Виктория Абзалова - И на всех одна звезда

Взявшись за руки, они направились к воротам селища, причем Ингер явно чувствовала себя куда увереннее своего добровольного стража.

Приселье было поселком крупным, не на один десяток дворов. Здесь часто шумели ярмарки, и не только по осени, проезжали почтовые и вестовые, для купцов и проезжих всех чинов и рангов имелись два гостиных дома. Так что чужие люди здесь не были ни редкостью, ни событием.

Однако появившаяся в селе пара не могла не привлечь внимание: девочка, одетая явно не по погоде и не для дороги, и странный парень, которого по тонкой фигуре кузнец Зван поначалу тоже принял за переодетую девицу. Потоптавшись у забора, парень как-то прерывисто вздохнул, сверкнул на него васильковыми очами и шагнул во двор с таким видом, как будто в омут прыгал.

Все-таки парень, а не девка, — сделал вывод Зван, присматриваясь внимательнее, — да не просто парень — эльф! Хотя скорее всего полукровка: не бывает таких эльфов — стриженный, бледный, как смерть, глаза шальные и светятся, как у злющего помойного кота, а видок — словно его стая драконов пожевала и выплюнула… Точно полукровка, окончательно определил кузнец, когда недожеваный эльф ему поклонился.

— Дело какое, что ль? — неласково поинтересовался Зван.

— Дело, — подтвердил половинчик, — Только не совсем обычное…

Парень определенно колебался, стоит ли быть откровенным, и видимо решил, что не стоит:

— Мне нужны инструменты и огонь из твоего горна, — говорил он на общем чисто и без акцента.

— А с женой тебя спать не положить? — хмыкнул кузнец, — И не похоже, что у тебя есть чем платить.

Парень прикусил губу и пошел красными пятнами. Настолько плохо дело?

— Это очень важно, — тихо проговорил он.

Он что, совсем торговаться не умеет? С него ж теперь святое дело втридорога содрать, раз ему так нужно!

— У меня нет денег, но я могу отработать… И… Это все, чем я могу заплатить, — на ободранной ладони лежала свирель, — Я буду играть на площади, в корчме, если она у вас есть, а все выручка пойдет вам. Но инструменты нужны сейчас.

Опустив все свои соображения по поводу его затеи, Зван еще не мог определиться помогать или не помогать половинчику, когда вмешалась девочка.

— Динэ, этого хватит? — она с серьезным видом протягивала тому свои сережки, — Мне их брат подарил, сказал, что это мой камень. Красивые…

Диниэр смотрел на изумрудную капельку в окружении мелких звездочек бриллиантов со смешанным чувством — ценные не столько камнями, сережки были знаком любви ее близких, внимания и тепла… Он просто обязан сделать все, чтобы Ингер к ним вернулась! После, Дамир подарит ей даже луну и звезды с неба, а сейчас главное выжить… Динэ забрал серьги и с надеждой обернулся к кузнецу:

— Здесь хватит еще и на еду, и какую-нибудь теплую одежду. Возьмите или скажите у кого я могу их продать.

И снова мужчина промолчал, о том сможет ли он продать украшение и сколько вообще получит от настоящей цены. Зван задумчиво кивнул, жалость в конце концов одержала в нем верх. Дети! Парнишка смотрел пристально, готовый к любому подвоху, — и правильно! Камушки не очень большие, но люди за медный грош убить могут. Видно, что девочку он будет защищать от любой напасти даже зубами и ногтями, но он только один и порядком вымотан.

— Кроме меня в моей кузне никто не работает, парень. Тем более я тебя знать не знаю.

— Мне нужен только огонь и какой-нибудь инструмент, чтобы разомкнуть… браслет, — полуэльф запнулся на последнем слове, так что какого рода этот 'браслет' было предельно ясно.

— Да не бойся, помогу с 'браслетами', - попытался его успокоить кузнец.

Парень начинал ему нравиться. В какие бы неприятности ребята не влипли, но он в первую очередь думает не о себе, девочка ему доверяет безоговорочно… Да и поразмыслить было над чем: ребенок не сирота, по крайней мере брат у нее есть — любящий брат, который в состоянии делать подобные подарки. Вывод напрашивался сам собой: у аристократов и людей состоятельных всегда есть недруги, очень может быть что, как это часто случается, дети оказались заложниками взрослых дрязг. Однако непонятное упорство эльфа настораживало.

— Я сам справлюсь, мне нужны только инструменты… — довольно решительно отнекивался Динэ.

— Будь по-твоему, — уступил мужчина, кликнув жену, чтобы она пока собрала чего-нибудь поесть.

У вожделенного горна Диниэр почти упал снова: от облегчения, — он уже думал, что кузнец прогонит их, придется идти на другое подворье, а может быть, сначала побираться по кабакам, теша завсегдатаев песнями его свирели… Последнее еще предстоит, — безжалостно определил для себя Динэ, — деньги им нужны срочно. Но он отбросил эти заботы, сосредоточившись на главном.

Диниэр не был mai'e, о многом, о чем ему, рядовому Стражу, знать в подробностях не полагалось, представление имел только в теории и то самое смутное. Но сейчас выбора не было — эльф засучил рукава, чтобы не подпалить… Какие церемонии!

Очень смешно… Обхохочешься, если что!

… бестрепетно погрузил руки в жаркое марево…

Спокойно!!! Боль — это только боль и ничего больше!!

…над углями и — запел. Тихо, почти неслышно, на одной протяжной надрывной ноте, постепенно добавляя иные, более насыщенные и яркие тона, и почти срывая голос в итоге. Динэ словно всего окунуло в костер, а не только руки, но он не прервал песни, помня о цели так, как никогда не сосредотачивался на задании! А потом вдруг стало легко…

…Странно, оказывается, пламя может совсем не жечь, оно может быть теплым родным…

Огонь первородный…

…странная мысль. Но разве это неправда?

Что было в начале? Не Великий лес, не земля… не вода и тем более, не воздух… Огонь!! И то, что будет в конце…

Огонь!!!

Пламя созидания очищает. Пламя — восстанавливает силы, как ничто иное… Пламя превозмогает любые чары… пламя лечит… Пламя… прекрасно…

Пламя — это суть…

— ДИНЭ!!! — резкие движения, отдергивающие его прочь, обратно, вовне — но только совсем слабые…

Это уже было — узнавание и понимание. Судорожная дрожь, сотрясающая все существо, пальцы вычерчивают в углях борозды при мысли, что обманчивая стихия могла его увести дальше, растворить в себе… Чужой голос идет его горлом:

— Не бойся, Ингер. Я не человек. Мне не так больно, как вам.

Детские ладошки гладят, стирая неведомо когда пробившиеся по щекам соленые дорожки… Как стыдно — сколько уже можно плакать!

— Ингер, ты мне веришь?

— Да! — девочка кажется невероятно удивленной вопросом, — Ты же мой друг!

Друг…

Не важно!

— Дай мне руку.

Ингер незамедлительно делает, о чем просят.

После чего Диниэр резко проходится подхваченной из ящика ножовкой по подставленной ладошке — немножко, царапая кожу, но кое-где выступает кровь.