Виктория Абзалова - И на всех одна звезда

Которые, правда, этого уже не требовали:

— Капитан Дэнис? — удивился Дамон при виде приближавшегося человека в сопровождении слуги и оседланной лошади.

— Здорово на все четыре ветра, мастер Фейт! Я тут у Гизмо был, слышал вы собрались кой-куда, лошадь нужна… Принимайте красавицу! — корсар сделал широкий жест.

— Да-а, — Дамон не стал скрывать восхищения: гнедая была хороша, в королевскую конюшню принять не зазорно! Не удержался, погладил по гордой шее, — Жаль, не про мое жалование!

— Да вы что! Как можно! — искренне оскорбился корсар, — Я вам за мою Летти до гробовой доски обязан, что не расплатишься, а тут… лошадь! Не оскорбляйте, не позорьте перед братством… Что б Дэнис с кровника деньги брал!

— Не оскорблю! — с улыбкой тряхнул головой Дамон, — Хотя и не кровник все-таки…

Наблюдавшая за сценой Рузанна хмурилась. Вроде бы ясно все: капитан благодарен за лечение какой-то Летти, кем бы она ему не приходилась, для Тарешта их знакомство вполне естественно, да и, судя по поведению Фейта, оно отнюдь не близкое. Но что-то все равно настораживает!

Может быть то, как легко он располагает к себе самых разных людей? В госпитале ему в рот заглядывают, хозяйка всячески опекает, пациенты и иже с ними — иначе чем с придыханием и восторженным закатыванием глаз не упоминают… Да и она не далеко ушла: два разговорчика и она уже только что сделала замечание Конраду, чтобы он всякие намеки про эльфов держал при себе, — не тактично. Герой посмотрел на волшебницу как-то странно, но промолчал.

Нет, не так-то прост этот доктор Фейт и надо бы к нему присмотреться со всем вниманием, — определила Рузанна. Не говоря уж о том, что она так и не выяснила, кто мог обучить его дочь виденному способу скрывать себя. Способу, предоставляющему черным такие возможности, о которых и думать не хотелось!

— Роскошный подарок, — заметила Рузанна, после долгих мучений найдя очевидный предлог начать разговор с неторопливо едущим рядом доктором Фейтом.

— Пираты в большинстве своем склонны к таким эффектным жестам, — слегка улыбнулся он.

— Пират?! И вы так спокойно об этом говорите?

— Если вы имеете в виду, что я выдал род занятий Дэниса, то это не тайна. Если же то, что я спокойно воспринимаю его деятельность, то это не совсем так. Кроме того, не кажется ли вам, что вооруженный грабеж судов мало чем принципиально отличается от действий какого-нибудь героя, собирающегося захватить замок и обосноваться там вместо законного хозяина?

Рузанне показалось, что она ослышалась: даже если он действительно так думает, признаться в этом ей?!

— Да, только в первом случае речь идет о невинных людях, а во втором о каком-нибудь гнусном…

Фейт обернулся к ней, и улыбка стала очевиднее. Рузанна умолкла, тоже не удержавшись от смешка: сама виновата, что попалась. Она наблюдала за ним весь день, пытаясь составить связную картину из имеющихся данных и определиться с мнением на его счет. Разумеется, Фейт не мог не заметить пристального внимания к своей персоне со стороны магессы и решил подразнить.

Умно! Дает понять, что знает о ее подозрениях и ему опасаться нечего. Настолько нечего, что он свободно может шутить на этот счет.

Рузанна немного приотстала, пропуская его вперед, чтобы иметь возможность пройтись по худощавой фигуре еще одним оценивающим взглядом, и вдруг устыдилась: доктор Фейт всю дорогу находился полностью в своих мыслях и был какой-то… тихо сияющий. Судя по состоянию ауры, им безгранично владела светлая печаль, и весь он был где-то далеко сейчас. Во всяком случае, не на дороге к замку Маур.

Мастер Фейт снова рассеяно прикоснулся к булавке в виде ящерки на воротнике, и волшебница не выдержала:

— Еще один подарок? — вопрос получился излишне резким отнюдь не потому, что она испытывала к спутнику неприязнь, наоборот: Рузанна усиленно боролась с симпатией, возникшей едва ли не с первого момента знакомства, напоминая себе не расслабляться. Может быть, сам он именно такой, каким кажется, но дочь у него темная, и он должен знать, кто ее обучает! Это вам не шуточки про пиратов, а в лучшем случае сознательное укрывательство черного мага.

— Да. Ингер приколола, — при упоминании о девочке черные глаза засветились мягким теплом, а поле пошло нежными переливами, — Я ведь ее первый раз так надолго оставил… вообще оставил. Хотя она сейчас у друзей, но… — Фейт очнулся и замолчал, кажется, смутившись от собственной откровенности.

Обескураженная Рузанна больше его не трогала, поспешно перестроив зрение на обычное. Ей тоже было неловко, что он выдал свое волнение, беспокойство за дочь, — определенно, искренние и не наигранные. А к образу доктора Фейта добавился новый штрих: куда бы не делась его жена, и чтобы он не скрывал, но мужчина, один воспитывавший ребенка (детей — у него же еще и сын есть, который только что женился), — достоин самого глубокого уважения. Заметно, что Ингер ни в чем не нуждается, буквально обожает отца, а ведь дети всегда чувствуют, если заботой и вниманием их одаривают лишь по обязанности. Это Рузанна прекрасно помнила по себе. Так что, предполагать, что за скромными семейными и служебными подвигами, доктор Фейт прячет какие-нибудь темные делишки, было попросту нелепо, — самой изощренной логики не хватало, чтобы подкрепить подобные домыслы.

Значит, приходится возвращаться к тому с чего начали, и разговор о темном даре девочки предстоит весьма и весьма трудный. Рузанна предпочла оставить его на самое дальнее будущее: после окончания Похода. Почему-то, несмотря на достаточные основания, очень не хотелось возбуждать стандартное расследование, пугать Ингер и настраивать против себя ее отца. В конце концов, она же ее не за боевым заклятием застала! Зачем озлоблять людей, если есть более мирные способы разрешения возникших вопросов? Рузанна наконец успокоилась и перестала бросать на врача пристальные взгляды, сосредоточившись целиком на пути.

Рузанна с благодарностью приняла протянутую ей кружку, распространявшую вокруг восхитительнийший аромат, и улыбнулась. Просмаковав остуженный простеньким заклинанием напиток, перечислила:

— Утиная лапка, красный вьюн, чариш и… нет, не знаю!

— Хан, — подсказал доктор Фейт, присаживаясь напротив.

— Это же сорняк?

— Луговой хан. Если правильно высушить молодые метелки, то он обладает тонизирующим свойством. Как раз то, что вам надо сейчас.

Рузанна не стала отрицать очевидное, просто сделала еще один глоток. Для любого сведущего либо наблюдательного человека не составляло труда сделать вывод, что она не привычна к путешествиям такого рода и Походам. Может она и член Совета, но вдали от кабинетов и переговорных действительно чувствовала себя не в своей тарелке. Не говоря уж о том, что никакая магия не может в полной мере компенсировать отсутствие привычных удобств и накапливающуюся усталость! Рузанне оставалось только делать хорошую мину при плохой игре — лучше прослыть эксцентричной чародейкой, у которой семь пятниц на неделе, чем изнеженным недоразумением и избалованной растяпой.