прощаний утомился, — поднимаясь, чтобы пожелать им доброго пути, мрачно заметил Сириус.

- В августе мы будем в Греции, — обнимая Гарри, сказала Нарцисса, — может, там и увидимся.

— Нечего приглашать кого ни попадя на наш медовый месяц! — запротестовал Сириус. Он посмотрел на Драко — видимо, примериваясь, как бы его половчей обнять, однако ограничился крепким мужским рукопожатием и обещанием при необходимости посылать деньги.

Драко удержался от замечания, что последнее едва ли потребуется. Даже если они с Гарри будут весь год пить вместо воды самое дорогое шампанское, закусывая исключительно икрой, это не отразится на многомиллионном малфоевском состоянии, не говоря уж о том, что и у Гарри кое-что за душой водилось.

Люпин протянул Гарри тоненькую книжку:

— Мне тоже довелось не один год путешествовать, вот я и описал свои любимые места… Если заинтересует…

— Заинтересует, — уверил, засовывая книжку в карман, Гарри. — Очень. Спасибо, — он улыбнулся присоединившемуся к ним Сириусу.

— Вот было бы здорово, будь тут… — крестный сжал Гарри плечо и умолк, однако все поняли, что он собирался сказать: «Вот было бы здорово, будь тут Джеймс и Лили…»

— Да. Но теперь они обрели покой, — сказал Гарри. — И это самое главное.

— А ты? — тихо спросил Люпин, не сводя внимательного и задумчивого взгляда с Гарри.

Первая его мысль была о Драко с этим напугавшим Гарри «Готов».

— И я, — ответил он. — Я всегда буду тосковать по ним — по родителям. Но я помню, что ты сказал однажды, Сириус: «То, что мы делаем ради любви, не умрёт». Я всегда буду их помнить.

Глаза крёстного потемнели, он снова обнял крестника за плечи — крепко, почти больно. Люпин, кажется, хотел что-то сказать, но его перебило озадаченное восклицание Нарциссы:

— Ну не странно ли! — в ряду роз, окаймлявших Имение, один куст за ночь изменил цвет с белоснежного на пылающий тёмно-красный. Она нахмурилась: — Не припомню, чтобы я разводила красные розы…

— Вот давай ещё из-за какой-то флоры переживать, мама, когда вокруг столько других, куда более весомых. Например, я. Я отправляюсь в путешествие один-одинёшенек…

— Эй! — оскорбился Гарри.

— …и неизвестно, что ждёт впереди: меня могут похитить цыгане, я могу столкнуться с разбойниками — да мало ли что!

— О, уже сочувствую цыганам и разбойникам, — кончиками пальцев погладив сына по лицу, вздохнула Нарцисса. — Если я за кого и не волнуюсь, так это за тебя. Ты способен позаботиться о себе, — она с улыбкой опустила руку. — Равно как и Гарри.

Бормоча что-то о трагических последствиях недостатка материнской заботы, Драко чмокнул Нарциссу в щёку, подхватил сумки и начал спускаться. За ним зашагал Гарри. Они оставили окна кареты открытыми, чтобы выглядывать и махать на прощание, что и делали ещё долго после того, как Сириус, Ремус и Нарцисса, а следом и Имение исчезли из вида. Наконец, оставив Драко торчать из окна и беседовать с кучером, Гарри плюхнулся на сиденье. Драко составил ему компанию через секунду, сразу начав рыться в дорожном мешке:

— У нас шоколад есть? Я проголодался.

— Эй, это наши припасы в дорогу, не трожь! — отпихивая его руку, возмутился Гарри. — А что ты говорил кучеру?

— Мы едем в Париж, а не в пустыню Калахари. Затаришься шоколадом в Париже.

— Ладно, уговорил. Так что там насчёт кучера?

Улыбка Драко была слаще шоколадки, выуженной из дорожного мешка:

— Я попросил сделать остановку по дороге к побережью.

— Остановку? А где именно?

Драко откусил батончик:

— Увидишь.

* * *

Где-то в полдень карета вдруг остановилась, разбудив Гарри. Он зевнул и повернулся к окну, за которым расстилался знакомый пейзаж: зелёные поля, величественная серая лестница, ведущая к двустворчатым дубовым дверям, нагромождение башенок и крепостных стен, чистый и прозрачный горный воздух…

— Хогвартс? — недоверчиво спросил он. — Мы приехали в Хогвартс?

— Ага, — бодро кивнул Драко.

По дороге он, раскинувшись на своём сиденье, листал путевые записки Люпина. Записки отправились в дорожный мешок, а Драко выскочил из экипажа. Гарри, удивлённо оглядываясь, последовал его примеру:

— Ничего не понимаю. Зачем мы здесь? Тебя что — уже ностальгия по школе замучила? Я думал, понадобится лет десять, не меньше.

Драко, как раз говорящий кучеру, сколько придётся подождать, раздражённо покосился:

— У меня тут дело, ясно? Держи штаны крепче, Поттер.

— Мои штаны никуда не убегут, Малфой. Но вынужден тебе напомнить, что на летних каникулах в школе никого нет. Разве что Дамблдор. Но ему едва ли понравится, что мы нарушили его отпуск.

— А я с ним договорился, — поднимаясь к дверям, сказал Драко. — И он разрешил. Конечно, если не хочешь со мной идти, можешь остаться.

Гарри пожал плечами, но не притормозил.

— Думаю, что для исключения из школы уже поздновато.

— О, обожаю твою способность во всём видеть положительные моменты.

И вот — верхняя площадка лестницы и двери. Гарри привык видеть их распахнутыми в закат — тем страннее было обнаружить их запертыми. Ручка не поворачивалась.

— Видал? Закрыто. И что-то мне подсказывает, что Алохомора нам не поможет.

Драко пригвоздил его к месту долгим и мрачным взглядом, потом положил руку на дверь, и та беззвучно распахнулась.

— Тебе ж сказали: директор мне разрешил.

Слишком удивлённый, чтобы спорить, Гарри вошёл в выложенный каменными плитами холл. Огромные песочные часы, обычно отмеряющие количество очков того или иного факультета, стояли пустыми. Даже не взглянув на них, Драко направился к уходящей вверх мраморной лестнице. Он молчал, и Гарри не решился нарушить тишину, хотя ощущение, что в этом огромном замке они сейчас одни-одинёшеньки, действовало на нервы. Вот заскрипела половица у статуи Лаклана Ленивого на седьмом этаже. Раньше Гарри этого не замечал. Поворот — они оказались в длинном незнакомом коридоре с одной-единственной дверью на западной стене, которую Драко рывком и открыл. Открыл — и замер на пороге, словно не в силах ступить внутрь. Гарри приблизился, заглянул — пустое помещение, голые окна, танцующие в полосах света пылинки. Единственным предметом интерьера было грандиозное зеркало на когтистых золотых лапах. Солнце падало на него под таким углом, что поверхность мерцала, будто вода, не давая прочитать надпись на раме. Впрочем, нужды в этом не было, Гарри и так её знал.