Елена Асеева - Путь Святозара

Святозар сел, напротив Храбра, положил руки на стол и стал, молча их разглядывать. Левая ла-донь уже зажила и теперь была покрыта страшными, уродливыми и какими-то выпуклыми шра-мами, словно корни деревьев впились в ладонь и пальцы.

— Ужас, — вдруг сказал Храбр, Святозар поднял глаза и посмотрел на наставника, — Погляди какие шрамы у него Ярил, смотреть страшно. Я в жизни многое видел, но такого никогда.

Святозар улыбнулся, и встав, отдодвинул табурет, да пошел к своему ложу, за спинкой которого лежал обернутый в ткань щит. Наследник осторожно развернул щит и взял его правой рукой, а вернувшись к столу, повернул его внутренней стороной так, чтобы было видно отцу и Храбру, и тогда взял его левой рукой. И как только левая ладонь коснулась двух кожаных ремней, окрасив-шихся после заговора в красный цвет, то тут же из руки, словно живые корни деревьев вытяну-лись тугие, шевеляшиеся шрамы и крепко оплетя ремни, создали с рукой и ремнями одно единое целое.

— О, Боги! — прошептал правитель, — Что это?

— Это, отец, — широко улыбаясь, и перемещая щит из стороны в сторону, словно любуясь им, отве-тил Святозар, — Дар Семаргла. Я же говорил в щит вложена магия Богов… Эх, отец видел бы ты этот щит в руках самого Семаргла. И я думаю, что удивлю вас не меньше, когда буду биться с Нуком.

— Хм! — хмыкнул Храбр, — А, что если Нук не пожелает с тобой биться. Я бы вот, увидя это, не поже-лал.

— Да, куда же ему Храбр деваться, — , сказал наследник, и, положив щит на стол, убрал руку, при этом корни-шрамы распутались, и, выскользнув из ремней, вновь вросли в ладонь, — Он же беку Турусу обещал помочь колдовством. И так всегда было раньше положено, прежде бились веду-ны…

— Нет, Святозар, — перебил его наставник, — Вначале бьется сильнейшие воины.

— Уж, ты мне поверь, — усмехнулся Святозар, и, оперся руками о стол, — Когда земля была наша мо-лода, когда бился на ней ДажьБог с Кащеем-Чернобогом, и во время битвы ДажьБог был снача-ло сброшен в Пекло, затем, обращен в камень, а позже распят на Алатырской горе, то землю нашу заметала пурга, и погребали лютые морозы. И пришли на помощь ДажьБогу отец его Бог Перун и Богиня весны Жива. А когда ДажьБог все же одолел Кащея, добыл золотое Яйцо, в котором была заключена смерть Кащея, и которое явилось при сотворении Мира, и расколол его, чтобы освободить мир от скверны, очистить его в огне и водах. То в тот же миг, как только расколол Яйцо ДажьБог, то нарушилась целостность Мира, умер Кащей, погибло зло, а без зла нет добра, без смерти нет жизни. И чтобы вернуть Миру смерть и зло Род наслал на Землю огонь, да воды. Когда же сошли с земли воды великого потопа, когда на земле вновь возродилась жизнь, и Бог Коляда принес ведические знания и книгу " Вед", Боги помогали людям в борьбе и бились вместе с ними на ратном поле. Первый восурский правитель победил народ фантуров при помощи Богов, а затем ДажьБог даровал народу ведунов, окропив лучших людей медовой, солнечной Сурьей, которую варил Бог Квасура, для Богов в небесной Сварге. И так появились на земле восурской ведуны, знахари и кудесники. И именно после этого ведуны уже наравне с ратниками стали учавствовать в войнах. Поэтому — то за восурскими людьми и была сила, ведь им помогали их великие Боги, истинно сущие и живые, а не пустые каменные истуканы, да старые, покрытые плесенью кости. Ведуны первые вызывали на бой ведунов враждебной стороны и бились с ними до победы, мечом и магией.

— И откуда, ты только все это знаешь? — удивленно спросил Храбр, — Наверно, сам был в прошлой жизни таким ведуном.

Святозар тревожно глянул на Храбра, потом перевел взгляд на отца и наморщил лоб, явно выра-жая недовольство собой, и взяв щит правой рукой, понес его к своему ложу, чтобы укрыть в ткань и убрать на прежнее место.

— Чего замолчал, Святозар, — обратился к нему Храбр, — Знаешь, одно в тебе мне стало нравиться после возвращения из Беловодья, уж такие ты вещи стал рассказывать, которые я нигде никогда, и не слышал…,- Храбр широко заулыбался, добавив, — Может, еще чего интересного поведаешь? Мне любопытно послушать, а Святозар?

Наследник уже убравший на место щит, сел на ложе и посмотрев на наставника, ответил:

— Нет, сказывать больше не буду, буду спать…

— Ну, ладно, раз спать, так спать. Есть ты не голоден, как я понял, так уж хоть поспи, — заметил Храбр, поднялся из-за стола и обращаясь к правителю сказал, — И правда Ярил ложитесь, у тебя сегодня тяжелый день был, а я как мы и решили пошлю лазутчиков в стан к нагакам, — Храбр повернулся было уходить, но на мгновение задержался, посмотрел на Святозара, словно желая, что-то спросить, но потом передумал, махнул рукой, и, развернувшись, вышел из шатра.

Святозар снял куртик, положил его на рядом стоящий табурет, и принялся снимать сапоги.

— Сын, — спросил его правитель все еще продолжающий сидеть возле стола, — Скажи, ты зачем Го-разда отправил с лазутчиками? И почему меня не попросил, думаешь, я, что откажу твоей просьбе?

— Нет, отец, я знал, что ты не откажешь…, но просто я так грубо вел себя с Жировитом, я, думаю, ты на меня гневаешься, и… поэтому мне было бы тяжело тебя о чем-либо попросить, — вздохнув, ответил Святозар.

— Нет, сынок, я на тебя не гневаюсь….,- добавил правитель, и, поднявшись, подошел к ложу сына и сел рядом, — Я тебя понимаю, как никто другой, но все же не стоило так бить дверью и уезжать, ты же наследник престола, должен уметь сдерживать свой гнев…Мне то известно, что твориться в твоей душе, я ведаю как тебе, мой мальчик, тяжело, но другие это не знают, и не надо, чтобы они это знали или видели, и ты уж пожайлуста, мой дорогой, постарайся держать себя в руках… Не стоило так кричать сынок, я бы и сам Жировиту ответил.

— Ах, отец, чтобы ты ответил, что? — чуть не плача спросил Святозар, и посмотрел на правителя, — Что? Что… что твой ненаглядный наследник, которого так любит народ и про которого сказывает сказы, что это он повинен во всех твоих бедах и в бедах народа, или может быть ты скажешь, что Эрих ни причем потому, как его душа в полоне у злобного Нука и это опять же по вине дорогого наследника, или может быть стоило рассказать, что я, подлое такое существо, совершил с твоей женой…,- Святозар не в силах больше говорить, упал на ложе и уткнулся в подушку сжигаемый стыдом и ненавистью к себе, а потом зашептал, — Нет, нет, отец, нет в тебе тех слов, что могут по-тушить жар в моей груди, нет…. И у меня нет к себе оправдания, чтобы ты не говорил и, как бы меня не успокаивал.

— Не говори так сынок…,- сказал правитель и принялся гладить наследника по голове, — Мне каза-лось, что мы выяснили с тобой этот вопрос, и ты успокоился. Мне казалось, что ты перестал себя мучить этими мыслями и даже как-то повеселел, а ты опять запрежнее…