Феликс Крес - Король темных просторов

— Ветер, господин! — ответил матрос. — С юго-запада!

На Гаррийском море им встретился корабль-призрак.

Матросы молча столпились вдоль бакборта. Уже остывший, дотла выгоревший остов медленно дрейфовал на северо-восток. На обожженной корме названия парусника было не прочитать — но все хорошо его знали… «Север». Перед их глазами были останки большого барка Алагеры. Сама она (узнать ее можно было по пурпурной одежде и развевавшимся на ветру золотистым волосам), повешенная за ноги, покачивалась на уцелевшем от огня бушприте.

— Облава, — подытожил Эхаден. — Мы были правы, уходя от них, Рап. Ее поймала сильная эскадра, не один фрегат. Если с Китаром и Брорроком то же самое…

— Китар — боец не из лучших, но у него его «Колыбель», а на ней лучшие моряки в мире, — остудил его Рапис. — Никто не догонит эту каравеллу, пока у них в порядке паруса. У того купца она всегда ходила под неполным вооружением, и только потому Китару удалось добыть свою игрушку. А старого Броррока не поймать всем имперцам, вместе взятым. Здесь — совсем другое дело. — Он показал на повешенную. — Это что, был корабль? Бордель, и не более того.

— Не поверишь — мне она так и не дала, — проговорил Эхаден. — Хотя мы виделись целых четыре раза.

— Ну, значит, ты единственный в мире моряк, который видел ее целых четыре раза и не влез в нее всеми лапами, — констатировал Рапис. — Так тому теперь и быть. Разве что — может быть, хочешь сейчас? Можем подойти ближе.

Он пожал плечами.

— Дай приказ канонирам, — сказал он, меняя тему. — Надо бы пустить ее ко дну.

Вскоре воздух разорвали несколько мощных, почти одновременных залпов. Каменные ядра с грохотом ударили в обгоревший корпус. Развернувшись, они дали залп с другого борта. Канониры Раписа могли целиться спокойно, это было не сражение… «Морской змей» медленно уходил на запад. Команда смотрела на тонущий корабль, пока тот не скрылся под волнами.

— Море забрало, — сказал Рапис. — Идем, Эхаден, подумаем, что делать дальше. Предлагаю немного поменять планы. Не любил я эту шлюху, но имперцев это никак не касается… У меня есть идея, как наловить товара, а заодно и посчитаться за Алагеру.

Они направились на корму.

На следующий день, вечером, матрос-впередсмотрящий крикнул, что видит землю. Это была Гарра, вернее, один из прибрежных островков. Рапис хорошо знал этот кусочек суши. Здесь находился небольшой порт, где кроме рыбацких лодок стояли два или три небольших корабля морской стражи. Для пиратского парусника они не представляли никакой угрозы; что могли сделать три старые как мир посудины против самого крупного корабля на Просторах? Так что Рапис уже несколько раз заглядывал сюда, чтобы пополнить запасы провизии и пресной воды. Он мог позволить себе подобную наглость; когда он появлялся, стражники обычно сидели тихо, делая вид, что их вообще нет… Честно говоря, делать им особенно было нечего. Обычно «Морской змей» стоял на рейде, ожидая возвращения посланных на берег людей. Однако на этот раз у капитана имелись иные планы. Глубина в порту была достаточной, чтобы его корабль мог подойти к берегу.

Вокруг царила ночь, когда корабль подходил к пристани, буксируемый собственными шлюпками. В сторожевой башне неподалеку блеснул тусклый свет, с берега донесся окрик:

— Кто здесь?!

Тишина. Огромная туша корабля со скрипом навалилась на балки помоста. Матросы бросили швартовы.

— Кто здесь?!

Сбросили трап. Рядом с ним один из матросов поставил бочонок с горящей смолой. Трап загудел от ударов матросских ног. Каждый нес факел, который окунал в бочонок. Вскоре две сотни движущихся огней осветили порт. Назойливый голос с берега умолк, в селении неподалеку в окнах вспыхнули мигающие огоньки. Мгновение спустя с палубы раздался громкий, отчетливый голос:

— Селян живьем, но только селян! Вперед!

Толпа полудиких моряков устремилась к сторожевой башне.

Однако солдаты решили дорого продать свою жизнь. Они никогда не связывались с командой пиратского парусника, поскольку подобное было бы чистым безумием. Впрочем, до сих пор ни разу не происходило ничего такого, что потребовало бы от них каких-либо действий. Поступки морских разбойников были наглыми и дерзкими, но… по сути, вполне законными. Да, «Морской змей» пополнял запасы, однако за них платили местному трактирщику (хотя, честно говоря, плата эта была смехотворной); капитану пиратов, естественно, вовсе ни к чему было пускать корчмаря по миру. Однако теперь, перед лицом нападения дикой банды, имперские солдаты неожиданно продемонстрировали все, на что они были способны. Надежды Раписа застать маленький гарнизон врасплох не оправдались. Его люди неожиданно увидели в полумраке сомкнутые, ровные ряды обученной пехоты, дополнявшей команды стоявших в порту кораблей. Большинство были подняты прямо с постелей, некоторые в одних рубашках, — и тем не менее выглядели они достаточно грозно. Со стороны пристани донесся могучий грохот: это «Морской змей» бросил швартовы и огнем своих орудий расстреливал беззащитные имперские корабли. В то же мгновение, словно по условленному сигналу, первая шеренга солдат присела, целясь из арбалетов, а солдаты во второй шеренге подняли натянутые луки. Свистнули стрелы, пираты внезапно остановились — впереди падали пронзенные тела. Сквозь стоны и крики агонии пробился голос Раписа:

— Вперед! За Алагеру и «Север»!

— За Алагеру! — яростно подхватили остальные.

Солдаты продолжали стрелять из луков, но от арбалетов, оружия куда более смертоносного, уже не было никакой пользы. Дикая толпа с кличем мести набросилась на солдат, словно разъяренная волчья стая. Лязгнули скрещенные мечи, в мигающем блеске упавших факелов мелькало то древко копья, то широкое лезвие топора. Арбалетчики, схватившись за мечи, пытались прикрыть продолжавших стрелять лучников, но, ввиду численного преимущества противника, им удавалось это лишь недолго.

В блеске последних гаснущих искр солдаты вели безнадежную борьбу. Они сражались отчаянно, молча — каждый сам за себя, но столь искусно, что трупы пиратов густо устлали землю. Однако вскоре их подавили, перемешали. Сражение превратилось в бойню.

Тем временем вторая сотня разбойников опустошала селение. Здесь командовал Эхаден. Когда Рапис заканчивал резать солдат, первые дома уже занялись пламенем. То и дело группа разбойников врывалась в какую-нибудь хижину, откуда тотчас же доносились вой, плач и крики рыбаков. Разбушевавшиеся матросы метались среди домов как сумасшедшие, отчаянно лаяли на цепях собаки, из объятого пожаром курятника высыпали одурманенные дымом утки и куры, вызвав еще большую суматоху. Там, где седане пытались в отчаянии сопротивляться, их убивали без тени жалости. Кровь текла рекой, убийцы под командой Эхадена рубили мечами и топорами выставленные вперед руки, пронзали незащищенные животы, разбивали головы. Стоны зверски насилуемых женщин заглушал пронзительный плач детей, которых, как непригодных для перевозки, силой отрывали от матерей. Крыши хижин пылали все ярче, треск горящих стропил смешивался с доносившимся со стороны порта победоносным грохотом орудий «Морского змея».