Оксана Демченко - Плаванье великой черепахи

– Слушаюсь, ваша милость, – покорно склонился стоящий в дверях.

– Покои на этом этаже, – успел шепнуть Хорь, пока крупные уверенные шаги вымеряли длину комнаты.

Его милость старшего сына грифа Варзы и еще утром его наследника Фоэр перевел в бессознательное состояние одним резким движением пальцев. Подхватил тяжелое крупное тело, перекинул через спину Барна и зашагал по коридору звучно и широко, подражая хозяину посольства. Скоро оба пленника отдыхали в покоях его милости, надежно связанные. Хорь снял с пояса слуги ключ, порылся в запертой на солидный замок кладовой и достал кувшин:

– Капитан нас слышит?

– Да.

– Удобно, – одобрил Хорь. – Комната, где сидят чужаки, почти квадратная, стол стоит справа от входной двери, кресло Векши сейчас свободно, оно у стены. Гостей едва ли больше трех. Двое, скорее всего, сидят спиной к окнам. Один – спиной к входу, так думаю. Я останусь в коридоре, вперед не полезу, не по моим силам враги.

Фоэр принял у Хоря кувшин и вышел в коридор. Следом скользнул Барн. Возле двери ампари замер, отсылая сигнал готовности Кошке Ли и Лоэлю. Хорь остановился рядом, коротко стукнул в дверь два раза и чуть погодя – третий. Кивнул: можно входить.

За столом сидели четверо. Кувшин с обещанной наливкой обманул их на долю мгновения, и Фоэр успел уловить момент, когда все еще именно сидели. С достойной тренированного ампари скоростью гости грифского сына покинули кресла. Арбалетный болт с хрустом сплющился о дубовую дверь. Он был выпущен из оружия, которое лежало на коленях гласеня, одетого в синюю мантию и сидевшего лицом к входу. Успокоить служителя Фоэру удалось лишь третьим зарядом: шоковая доза, рассчитанная на человека, явно оказалась мала!

Длинная плеть хвоста Барна отклонила метательный нож, нацеленный в Фоэра соседом служителя. Второй тот отослал уже в самого жбрыха, придушенно охнув от ужаса.

Сидящие спиной к двери решили не принимать бой, первым же движением перекатились через стол и рванулись к окнам. Но толстое мутное стекло уже сыпалось вниз, освобождая щель для прищура Кошки. Лэйли с сожалением отказала себе в красивом поединке, обездвижив противника парализующим зарядом. Капитан поступил так же.

Когда первые осколки стекла достигли пола, там уже лежал плотный и даже вроде бы вязкий магический снег, целиком гасящий звон их падения. Барн тихо ворчал, деловито заворачивая в ковер своего врага. Задумался, посопел – и проколол ковер в двух местах, дробя локтевые суставы.

– Это не люди, – негромко сказал Фоэр, открывая дверь в коридор и подзывая Хоря.

– Да, но точнее в их природе мы разберемся дома, – отозвался Лоэль. – Магия на них действует на редкость слабо. Этот вот-вот очнется, а доза для человека была смертельная. Занятно. Барн мудрец: упаковка в ковер для таких пленников – самое надежное.

– Гласень, двое в одежде местной знати и, как я понимаю, лекарь, – осмотрела добычу Лэйли. – Хорь, кого-то знаешь?

– Того, кто был у писаря, среди них нет. Зато браслеты у лекаря приметные. Дворцовый он, а не просто из города. Имеет свободный вход к шэльскому грифу.

По комнате гулял холодный ветер, свободно проникающий через опустевшие рамы окон. Звуки улицы слышались отчетливо и резко. Хрустя по стеклам и удивляясь внезапности и плотности наколдованного снега, Хорь прошел к окну. Нагнулся, всматриваясь в ночь. Разобрал две метнувшиеся от дерева к дереву тени. Воины уже миновали ограду посольства и занимали первый этаж. Судя по всему, сопротивление было незначительным. Еще бы: все, кто прилетел в корпусе мальта, одеты в куртки из брогримской лисицы, у каждого на правом плече герб рода Сарычей. Воевать с людьми своего же грифа рядовые стражи посольства и не подумают! Скорее обрадуются, что из столицы к ним прибыла подмога в смутное время, когда все так неподобающе запуталось и перемешалось…

Капитан попросил сидеть в комнате и смотреть за пленными. Хорь молча кивнул, признавая справедливость предложенной роли. Горько усмехнулся. Его извечный удел – быть форхом. Выведывать, вынюхивать, рыться в помойках и кусать исподтишка: готовить основы для чужих громких деяний. Чтобы заметили самого – надо уродиться крупнее телом, благообразнее ликом и богаче голосом. А он, как заболел в первый раз пять зим назад, так и не смог оправиться. Ни роста, ни вида, ни силы… Юноша подошел к столу, с неприязнью изучил изысканные блюда. Думать, что на золото, принадлежащее ее милости Берне, здесь кормили ее же отравителей, противно. И кто кормил? Тот, кто обязан всем, почти сын. Зим пятнадцать назад крысеныш Векша сам был, по сути, форхом, жил на севере, никому не нужный, голодный и ничтожный. Помыслить не смел, что назовется "милостью" и станет гордо носить мех серебристого ориша. А теперь вот до чего додумался: стать единственным живым Сарычем.

Барн приволок несколько толстых ковров и закатал всех пленников, перетянул ремнями и защелкал, гордо скаля клыки. Хорь улыбнулся, расстелил возле стола последний свободный ковер и указал на него жбрыху:

– Садись к столу, я тебе подам тарелку с хорошей едой. Здесь три перемены, супница полна, да и сковородники загружены. Ты сейчас состоишь на службе его милости, имеешь право угощаться. А они – крысы, дорвавшиеся до чужого добра. Вот ребрышки, Баф такие очень любит. Свежий хлеб. Сейчас снизу поднимут сладкое, вряд ли кухню уже заняли воины. Слышишь? Поднос скрипит, ползет вверх.

Хорь прошел в угол комнаты, открыл дверцы и дождался, пока усердные слуги намотают трос до упора на подъемный вал, вытягивая платформу с пищей на третий этаж. Подхватил поднос, дернул шнур, давая сигнал к обратному движению. Донес припасы до стола и выложил перед Барном, уже очистившим суповую тарелку и все прочие до блеска.

– Знать бы, – вздохнул Хорь, устраиваясь в одном из кресел и пряча в сумку бережно обмотанный тканью горшочек с медом, – чем я приглянулся зрецу? Представляешь, Барн, он хотел меня взять к себе. По-настоящему, не слугой, а в ученики. Я сперва не поверил. Думал, опять за дурачка сочли, дешево покупают на красивые посулы. Что я теперь ему скажу? Яд приготовить обучен, коня могу свести, кошель стащу незаметно у кого угодно, даже при свидетелях…

Жбрых возмущенно фыркнул и стал обнюхивать кувшины с напитками. Хорь сбегал к камину, снял большой заварник с травами и поставил перед Барном. Снова уселся и грустно вздохнул.

– Не возьмет он меня теперь. И рассмотрел уже, и в ухватках моих разобрался… Гриф ему не указ. Зрец – он на всю Дарлу один.

Внизу, на лестнице, возник шум шагов. Барн и ухом не повел, потягивая обжигающе горячий взвар и щурясь от удовольствия. Хорь согласно кивнул: свои. Идут не таясь, но без спешки. Двигаются ровно и достаточно тихо, хорошая выучка.