Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - фюрст

Лучники торопливо подносили кончики стрел к жарко пылающему факелу, еще быстрее натягивали тетивы, уже не стараясь ни в кого попасть, достаточно и того, что горящие стрелы бьют в паруса и поджигают их, а еще палубу, мачту, борта…

Внизу вспыхнули костры, затрещало, пламя охватило парус и мачту. Палуба под моими ногами вздрогнула, послышался надсадный скрежет. Я подумал, что корабль напоролся на подводные камни, однако люди орали в ужасе и отпрыгивали от борта, я лишь сделал шаг в ту сторону, как там поднялись исполинские зазубренные клешни, размером с бревна, слепо шарили в воздухе.

Одна схватила матроса, он дико завопил, ухитрился извернуться так, что в зубчатой клешне осталась рубаха, а он упал на палубу с голым и окровавленным торсом, откатился, вскочил и отбежал, продолжая завывать от ужаса.

Гигантский рак или краб с треском ломал ограждение, я понял, что чудовище пытается взобраться на палубу, тогда этот закованный в прочный панцирь ужас легко перевернет даже нашу огромную каравеллу…

Вебер Кронберг отыскал где-то на корабле настоящее рыцарское копье, с воинственным воплем ринулся в атаку, топая, как подкованный конь.

— А-а-а-а!.. Умри!..

Я выстрелил из арбалета, не целясь. Болт ударил в закованную в хитиновый панцирь грудь и там исчез, а на том месте на миг появилась широкая и глубокая дыра, именно туда долю секунды спустя с силой вонзилось острие копья сэра Вебера.

Мощно плеснула темная клокочущая кровь. Сэр Вебер выдернул копье и ударил снова, но без разбега удар не получился, по крайней мере, так выглядит.

Раненый краб откинулся навзничь и, как рухнувшая скала, с шумом обрушился в море. Моряки с криками подбежали к борту, кто-то орал и потрясал кулаками, а Юрген с проклятиями велел плотнику тут же заделать борт.

Увидев меня, прокричал:

— Там в воде кто-то еще барахтается!

— Пусть барахтаются к берегу, — ответил я. — Мы не плавучий госпиталь. И вообще брать пленных — дурной тон.

— Так точно, ваша светлость!

Ордоньес снова хмыкнул с мостика, но ничего не сказал, верховное командование у меня, общую линию намечаю я, мелочами занимается он.

Матросы, накричавшись, начали расходиться, как вдруг снова кто-то зло выругался, кто-то испуганно охнул.

Над бортом показалась рыжая голова с рыжей мокрой бородой. Человек с трудом перевалился на эту сторону, но не остался лежать и смотреть в грозные лица, не предвещающие ничего хорошего, а тяжело поднялся, лицо измученное, но в глазах яростный блеск и готовность драться за жизнь.

Юрген крикнул зло:

— Какой дурак оставил веревку висеть за бортом? Мало ли что к нам вылезет из моря!

Двое ринулись, сшибая друг друга с ног, исправлять оплошность, Яков сказал быстро:

— Не волнуйся, я его сейчас выброшу обратно!

— Я помогу, — крикнул кто-то.

Они подступили к уцелевшему с двух сторон, тот отчаянно зыркнул вправо-влево, спасения нет, закричал быстро:

— Погодите!.. Я знаю, где на этом острове зарыт клад!..

Ордоньес как раз спустился с мостика, у него сразу засветились глазки, как у кота при виде горшка со сметаной.

Я сказал трезво:

— Брешет. Этих историй про клады хоть пруд пруди… Еще скажет, что карта у него есть. Слушайте больше.

Пленного дотащили до борта, он отчаянно сопротивлялся, хватался за мачту, за свисающие снасти, наконец, за край борта и все время выкрикивал, что клад в самом деле есть, но раз уж ему не достанется, то пусть уж лучше нам, сволочам, чем проклятому Лесли Стивенсу.

— Кто такой Лесли Стивенс? — спросил Ордоньес.

— Какой-нибудь конкурент, — сообщил я. — Или бабу отбил… Ладно, говори сейчас и сразу! Что за клад? Как далеко?

Его перевалили за борт, он уцепился за край, и Юрген замахнулся тяжелым ножом, чтобы обрубить ему пальцы.

Ордоньес придержал его за руку.

— Погоди, милорд желает выслушать.

Пленник так и остался висеть по ту сторону борта, багровое от усилий лицо застыло в страшной гримасе.

— Кроме двух сундуков, — прохрипел он, — с золотыми монетами, там еще амулеты всякие и разные!..

— Какие? — спросил я.

— Не знаю, — прокричал он в отчаянии. — Но их много, значит, есть и очень ценные!..

— Где?

— На острове Горящий, он вон там, за туманом!.. Это близко…

Я знаком велел вытащить, его перевалили на эту сторону, он упал на палубу и тяжело дышал. Матросы рассматривали с недобрым весельем, может быть, велю повесить, тоже неплохо, боги моря любят жертвоприношения.

Вебер недовольно отбросил копье, могли бы и повосхищаться мощным ударом, спасшим корабль от морского чудовища, хотя, конечно, клад — это то, о чем мечтают все.

Все ждали, что потребую подробностей насчет клада, однако я поинтересовался с ленцой в голосе:

— Кто такой этот Лесли Стивенс?

Лицо спасенного сразу изменилось, я увидел злость и даже ненависть в лице, кожа на скулах натянулась, он произнес с появившейся хрипотцой в голосе, но крайне сдержанно:

— Капитан «Буреглота» и командир флотилии из восьми кораблей. Удачлив, отважен, умеет сражаться в открытом море, способен набрать команду в кратчайшие сроки… Его топили трижды, дважды спасался на шлюпке, один раз его выкинуло прибоем, но выжил. Команда ему верит, но других капитанов часто обманывал и, захватив большую часть добычи, убегал, а корабль у него один из самых быстроходных…

— Ага, — сказал я саркастически, — а ты, значит, не убегал?

Он твердо встретил мой прямой взгляд.

— Никогда. Я, Питер Мертон, верен не только своему экипажу, но и морскому братству. Обманывать своих — нехорошо!

Я подумал, кивнул.

— Хороший закон. Если подумать, весь мир стоит на нем крепко, даже самые цивилизованные государства. Обманывать своих нехорошо, а чужих — можно и нужно.

Ордоньес поинтересовался:

— Так что, сходим к этому острову?

— Погодите, любезнейший граф, — сказал я, — а если тот Горящий внутри архипелага? Туда попасть трудно, а выбраться вообще никак. В лабиринтах между островами и комары слона заедят.

Рыжебородый Мертон сказал угрюмо:

— Кто станет прятать на обжитых островах?.. Обязательно увидят, либо случайно наткнутся, дуракам везет!.. Нет, Горящий хоть и близко, но в сторонке от водных дорог. У него вообще-то плохая слава…

Я насторожился.

— Почему?

— Там всегда что-то горит, — объяснил он. — Очень сильно. Потому все обходят стороной. Хватает и тех, где не горит, не трескается, а ручьи с пресной водой видны издалека! А также лес и зеленую траву…

— Разумно, — сказал я.

Ордоньес, поняв по моему лицу, что решение принято окончательно, грубо ухватил спасенного капитана за плечо.

— Пойдем на мостик! Будешь показывать дорогу.

Судя по рассказу быстро обсыхающего Питера Мертона, он был капитаном когга «Морские Угри», они в этом месте встретились с кораблями масагерцев, но один сразу ушел, не желая рисковать грузом, а другой ввязался в бой, который прервали только из-за нашего появления.