Михаил Чулков - Пересмешник, или Славенские сказки

Силослав, чтоб оказать учтивую благодарность за такое невоображаемое снисхождение, которого нигде получить он не надеялся, благодарил их наичувствительным образом, а объявленные женщины во время всего стола делали ему новые обещания и после ужина, оказав ему свое почтение, равно как своему государю, оставили его; потом два служителя повели его в покой, в котором приготовлена была для него великолепная постеля, на коей препроводил всю ночь в неописанной тишине и удовольствии; утомленные дорогою и беспокойством его члены тотчас принудили окончать живое стремление мыслей и отдались во власть покрывающего их сна.

Когда настал день, определенные служители принесли Силославу покойное утреннее платье, причем докладывали ему, что не изволит ли он омыться благовонными водами. Силослав на то согласился. Итак, повели его в сад, где стояло небольшое здание наподобие грота, коего стены сделаны были из чистой меди и снаружи умеренно раскалялись пламенем; пол устлан был мягкою травою, и для отдохновения стояло усыпанное благовонными цветами ложе. Когда Силослав вошел в него, раздевшись, тогда служитель отвернул ключ, который находился посередине; тогда начал бить благовонный водомет и орошать все стены, отчего поднялся легкий и приятный пар, наполнив все здание теплотою; тогда казалось, что будто теплые зефиры обмахивали крыльями Силославово тело и мягкими своими устами пускали на него полуденную теплоту. В такой покоясь роскоши, почувствовал Силослав нежнейшее расслабление членов и сладкое мление души. Раб отворил другие водометы, из которых полилась вода на Силослава благовоннее и прозрачнее Аврориных слез, от коей распустившееся от пару тело его наместо крепости напоилось приятством и нежностию.

Немалое время лежал он на мягком том ложе, которое ему, утомленному нежностию, не позволяло встать на ноги, во время чего наслаждался он приятностию музыки; водяные органы, сделанные удивительным искусством, усыпили Силослава приятным своим звуком. После сего встав он и одевшись в нежное и легкое платье, в котором походил больше на Адониса, нежели на ироя, возвратился в покои, в коих встретили его две женщины в белых одеяниях; они были столь прекрасны, что если б Силослав не отдал сердце свое Прелепе, то, конечно бы, посвятил его которой-нибудь из оных; они его проводили к столу, за которым все было глазам его прелестно: кушанье, разговоры, собеседницы, музыка- все наполнено было великолепием и нежностию.

После половины дня, когда солнце удерживало свои лучи и больше уже не раскаляло оными землю, тогда предложили ему, не изволит ли он прогуляться в саду. Он с охотою на то согласился; итак, повели его в оный.

Когда пришли они к вратам садовым, тогда увидел Силослав удивительное соплетение искусством человеческих рук. Ворота сии имели ширину десять локоть, а в высоту пятнадцать; они сделаны были наподобие решетки, которая сплетена была разными узорами и с разными изображениями животных из чистого и прозрачного янтаря; в саду дороги, цветники, накры и истуканы притягивали к себе взор и принуждали оставаться тут до конца жизни. Все сие приводило в восхищение Силослава; а что больше наполнило его удивлением, то было сие. Сад окружен был с трех сторон хоромами, которые построены были в три жилья; в каждом окне сидела великолепно одетая красавица, которых находилось больше тысячи; они были столь прекрасны, что казалось Силославу, будто бы природа старалась собирать приятности со всего света и заключила их в сем месте; он не знал, которой дать из них преимущество; глаза его летали по всем и находили все то, чего не видели они прежде; всякая красавица наполнена была прелестьми, и вид ее показывал склонность к Силославу; глядя на него, усмехались с приятностию и казались желающими ему понравиться. Прельщенный Силослав млел и не хотел оставить сего места, чего ради, севши будто для отдохновения на дерновую лавку, спрашивал у своих собеседниц, которые его провожали, какое божество собрало к ним столько прелестей и какая непостижимая сила наполняет сие место столь невоображаемой нежностию и великолепием?

— Я думаю, — продолжал он еще, — что здешний воздух не услаждает сего места, но сам услаждается, зыбляся на ваших нежностях. И предвестница Световидова. Световид, или Святовид, или Святович — бог солнца либо войны — имел храм в Ахроне, славенском городе, коего жители нарицалися ругянами. Каждый год ругяне — как мужи, так и жены- приносили в храм подать по пенязю; кумир был огромной величины, сделан из дерева, о четырех лицах наподобие фонаря, и со всех сторон образ его видеть было можно; не имел бороды и был с завитыми кудрями, по обыкновению славян ругянских, в длинной одежде даже до ног, держал в правой руке рог из металла. Оный рог наполнял брадатый священник вином с великими и торжественными обрядами и так оставлял до утра. Поутру по умалению или неумалению вина гадатайствовал, будет или нет предбудущий год изобилен. Сей же идол левою рукою подпирался и имел на бедре великий и украшенный меч, и в стороне оной руки лежали узда и седло его коня; кумир стоял середь каплицы, находящейся посередине храма, завешенной со всех сторон красным и богато убранными завесами; один только жрец в наступивший год в день праздника входил в каплицу, удерживая дыхание; а когда хотел отдохнуть, то выбегал к дверям каплицы, и, выставя голову, дышал, дабы не осквернить божество дыханием смертным. Сему идолу посвящен был белый конь, у коего из гривы и из хвоста не позволялось ни единого выдернуть волоса, ниже сесть на него, кроме жреца, ибо народ верил, что Световид на нем ездил для поражения их неприятелей во время войны, во уверение чего предлагалось в стойле, что когда оставляли его вычищенного и привязанного, то находили часто поутру вспотевшего и замаранного, как будто кто на нем ездил ночью в дальний путь. От путешествия его предвещали счастливый и худой конец своих ратей, а для окончания гадатайства втыкали стоймя перед храмом шесть копий в землю по два в ряд одно подле другого в равном расстоянии, и ко всякой двойне привязывали одно копье так высоко, как можно коню без прыгания перешагнуть; потом в установленный день сего действия жрец по прочтении долгих и торжественных молитв, взяв с великими обрядами коня за узду, переводил его чрез три оные поперечные копья; и ежели переступал все три правою ногою без помешательства с левою, то знак был добрый, а от помешательства худой. Из всех полученных корыстей давалася идолу третья часть; кроме того, давалось еще для почести ему триста коней и триста человек с его стороны на войну, и оным всю добычу вручали жрецу, который все то в Световидово сокровище клал, откуда ни малейшей части не позволялось вынуть. На всякий год по собрании доходов приносили ему в жертву множество скота и плененных христиан, о коих утверждал жрец, что весьма их кровию идол услаждается; после оной жертвы приносили большой круглый пирог, сделанный из муста, в котором мог вместиться человек; в оный вшедши, жрец спрашивал громким голосом людей, видят ли его. Все ответствуют "нет", а он, оборотясь к идолу, молит его, чтоб в предбудущий год хотя мало его увидели., я чаю, не стыдится, восходя на небо, что усматривает здесь превосходящих себя в красоте. А светоносец Феб непременно останавливает своих коней, когда протекает мимо сего места, и оставляет его с прискорбностию, одним словом, скажите мне- с смертными ли я нахожусь здесь или бессмертными?