Александр Дорошенко - Стрелы и пули

Устав от суеты и шума, девочка тихо выскользнула из-за стола и побежала в сад. Ей хотелось побыть одной. Но на любимом камне у пруда, сидел какой-то мальчишка, и лениво кидал камешки в воду. Глупые карпы, принимали их за хлебные корки и пытались проглотить. Герда нахмурилась, но потом всё же решила подойти.

— Привет, — нерешительно сказала она. — Тебя ведь зовут Кай, верно?

Он неопределённо кивнул, не оборачиваясь.

Немного поколебавшись, девочка села рядом и вытащив из кармана внушительный кусок бисквитного кекса, принялась кормить прожорливых рыб. Кай усмехнулся.

— Булка им нравится больше чем камешки.

— Верно. Они уже привыкли, что я прихожу сюда каждый день.

— Здесь нужна хорошая удочка.

— Ерунда, что за удовольствие, когда рыба сама лезет на крючок. Раньше мне нравилось их ловить, но теперь надоело.

— А я ловил рыбу гарпуном, когда жил в Эритии. Океан был у самого дома, и каждое утро от берега отходили рыбачьи лодки. Я познакомился с рыбаками и они несколько раз брали меня с собой. Однажды мне удалось загарпунить акулу, правда маленькую.

— Честно? — Герда с завистью посмотрела на своего собеседника. Она очень хотела увидеть океан.

— Ага. Отец тогда командовал Шестой колониальной бригадой, усмирял восстание Гирет-Кира и его спатов. Я просился вместе с ним на фронт, но он отказал, и мы с матерью всю войну просидели в Эрделе, как тыловые крысы. — В голосе Кая, прозвучала обида.

Девочка понимающе кивнула. Она знала, что Кай был сыном знаменитого Эрвина Голдериана, прославившегося на полях сражений многочисленных колониальных войн, ставшего самым молодым фельдмаршалом в истории империи. Знаменитый вояка, отличался тяжёлым характером и неуживчивым нравом, что не мешало ему оставаться самым популярным военным в стране. Его фотографии постоянно мелькали в прессе, а около дома, словно голодные волки, кружили репортёры.

Кай оказался отличным собеседником. Он много где побывал, скитаясь вместе с родителями по гарнизонам, и его рассказы пленили Герду. С каждой минутой мальчишка нравился ей всё больше и больше. На следующий день, они встретились снова, благо сделать это было нетрудно — усадьба Голдерианов граничила с усадьбой Андерсов, и чтоб увидится, достаточно было просто перелезть через ограду. Так зародилась их дружба, и ничто казалось, не могло ей помешать. Но тут началась война…

Уже давно, вожди Силесианской империи, посматривали на восток, туда, где на бескрайних равнинах раскинулся могучий и грозный сосед: Союз Свободных Славенских Республик. Будучи в прошлом отсталым, аграрным придатком цивилизованного мира, Союз за последние двадцать лет сделал стремительный рывок в развитии, и теперь быстро нагонял прежних фаворитов. Это очень не нравилось как политикам, опасавшимся нарастающего влияния нового мирового лидера, так и промышленникам, которые несли колоссальные убытки из-за проникновения на традиционные рынки сбыта, более дешёвых и качественных славенских товаров. Будь на месте Гения более умеренный лидер, вряд ли дело дошло бы до пушек, но к сожалению властитель Второй империи, оказался слишком увлекающимся человеком. Соблазн присоединить к государству огромные территории, богатые ресурсами и двуногим скотом, был слишком велик. После ряда провокаций, силесианские войска перешли границу, и министр пропаганды Кристиан Андерс в своём выступлении по радио, поздравил соотечественников со свершившимся событием.

В жизни Кая и Герды почти ничего не изменилось, ведь грохот орудий, и разрывы бомб не были слышны в столице, пока имперская армия успешно наступала. Изо дня в день, пресса с упоением сообщала о новых победах. Жители Силесии, толпами валили в кино или общественные телевизионные залы, где на чёрно-белых экранах, бравые солдаты радостно маршировали по разбитым славенским дорогам, позируя на фоне сожженных вражеских танков, сопровождая бесконечные колонны угрюмых пленных. Повсюду висели флаги, каждый вечер, не жалея снарядов артиллеристы устраивали праздничные салюты, а молодые патриоты (если верить официальной пропаганде) толпами валили на призывные пункты. Кай и Герда, искренне радовались за свою великую страну и мечтали оказаться на фронте. Для этого требовалась специальная подготовка, потому, каждый день, Кай учил подругу стрелять из пистолета, преодолевать полосу препятствий и управлять мотоциклом, а Герда в свою очередь пересказывала ему содержание книг о войне, которые в то время читала запоем.

Но неожиданно, их уютный мирок, оказался разрушен. Сообщение о полном разгроме группы армий "Восток" Эрвина Голдериана, оказалось полной неожиданностью, для всех жителей Второй империи. Сидя на чердаке, летнего гостевого дома, холодным осенним днём, Кай шепотом рассказывал подруге, как отец, лишённый уже фельдмаршальского жезла, напившийся почти до бессознательного состояния кричал, обращаясь к невидимому собеседнику: — "Наступать! Только наступать! Я им говорю — у меня топливо на исходе, дивизии свожу в батальоны, танки все выбило! Они говорят — "Мы в вас верим"! Я говорю, что патронов нет, солдаты в штыковую ходят, стрелять нечем! Они говорят — "Мы понимаем ваши трудности. Вот, получите и распишитесь, три вагона пропагандисткой литературы о скотской природе бастардов. Читайте и конспектируйте"! Люди по нескольку дней ничего не ели, танки вязнут в грязи по башни, все штабные брошены на передовую, даже девчонки-машинистки, а мне говорят, что Гений обещал закончить войну до зимы, и мы обязаны выполнить приказ. Ну, вот пусть сам теперь и воюет. Тыловая крыса!"! Через три дня, разжалованный Эрвин, уехал на юг, командовать гарнизоном приморской крепости Веррок. Жену и сына он взял с собой. Для Герды наступили чёрные дни…

(Мир Земля. Город Санкт-Петербург, квартира Марины и Виталия Скородумовых).

Маринка, бледная, с чёрными кругами под глазами, нервно раздавила в пепельнице сигарету и потянулась за следующей. Марта поморщилась, она не переносила табачного дыма. Я встал и, заложив руки за спину, прошелся по кухне.

— Может вы голодные? Так я вам сейчас разогрею… — вспомнила Марина о своих обязанностях гостеприимной хозяйки.

— Нет, спасибо, — мягко ответил я. — Давай лучше, прекращай реветь, и скажи уж, наконец, что случилось.

Она шмыгнула носом, и приложила к глазам платок.

— Извините за истерику, ребята. Всю неделю держалась, а вот с вами не смогла…

Марта ласково погладила её по руке, и Марина судорожно вцепилась ей в ладонь.

— Ведь глупо, правда. Мы все, такие крутые, такие непобедимые — маги, колдуны, волшебники. Всё умеем, всё знаем, никого не боимся. А ведь оказывается, что это всё ерунда. Чушь, на постном масле. Ничего-то мы не можем. Ни-че-го!