Николай Романецкий - Дельфин в стеарине

Я фыркнул:

– Да она лужи во дворе боится!

– Значит, застукать их тебе не удастся.

Я согласно кивнул:

– Да, номер не прошел… Ладно, разворачиваемся и назад.

Я попросил его высадить меня в конце проспекта, расплатился и выбрался из машины.

– Да наваляй ты ей по бокам! – крикнул мореман мне на прощанье. – И жарь почаще во всех позах! – Он укатил.

А я пошел к Петровскому парку, по аллеям которого мы, бывало, бегали тренировочные кроссы.

Мне было ясно, что соглядатай не кинулся в панике разыскивать, куда я исчез, а значит слежка за мной была вовсе не пожарной задачей, до утра он не ждал от меня никаких неожиданностей, и вообще, похоже, после окончания рабочего времени я не особенно его и интересовал.

Ну и хрен с ним!

Я дошел до парка и двинулся по аллее, вдыхая аромат приближающейся осени. На скамеечках сидели пенсионеры, подпирая тросточками морщинистые подбородки. Они провожали меня взглядами, завидуя моей молодости и энергии. Потом я прошел мимо парочки. Эти меня даже не заметили, увлеченные друг другом. Я остановился и оглянулся. Ноль внимания, фунт презрения!..

Я зашагал дальше, ощущая замирание в сердце, потому что несколькими мгновениями ранее, когда я смотрел на парочку, где-то в самой глубине моего мозга родилась неясная мысль, и я никак не мог ухватить ее за кончик.

Зазвучала в кармане битловская «О дорогая!».

Я вытащил мобильник. Звонила Марьяна.

– Да, лоханка!

– Привет, кусок!

– Привет!

– Готовь на завтра свободный вечерок в кабактерии. Кажется, мне будет чего тебе рассказать.

– А сегодня не можешь?

– Нет, начальник, я должна убедиться, что это не пурга. Короче, завтра я тебе еще позвоню.

В общем-то, такому агенту надо врезать по первое число. Чтобы не пускал волну раньше времени. Но другого у меня все равно нет, а эта, бог даст, научится…

– Хорошо, – смиренно сказал я. – Вечерок твой.

– Клевяк без банданы! – Марьяна отключилась.

А я вышел на набережную и поймал машину. Смутная мысль по-прежнему бродила в моем мозгу, и я по-прежнему не мог поймать ее, но мне уже было ясно, чем я займусь завтра.

Когда я заявился домой, Катя занималась стиркой. Видимо, на моей физиономии было многое написано, потому что она сказала:

– Похоже, время было не потеряно зря?

– Еще бы! – отозвался я. – Жрать хочу, как собака!

После ужина я завалился на диван и решил посмотреть ТВ. Передавали новости из Закавказья и с Марса, и обе эти географические точки были от меня равно далеки. Как облака от земляного червя…

Обычно меня будит Катя. Либо, если я занимался ночной слежкой и потому встаю после начала рабочего дня, – будильник известной фразой «Не спи, странник!» с добавлением цитаты из Ивана Ефремова.

Но этой ночью меня разбудил не Ефремов, а битлы – все той же композицией «О дорогая».

Я схватил телефон с тумбочки, слетел с кровати и выскочил в коридор, чтобы не разбудить Катю.

Звонили с мобильника, принадлежащего Константинову.

Я прикрыл дверь в спальню и отозвался:

– Слушаю вас, Антон!

– Извините, Макс, за ночной звонок, но дело не терпит отлагательства. Минуту назад мне сообщили из дорожной инспекции, что на седьмом километре шоссе «Сертолово – Агалатово» в автомобильной аварии разбился Георгий Карачаров.

– Как Карачаров? Вы хотели сказать – Громадин…

В трубке послышался легкий смешок.

– Нет, Макс. Я хотел сказать – Карачаров.

– Но почему Карачаров? – Я никак не мог собрать мысли в кучу.

– Вы наверное еще спите… Просыпайтесь! Я еду туда. Вы не желаете побывать на месте аварии?

Я тут же проснулся, а во мне проснулся Арчи Гудвин. Он весьма желал посмотреть на аварию. Места были ему знакомыми – именно там в прошлом году я тайно встречался с журналистом Сергеем Баклановым, убитым позже людьми Раскатова-Поливанова.

Скрипнула дверь. Из спальни высунулась заспанная Катя:

– Что случилось?

– Ничего особенного. Спи. Я должен удрать на пару-тройку часиков.

Она зевнула, прижалась ко мне теплой грудью:

– Хорошо. Будь, пожалуйста, осторожен.

– Буду, буду. Иди спать.

Катя скрылась в спальне.

А я быстренько оделся, сбегал в кабинет и достал из ящика стола «бекас». Пристроил кобуру под левую мышку, накинул на плечи куртку, спрятавшую оружие от посторонних глаз, спустился в гараж и вывел «забаву» наружу. Охранник у шлагбаума выглядел слегка раздраженным (была как-никак половина второго ночи), однако привычно отдал мне честь и пожелал счастливого пути весьма и весьма любезным тоном. Я достал сигареты и закурил. Соглядатая в свете фонарей поблизости не наблюдалось – он либо еще катался на яхте, либо спал в родимом доме. Впрочем, даже торчи он у меня на хвосте, это бы ничего не меняло.

Движение по улицам в ночном режиме отличается от дневного – приходится быть настороже при подъезде к перекресткам, ибо есть безголовые типы, для которых нет ничего заманчивее в жизни, чем прокатиться с ветерком, не обращая внимания на знаки и сигналы светофоров. Тем не менее, катил я быстро и доехал до места аварии за пятьдесят минут.

Место аварии найти было нетрудно – вдоль обочины там стояло несколько машин с горящими фарами. Я пристроился за последней, выключил зажигание и выбрался наружу. Зябко поежился: тут было попрохладней, чем в городе.

Мною тут же заинтересовался кто-то из представителей закона:

– Гражданин, здесь не надо останавливаться, не цирк.

Пришлось сослаться на Константинова. Его тут знали – мент сразу же от меня отстал.

– А где сам Антон Иванович?

Его тут знали даже по имени-отчеству – мент махнул в сторону освещенного фонарями пространства, окружавшего толстенную сосну. Ствол был изрядно ободран. Белая щепа в неверном свете напомнила мне расхристанные по траве мозги неведомого гиганта – весьма неожиданный образ.

Под сосной дымились обгорелые останки автомобиля. Я не сразу узнал марку. Но потом разобрался – «рено». Чуть в стороне на носилках покоился застегнутый на молнию пластиковый мешок для перевозки трупов. Пахло остро и неприятно.

Константинов заметил меня первым. Приблизился, мы обменялись рукопожатиями и отошли назад, к дороге.

– Чертовщина! Третий раз! Не бывает таких случайностей!

– Но почему Карачаров? – спросил я. – Вроде должен был быть Громадин? Это не Громадина машина?

Вопрос был глупым, я и сам сразу это понял.

– Кавказца это машина. – Константинов полез в карман, достал сигареты и закурил. – И труп Кавказца. Я его уже опознал, по часам. У него одного «Кардинал» был.

– А что подушка безопасности? Не сработала?

– Наверное, отключена была. У Громадина бы сработала.

Тут он был прав. А скорее всего Громадина здесь бы и вовсе никогда не оказалось – на загородном шоссе, в одиночку, ночью…