Виктория Абзалова - И на всех одна звезда

— И еще, — Дамон уже поднялся, оставляя ее с Диниэром, — Я хочу, чтобы ты как можно меньше выходила из дома. И тем более, никогда не выходила одна. Только с Сивиллом, раз уж он тебе так понравился.

Прежде, чем связываться с Дамиром, оставалось выяснить одну последнюю, но не самую незначительную деталь, и домовладелица сама ждала Дамона. Выслушав извинения за причиненное беспокойство и невольную бесцеремонность с непроницаемым выражением лица, госпожа Симилла внезапно его удивила и даже тронула.

— Что вы, мастер Фейт! — с достоинством произнесла она, — Это не то беспокойство, за которое следует извиняться! Бедный израненный мальчик… Вам делает честь, что вы его не бросаете. И этот юноша, Сивилл…

Женщина доверительно покачала головой.

— Я рада, что вы позволили ему остаться. Вы бы видели! У него такие глаза… как будто за миску супа я потребую от него рабского служения! Как видно, мало кто был добр к нему, — возмущение и негодование все-таки прорвались наружу, и она решительно продолжила, — Посудите сами, куда вы пойдете — с ребенком, с больным! Нет, вы не справитесь один! Да хороша бы я была, если бы выставила вас на улицу! Если вы и могли меня чем-то оскорбить, так только предположением, что я на такое способна!

Дамон благодарно улыбнулся в ответ на праведный гнев строгой дамы: всегда приятно ошибиться в людях в лучшую сторону.

Однако не следует этим злоупотреблять:

— Речь идет не просто о щепетильности, — он не собирался рассказывать все, но считал себя обязанным предупредить пожилую женщину, — Полагаю, что в самом скором времени может разразиться открытый конфликт между мной и…

— Советом, — закончила госпожа Симилла, когда он запнулся.

Мужчина слегка наклонил голову в знак согласия.

— Мне бы не хотелось быть неблагодарным и вмешивать вас.

— Мастер Фейт! Я достаточно прожила на свете, чтобы самой решать, куда мне нужно вмешиваться, а куда нет. Ингер мне как родная, и не будем больше попусту разводить беседы! Бояться следует тому, у кого нечиста совесть, — а моя совесть со мной в согласии. Вы делаете доброе дело, доктор! — вынесла она свой вердикт.

Дамон не сдержал невеселой улыбки на подобное заявление.

— Мы все устроим наилучшим образом, — сочтя вопрос исчерпанным, госпожа Симилла деловито перешла к насущным заботам, — Я открою угловую комнату, думаю, туда можно будет…

— Нет, — опередил ее слова Дамон, — Не стоит. Сивилл будет жить с Динэ.

Они как раз входили в кухню, где, как пришпиленный, все еще сидел юноша. Услышав об ожидающей его участи, Сивилл резко вскинулся, но тут же сник: мастер Фейт смотрел на него так, как будто только и ждал выражений недовольства и отказа, чтобы все-таки иметь повод его выставить. Юноша торопливо прикусил язык: лучше участь круглосуточного санитара, чем преследуемого магами бродяги, а здесь почему-то он чувствовал себя в безопасности.

Странное ощущение. Он его почти не помнил.

— Да, так будет лучше, — продолжала тем временем госпожа Симилла, — Мало ли… А с раненым постоянно кто-нибудь будет. Да и мальчикам вдвоем веселее.

Дамон, как и Сивилл, опустил свои подозрения, насколько весело будет 'мальчикам' друг с другом, особенно в начале. Он оставил их, уединившись для разговора с Дамиром, и этот последнее усилие его доконало: слишком много событий для одного дня.

Точнее, событие всего одно, зато перемены за собой оно потащило сплошной чередой. Когда он все-таки добрался до постели, которую мог назвать своей, то даже не рискнул в нее лечь: в виске полыхали спятившие молнии, усталость навалилась не вовремя разбуженным от спячки медведем…

Командовать армиями, — определенно, гораздо легче!

Странно… Может и впрямь — это выверт отравленного с самого рождения темной магией рассудка, но нести ответственность за чью-то смерть, много проще, чем за жизнь!

Его сын давно превзошел его в те же годы, но все равно — страх остался.

Страх безвозвратной потери.

Потери одной из важнейших частичек твоей души.

Когда на месте дышащей жизнью Вселенной — образуется сосущая пустота, и ее уже ничем не заполнить…

Она не затянется, не зарастет… Она будет всегда с тобой. И может быть, в этом тоже виновата кровь — эльфам не дано забывать так, как людям…

Иногда, — это может стать проклятием!

— Папа! — встрепанная Ингер стояла в дверях.

Дамон поднял голову от спинки кресла, собираясь снова отослать ее спать, когда прохладные пальчики опустились ему на виски: черным не дано исцеление, но способности дочери действовали и на него — боль унялась.

— Дальше все будет страшно? — шепотом спросила Ингер, обнимая его за шею и поудобнее устраиваясь на коленях.

— Надеюсь, что нет, — у него не хватило сил на обман, лишь на надежду, что девочке сейчас не доступна его память, — Хочешь, я расскажу тебе сказку?

— Настоящую — всамделишную?

— Самую настоящую!

— Хочу!

— Жил-был благородный герой, который влюбился в прекрасную принцессу. И для того, чтобы на ней жениться, получить царство и прочие сокровища, — ему надо было отправиться в далекое и опасное путешествие и убить страшного колдуна.

— Как тот, который Динэ мучил?

— Почти. Но принцесса тоже в него влюбилась и пошла с ним в поход против колдуна. Они шли лесами и горами, победили множество чудовищ… Фейри указывали им путь, кэльпи усмиряли свои реки и ручьи, сильфы согревали холодными ночами, земля и небо — равно помогали им… Ведомые мудрыми укке, орки уступили дорогу, и герой и принцесса увидели зловещую и мрачную Башню…

Ручки Ингер на шее невольно сжались плотнее.

— Полную призраков.

— Папка!! Они дошли?!

— Дошли, — сжалился Дамон, — И вместо жуткого колдуна, увидели только жалкого полубезумного узника, чьи кошмары и питали злобные опустошительные мороки. И тогда герой встал над ним и…

Ингер зажмурилась изо всех сил.

— и разрубил цепи, — не меняя интонаций продолжил Дамон, — И колдун спросил: 'почему ты меня не убил?'. А герой ответил: 'Я не вижу в тебе зла'. И колдун спросил снова: 'Я стану сильным, что если я соберу могучую армию, и поведу ее убивать вас…' — 'Тогда я приду, и убью тебя', ответил герой, 'не раньше…' И колдун ушел, поклявшись никогда не давать повода герою его искать…

Дамон в забывчивости перебирал распустившиеся черные кудри.

— А принцесса?! — сонно, но требовательно напомнила Ингер.

— Она ждала своего героя, потом они поженились и жили…

— Долго и счастливо… — уже совсем во сне пробормотала Ингер.

— Очень долго и очень счастливо, — с улыбкой закончил импровизированную сказку Дамон, относя дочь в постель.

Просыпаться без боли было… ошеломительно! Диниэр даже усомнился, что все еще жив, и не мог понять рад ли он этому обстоятельству. Было так странно чувствовать именно свое тело, а не комок оголенных предельно истерзанных нервов. Было хорошо…