Александра Верёвкина - Осколки вечности

Неожиданно моих губ коснулось что-то горячее, сухое и настолько нежное, что я совершенно не испугалась, не отпрянула. Скорее наоборот, неосознанно подалась вперед и позабыла о необходимости дышать, когда услышала дурманящий полушепот:

— Должно быть, она так делала.

— Кто? — негромко спросила я, еще крепче зажмурившись.

— Твоя мама, — выдохнул мне в лицо Джей.

Кажется, так и было, но четкой уверенности у меня уже не имелось, поэтому я отделалась согласным кивком и продолжила наслаждаться его близостью и ровным теплом, чувствовавшимся даже через одежду.

— Тебе холодно? — по-своему истолковал он мои попытки избавиться от наэлектризованных импульсов, затеявших опасную игру с нервными окончаниями.

— Нет, — притворно бодрым голосом воскликнула я, собираясь в следующую секунду как бы невзначай предложить себя обнять, чего делать не потребовалось.

Неуверенно и слишком медленно, будто ожидая в любой момент заработать гневную отповедь за наглые приставания, парень сомкнул ладони на моей талии, а я, торопясь опробовать на вкус все новые ощущения разом, бессовестно прижалась щекой к его плечу и поклялась себе, что простою так целую вечность.

Честно скажу, что не знаю, какое количество времени мы провели в глубокомысленной тишине. Час? Два? Или пару минут? Но за этот непродолжительный отрезок бесконечности что-то во мне кардинально изменилось, притом навсегда. Я будто увидела свое сердце, до этого дня не познавшее истинное значение слова любовь, и поразилась отчетливости сделанной на нем надписи: Джей Глен Майнер. И пусть я совершенно не знаю этого человека, пусть вижу его впервые в жизни, пусть прослыву наивной дурочкой, истово верящей в банальности, вроде любви с первого взгляда, все же признаюсь себе, что никогда не чувствовала такого умиротворения, такой мучительной и сладкой неги, такого тянущего спокойствия, в бездонную глубину которых хотелось погрузиться с головой.

— Тебе пора, Астрид, — вдоволь наслушавшись моего внутреннего урчания, напомнил парень. — Уже светает, и я не хотел бы, чтобы у тебя были неприятности.

— Боже, который час? — ошалело захлопала я ресницами, щурясь от резкого контраста уютной черноты блаженно опущенных век с красным маревом занимающейся на горизонте зари.

— Пять тридцать две, — недоверчиво покосился он на мои наручные часы, должно быть тоже не заметив пролетевшего времени. — Не волнуйся, обратная дорога будет короче.

Заверив его в строжайшей необходимости вызвать воздушное такси, иначе мама возомнит себя всемогущим Линчем и предаст меня анафеме, я рванула вверх по покатому склону и не смогла удержаться от истеричного смеха, пропитанного абсолютным счастьем.

По пути нам почти не удалось поговорить, и все же краем глаза я несколько раз замечала на его лице следы плутовской улыбки, которую в народе приписывают чеширскому коту. Единственное, на чем мистер Майнер решил настоять, так это точная дата следующей ночной вылазки. Я готова была кричать во всю глотку: 'Завтра же! Да хоть прямо сейчас!', но сумела взять себя в руки и сдержано пообещала подумать о вечере субботы.

— Тогда до завтра, — прибегнул он к непередаваемым интонациям, прощаясь со мной у дверей черного входа. — Я сегодня не смогу придти, хочу немного выспаться.

— Конечно, — никак не могла я избавиться от улыбки милой душевнобольной. — Хотя, нет, подожди. Завтра ведь пятница, ко мне приедет подруга и…

— И? — заметно напрягся Джей, угрожающе сводя брови.

— Наверное, это скучно, — быстро-быстро залепетала я, не понимая, почему не хочу знакомить его с Чейз. — Ну, знаешь, девчачья болтовня: парни-тряпки-косметика…

— В пять, в том кафе, где ты была сегодня, точнее вчера, — безапелляционно заявил он, чмокая меня в макушку. — А сейчас живо в душ на первом этаже, маме скажешь, что в твоей ванной напор воды плохой. С ним вечно были проблемы. И не забудь спрятать куртку.

Я закивала головой, словно китайский болванчик, и не смогла побороть искушение посмотреть вслед самому прекрасному мужчине, поэтому простояла на улице еще пять минут и, лишь очутившись под струей бодрящей ледяной воды, поняла, что тот таинственный темноволосый и голубоглазый красавчик, заказавший мне в знак извинения пирожные, был Джеем.

После контрастного душа я решила наведаться на кухню за чашечкой ароматного кофе и столкнулась у лестницы с зевающей мамой, на ходу завязывающей поясок халата.

— Астрид! — удивленно вскрикнула она, мгновенно теряя остатки сна. — Дорогая, что-то случилось? Ты почему не в постели? Плохо себя чувствуешь?

— Доброе утро, мам, — невозмутимо пропела я, целуя ее в щеку. — Все хорошо. Просто я не спала всю ночь, поэтому такой потрепанный вид. Кстати, надо будет попросить папу посмотреть краны в моей ванной, напор воды никудышный, — послушно озвучила я предложенную Джеем версию, демонстративно стягивая полотенце с головы.

— Почему не спала? — спросонья никак не могла разобраться в моих объяснениях мама.

— Засиделась с вашим подарком допоздна, — более доходчиво стала пояснять я, искренне веруя в свои актерские способности и умение лгать без зазрения совести, которая, к слову, почти тут же дала о себе знать неприятным покалыванием в груди. — А когда посмотрела на часы, поняла, что ложиться бессмысленно. Так что сегодня я буду помогать тебе с завтраком, заодно выполню данное папе обещание и испеку вафли.

— Ох, Звездочка, — покачала она головой, ласково приглаживая мои растрепанные волосы. — У тебя каждый день сюрпризы! Пойдем, горе луковое, побалую тебя рисовым пудингом.

До встречи с мисками я не ощущала и грамма усталости и с трудом верила, что провела эту ночь без сна, притом не в гордом одиночестве, вопреки сложившемуся укладу жизни. Но стоило мне столкнуться один на один с запечатанным пакетом муки, контейнером для яиц, упаковкой сливочного масла и сахарницей, как глаза заволокло мутной пеленой, а рот открылся на неимоверную широту для чудовищного зевка.

— Так ты точно обожжешь пальцы, — укорила меня мама, наблюдая за тем, как я задумчиво переминаюсь возле электровафельницы и не могу вспомнить о местонахождении кнопки включения. — Давай я лучше сама этим займусь, а ты отправляйся наверх в гостевую спальню, задерни шторы и отдыхай спокойно. Не забыть бы придумать что-то с твоим окном, без занавесок эта комната теряет свое очарование, — начала она беседу сама с собой, в то время как я сочла за благо последовать ее совету.

Подъем по лестнице оказался тяжким испытанием, с трудом поддающимся трехпудовым ногам. До кровати я почти ползла, мысленно заставляя ее придвинуться ближе, а затем сразу же провалилась в глубокий и беспробудный сон, изобилующий странностями (к чему я, собственно, потихоньку начинаю привыкать).