Александра Верёвкина - Осколки вечности

— Мерзкий кровопийца, — вполголоса гневалась я, вкладывая весь запас нежности в безобидные по силе воздействия ругательства. Но по пути к Ниссану все-таки изловчилась в наказание трижды хлопнуть Майнера по мягкому месту, за что лишилась права управления транспортным средством до самых ворот школы.

А после нам пришлось расстаться. Мужчина влез на заднее сиденье заранее вызванного такси и отчалил по жутко секретным делам, о сути которых предпочел умолчать. Мне, в подтверждение своей нелепой байки, оставалось лишь припарковать Скайлайн и до заветного часа отсиживаться в библиотеке за бездумным листанием первых попавшихся книг. Разумеется, появления Северина можно было подождать и в кафе, но тогда мне грозила преждевременная кончина от миллиона бестелесных страхов. Предпочтительнее отсидеться в тиши прохладного помещения под аккомпанемент легкого шуршания страниц, нежели прятать скованное ужасом выражение на лице от любопытных взглядов посетителей многолюдной забегаловки. Поэтому я устроилась в дальнем углу пустого читального зала, подальше от стола библиотекарши, с удобством расположившись в велюровом кресле рядом с призывно зажженной лампой, и погрузилась в бессмысленное чтение. Что может потребовать Гудман в обмен на здравие Джея? Деньги, несметные богатства? У меня их нет, значит, нечто более приземленное.

'Например, жизнь', - громом на безоблачном небе разразилась в голове удручающая догадка. 'Моя жизнь. Лео ведь рассказывал, что раз в пятьдесят лет душегуб обзаводится очередным отпрыском. Неужели мне суждено…'.

— Привет, булочка! — оглушительным всполохом разорвал мое уединение приятный голос, чей обладатель чинно восседал в соседнем кресле с самым невинным видом.

— Идиот, — мстительно расплатилась я за мимолетный испуг, порываясь встать на ноги, чего явно не следовало делать. Одно рачительное телодвижение, и мы с Лео очутились нос к носу, практически прижатые друг к другу его треклятой скоростью реакции и неуместной привычкой вторгаться в мое личное пространство по любому поводу. — Отойди, — столь же немногословно пригрозила я, раздраженно упираясь ладонью в окаменелую грудь. Мои смехотворные усилия по части отталкивания успехом не увенчались, зато изрядно позабавили недостойного упыря. — Я закричу.

— Милости прошу, визжи, — подтолкнул меня к свершению очевидных глупостей всецело довольный собой юноша. — Только помни, что я убью каждого, кто попытается прервать наш миленький диалог. Итак, — демонстративно заткнул он уши, заинтриговано следя за беззвучным шевелением моих губ, извергающих проклятия. Видимо, один ноль, притом не в мою пользу. — Оценка пять, детка, — похвально прошептал Леандр, тыльной стороной ладони поглаживая пылающую гневливым румянцем щеку. — Кстати, нехорошо пропускать учебу, особенно из-за этого.

Когда его противно липнувшие к коже пальцы отбросили за плечо волосы и коснулись пластыря на шее, я поняла, отчего вдруг некоторым женщинам приходит в голову идея душить своих детей. Такие, как этот предатель, просто не заслуживают права к существованию!

— Убери от меня лапы! — рьяно вспыхнула я злобой, агрессивно тыча пальцем в выпяченную грудь. — И как ты вообще здесь очутился?

Вероятно, мой вопрос автоматически приравнялся к разряду восхищенных, потому что доселе скромная стоваттная улыбка видоизменилась до откровенного насмехательства над природной наивностью.

— Знаешь, пупсик, твой детский взгляд на мир поражает, — перешел вампир на богопротивный шепот, перехватывая мое запястье в воздухе и прижимая его к губам. — Всего-то и требовалось, что перемахнуть через забор. У меня ведь гораздо, гораздо больше преимуществ, нежели у твоего драгоценного Габсбурга. Но ближе к делу, конфетка. Что тебе ляпнул старина Сев?

Я настолько растерялась, заслышав окончание глумливой речи, что безропотно позволила Лео не только любоваться своим вытянувшимся от удивления лицом, но и допустила невинный поцелуй в щеку, за которым должно было последовать нечто большее. Правда, к тому времени я собралась и отклонила голову назад, попутно влепляя наглецу отнюдь не миролюбивую затрещину. Что, в общем-то, не избавило меня от необходимости отвечать.

— Брось, котёночек, — продолжил мальчишка изображать из себя толстый слой нежнейшего молочного шоколада, тающий на языке. Теперь уже обе мои руки находились во власти его алчных пальцев, а кончик носа почти соприкасался с моим. — Я видел тебя вчера, и помню, какими испуганными глазами ты смотрела на папика. Что он сказал?

— Вот у него и поинтересуйся, мерзкий прихвостень! — желчно посоветовала я, устав от ноющей боли в выгнутой дугой спине. — А меня отпусти немедля!

— Да без проблем, — очевидно, тоже расстался с терпеливостью пресмыкающийся гад, грубо оттолкнув меня от себя, точно наскучившую безделицу.

Я не устояла на ногах и с прилежанием провалилась обратно в продавленную обивку кресла. Парень меж тем решил воспользоваться случаем и с выписанной аршинными буквами угрозой в глазах склонился надо мной, поочередно опираясь зверски сильными клешнями о подлокотники.

— Секунда для раздумий, — перешел он к прямым запугиваниям. — Воспользуешься ей неверно, увидишь первый труп, и так до тех пор, пока не ответишь на мой вопрос. О чем вы говорили с Северином?

— Чтоб ты провалился, чертов ублюдок! — с трудом удержалась я от плевка в сторону отвратительной физиономии. — Ненавижу! Хочешь знать, чего хотел твой любезнейший папочка? Так утирайся, мразь, правдой! Он жаждал встречи со мной тет-а-тет и предупредил, что если приду не одна, Джею крепко не поздоровится. Поэтому, будь так добр, блюди маршрут по известному адресу! Уже почти половина третьего.

Вся спесь и напускное бахвальство в тот же миг слетели с бездушного лица, уступив пьедестал концентрированной ярости. Я успела заметить, как по-волчьи дрогнула его губа, оголившая передние зубы, а белки глаз налились кровью, полностью затмив при этом зрачок. На ум явилось непрошенное напоминание о словах Майнера, относящихся к двуличию дружка-предателя, и живое их воплощение стояло передо мной, брызжа ядовитой слюной. Тот, кого я боялась лишь на интуитивном уровне, наконец, выбрался на поверхность, — бесчеловечный, кровожадный, лютый и ненасытный трехсотлетний вампир.

— Это все? — отрывисто спросил монстр, не оставивший и следа от прежнего улыбчивого юноши. Я подобострастно кивнула. — Где? — господи, помилуй! У него даже голос изменился, став более басовитым, густым и глухо звучащим, будто мы оба вели беседу на повышенных тонах в застенках кафедрального собора.

— Кафетерий в центральном универмаге, — встревожено пропищала я, бледнея до самых корней волос. — Через полчаса. Только, пожалуйста, не предпринимай ничего, ладно?