Николай Романецкий - Конь в малине

Душ мы принимали вместе, и я продолжал обольщаться. Нет большего удовольствия в жизни, чем мыться с той, с кем собираешься разделить постель! Нет лучшей картины, чем лопающаяся на ямочках и выпуклостях мыльная пена! Нет лучшего ощущения, чем мимолетные прикосновения к упругому скользкому телу!.. По крайней мере сейчас я думал именно так.

А потом, не вытираясь, мы отправились в спальню. И я был обольщен настолько, что начал воспринимать окружающее, когда все уже свершилось.

Кровать была двуспальная. А у стены напротив окна висел в воздухе голографический бюст какого-то типа.

– Это твой муж? – спросил я.

– Да… Встань-ка, пожалуйста! Мне надо поменять постельное белье.

Я встал.

Яна, грациозно изогнувшись, принялась сдирать с кровати промокшие от наших тел простыни.

– А где он сейчас?

Яна утащила сырые тряпки на кухню и тут же вернулась:

– Сейчас он на Марсе.

– Что значит – на Марсе?

Яна достала из шкафа свежее белье.

– Он – участник последней экспедиции. Строит постоянную базу на материке Элисиум. Марсианин!

Голографический тип смотрел на меня приветливо и с любовью. От такого взгляда мне захотелось пойти в ванную и напялить на задницу брошенные там трусы.

Между тем Яна вновь застелила постель и улеглась поверх одеяла, глядя на меня с не меньшей любовью, чем ее правоверный.

– Иди сюда!

Я вновь посмотрел на космонавта. Голограмма была настолько качественной, что, казалось, он сейчас кивнет мне и скажет: «Ну, приятель, почему же ты растерялся?»

– Максим, чего ждешь? – В голосе Яны послышались нетерпеливые нотки. – Я уже соскучилась!

Я подошел и сел на кровать.

Янино бедро, скрывавшее от моих глаз лобок, было как гора перед альпинистом, и мне определенно предстояло в ближайшие минуты снова штурмовать эту гору. Но в свидетелях сей альпинистский подвиг не нуждался.

– Давай выключим его!

Яна пробежалась пальчиками по моей спине:

– Нет, пусть смотрит. – Пальцы перебрались на живот, скользнули ниже. – Это кто же у нас тут такой спященький? Пора просыпаться, маркиз, настало утро. Вас ждут великие дела!

Я оглянулся – она смотрела на голограмму.

Мне сразу все сделалось ясно. Эта женщина была без памяти от своего марсианина и, деля постель с другим, в воображении отдавалась мужу, далекому и любимому.

Наверное, лучше всего было бы молча встать, одеться и уйти, но Янины пальчики теребили «маркиза» так требовательно, а груди, прижавшиеся к моей спине, были так горячи… И в конце концов во мне все еще живет дух Арчи Гудвина, а тому никогда не было ни малейшего дела до рогатых мужей!

Я отвернулся от марсианина, подтянул на себе альпинистское снаряжение и пошел на второй штурм уже знакомой вершины.

Теперь все было по-другому. Я перебивал крючья и перебрасывал страховки, протирал запотевшие очки и проверял состояние карабинов. Но скрывающаяся за облаками вершина звалась не Яна, а Инга, и штурмовал я ее , давно покоренную, но по-прежнему влекущую, и, наверное, только это спасло меня от мужской несостоятельности, и я наконец разогнулся и бросил победный взгляд на открывшиеся со всех сторон бескрайние просторы…

Когда землетрясение, сотрясающее покоренную мною вершину, улеглось и все лавины унеслись вниз, Яна спросила:

– Ты считаешь меня шлюхой, Максим?

Я не ответил: все еще думал об Инге.

– Он променял меня, живую, на мертвый оранжевый песок! – В голосе Яны послышались истерические нотки. – Скажи, ты осуждаешь таких женщин?

Мне опять все стало понятно, и я ее не осуждал. Скорее тут следовало бы осудить тех, кто из женщины, находящей в возрасте, когда сама природа требует от нее любить и быть любимой, сделал соломенную вдову, но и они были по-своему, по-мужски, правы. Старая как мир история… В конце концов что такое любовь женщины, когда надо защитить страну от врага? Что такое любовь женщины, когда в оранжевых песках Марса тебя ждут необходимые людям полезные ископаемые, а по возвращении – звания, награды и благодарность человечества? Женщина потерпит!.. Если, вопреки инстинктам, останется верна – честь ей и хвала, а если нет… Не она первая и не она последняя…

Рогатый марсианин по-прежнему приветливо смотрел на своего дублера в любовных делах. Наверное, отправляясь в космос, он знал, на что шел.

– Мне ли осуждать тебя, Яночка? – Я погладил ее по горячей щеке, и Яна с благодарностью прижалась к моему плечу.

– Мне самой хотелось полететь с ним, но кому на Марсе нужна воспитательница детского дома!

Вот так-то, брат, сказал я марсианину. Ты сам во всем виноват! Уж коли Марс был мечтой твоей жизни, надо было жениться на такой же сумасшедшей. Ты же пошел на интеллектуальный мезальянс, за это и расплачиваешься! Бог придумал свои заповеди до того, как человечество вышло в космос…

Мысли мои вернулись к Инге.

– Спасибо тебе, Максима, – сказала заменявшая ее женщина. – Ты добрый…

Я по-отечески обнял ее и спросил:

– Ответь, Яна, пожалуйста… Из-за меня можно потерять голову?

– Конечно!.. Я же потеряла! Только ты не уходи, Максима, хорошо? Я не хочу, чтобы ты ушел.

Скоро она заснула.

Из темноты смотрели на нас приветливые глаза строителя марсианской базы. А я по-прежнему думал об Инге. Но если бы моя внезапная любовница решила, что я вспоминаю Ингины бедра, грудь и губки бантиком, она бы ошиблась.

Я думал об Инге вовсе не как о женщине.

Утром Яна умчалась в свой детский дом. А я со вкусом досмотрел еще один сон, съел оставленный завтрак, покурил и сел к компьютеру.

Первым делом запросил в адресной службе данные Максима Метальникова.

Таковой в базе обнаружился. Адрес, телефон… Я тут же набрал указанный номер. И тут же повесил трубку… Скорее всего там окажется Максим, не имеющий ко мне никакого отношения. Либо автоответчик заявит, что хозяина нет дома и попросит оставить сообщение. Ни то, ни другое мне ничего не даст. А вот нарваться на АОН – раз плюнуть! Зачем же подводить гостеприимную супругу марсианского первопроходца?..

Ну-ка, а что там за адрес?.. Ага, Семнадцатая линия Васильевского острова, дом номер шестьдесят шесть.

Стоп-стоп! Семнадцатая линия? Так ведь именно там располагается офис Пал Ваныча Поливанова. То есть господина Раскатова. А ну, проверим!

Я загрузил из базы общих сведений карту Северной Пальмиры («У нас указан каждый дом!») и убедился: память у меня еще не девичья.

Это радует. А что дальше?

Я немного поразмыслил и зашел с другой стороны. Вошел в базу данных о предприятиях и организациях и определил, какие из них расположены на Семнадцатой линии, дом шестьдесят шесть. Ага, всего одно. Называется «Аверина и К0. Брокерское бюро». Ну и на чье имя зарегистрировано это самое бюро?