Мэлис Крэш - Ангел на снегу

–Лидера или все-таки марионетку? – конечно, Ангел понимает... А вот понимает ли, что Эанис нельзя верить? Маму никогда не покидает чувство собственной правоты... и она может им заражать.

–Подумай сам, может ли поистине всесильное существо подчиняться хоть кому-то? – мать рассмеялась. – Я еще не сошла с ума, чтобы так думать...

–Я бы поспорил, – Ангелу этот смех не нравился... Наоми – тоже. Мать быстро принимала решения, а на таком расстоянии прочитать ее мысли было сложно.

–У нас нет времени на пустые споры, – Эанис посерьезнела. – Ты похитил МК, увел за собой мою дочь, и уверен, что поступил правильно. Я помогла тебе, хотя могла оставить в покое, и ничего бы не случилось... Значит, во всем виновата я, и я решу эту проблему сама. Может быть, ты – о Наоми я не говорю, но ты умеешь понимать, и ты еще поймешь, почему я так поступаю.

–Так что вы там решили, леди? – голос Пейнджела остался ровным, тон – хейтерским, но даже без эмпатии, по одному рефлекторному сжатию ладони можно было определить, что Ангел волнуется.

–Вы приперли меня к стенке. Я оставляю попытки вернуть МК, потому что не вижу в них смысла, – мать встала. – Сейчас мы не в состоянии сражаться... Я не хочу терять своих демонов, если честно. Возможно, что-то изменится со временем... И в следующий раз я не уйду просто так. Но, думаю, ты, неблагодарный пациент, должен знать – я не боюсь Наоми. Я люблю свою дочь и желаю ей счастья – пусть даже с тобой и ненадолго. А МК к нам все равно вернется, – предпоследнее предложение прозвучало, как удар. Эанис уже растворилась в воздухе, а оно еще звучало...

Наоми показалось, что сейчас у нее подкосятся ноги. Она была готова ко всему – даже к тому, что придется угрожать, шантажировать мать, обещать убить себя и детей...

Эанис нельзя было верить, она может лгать и может говорить правду так, что не поймешь, где что намешано и что зачем сказано... И главное – мать всегда может оправдать себя... Она – любит!

–Тебе плохо? – Ангел приобнял Наоми, повел сквозь расползающуюся толпу к ближайшему свободному месту... Конечно, ей было нехорошо. От мерзкого привкуса отложенности, оттого, что противник просто ушел, оставив поле битвы... Оттого, что война не проиграна и не выиграна – ее даже не соизволили начать.

–Мне просто надо отдохнуть, – вздохнула Наоми. На отдых время еще было. И его нужно было использовать по прямому назначению, потому что перенапряжение даром не прошло...

Ангел держал любимую за руку, пока не понял, что она уснула. Он и сам не отказался бы от отдыха, но были проблемы, с которыми никто больше разобраться не мог. И пришлось встать, чтобы отправиться к склепу. Там сгрудились идейные самоубийцы, высчитывавшие свои заслуги. Слушать их было невозможно, поэтому Пейнджел жестко сказал, чтобы к нему подходили за программой уже решившиеся.

Решившихся было мало. Большинство продолжало спорить, и большинству казалось, что прямо сейчас никто умирать не будет. Ксор сходил за пределы поля, притащил оттуда оболочку первого и единственного погибшего, и все немедленно заспорили, как его укладывать...

–Папа, – Алара появилась из темноты как раз вовремя, чтобы отвлечь от творящегося рядом безумия. Рядом с дочерью стоял Лайл – на вид целый и невредимый. На ладони у него лежала черная щепка кристалла – явно подготовленная на крайний случай, если вернется способность ощущать...

Мейлстром потребовал установить ему программу. В лоб, без обходных маневров – четко и логично доказал, что заслужил... Рядом толклись обсуждающие, так что отказать было нельзя. Даже формально. Лайл уже все с ними обговорил, специально, чтобы не оставить Ангелу путей для отступления...

Программу пришлось дать. Не разводить речь, не отговаривать – пусть и хотелось... Просто уже не хватало сил – говорить убедительно.

Ангел проводил глазами дочь и мальчишку, которого спас, чтобы убить, услышал во внезапно прорезавшейся паузе, как Лайл говорит: «Мы жили на триста седьмом, возле лестницы и в трех дверях от лифта с периодом в двенадцать этажей...»

А потом до Пейнджела дошло, почему в разговоре вообще образовалась пауза. За прозрачными стенами поля стояла черная толпа. И это были не беспредельщики. Это пришли хейтеры – те, кого ждали значительно раньше...

–Смешно, – сказала откуда-то вынырнувшая Сенга. – Как они сейчас злятся, наверное...

–А мне кажется, что им все равно, – Ангел чувствовал себя слишком вымотанным, чтобы отвечать на чужие предположения. Поздно явившиеся демоны наверняка испытывали какие-то чувства касательно своей несвоевременности, но кого это, будь оно все проклято, касалось?

Темная волна рванулась сквозь поле – их пропустили, конечно же, никаких вопросов к коллегам, не успевшим стать соратниками...

Пейнджел поднялся с места и побрел туда, где лежала Наоми. Он не хотел видеть никого из старых знакомых – а их точно было сейчас много вокруг... И Ангел не видел – просачивающиеся сквозь спираль демоны казались цельной безликой массой. А за каждым из них стояла пустота – видимая и плотная, как желе, почти болезненная...

К нему обращались, ведь не заметить известного героя было нельзя, что-то спрашивали – Ангел лишь отмахивался в ответ, кратко поясняя, что устал... До места он добрался, пройдя всю волну насквозь – они рвались к центру круга, к склепу... Явно считали, что там могут узнать все, что их заинтересует. Они были правы... И вряд ли виноваты в том, что промедлили...

Наоми лежала там, где решила отдохнуть. Проходившие мимо хейтеры не обеспокоили ее... Она ничем не отличалась от лежавших рядом пофигистов, для непривычного глаза – тем более. Правда, на ее матрасе сидела Мэлис, в этот день поистине проявлявшая вездесущность. Девочка смотрела на мать, не отрываясь – словно хотела запомнить, а может – и просто так...

Пейнджел хотел бы, чтобы малышка вновь заговорила с ним. Но ребенок молчал, и казалось, будто что-то пошло не так. Было такое чувство – что пропущен важный поворот...

Мэлис повернула голову. В ее серых глазах не было ничего сверхъестественного – сверх естественного для обычного двухлетнего демона, если точнее. Только радостная растерянность – как будто взрослые пообещали что-то неприятное, а сделали наоборот. Дети поумнее начинают в таких случаях подозревать недоброе. Далеко не все малыши в таком возрасте доверчивы...

–Тебе повезло, мелочь, – негромко, мягко сказал Ангел, присаживаясь. – У тебя есть мама, которая действительно о тебе думает. У тебя будет настоящее будущее... Может, потом ты нас возненавидишь, но мы просто решили тебя спасти...

–Ангел? – Наоми приоткрыла глаза. – Послушай... Я все время думаю о том, что сказала она...

–Это от бессилия, – можно не верить в то, что говоришь, и говорить убедительно. – Ей хотелось ужалить хотя бы словами...