Тэд Уильямс - Хвосттрубой, Или Приключения Молодого Кота

Когда троица нашла себе место в центре поляны, к краю выступа подошел толстый кот с круглой головой. Пушистый черно-белый мех еще сильнее увеличивал его и без того весьма внушительных размеров тело. Он осмотрел собравшихся, и шум голосов стих.

– Это сэр Мурли, королевский гофмейстер, – зашептал Завывайт-Запевайт. – Он ужасно важная особа. Правда, любит поесть и поспать, но это еще ничего не значит. Он старый, но еще очень шустрый.

Сэр Мурли тихонько кашлянул и заговорил голосом звучным, как ветер, дующий с горных перевалов:

– Приветствую тебя, о Племя! От имени Ее Усатого Величества королевы Мурмурсы Солнечной Спинки – прямой продолжательницы рода Фелы Плясуньи Небесной и законной правительницы Племени, а также от имени принца-консорта Пушли Воспарилла приветствую вас на празднике Песни Виро Вьюги. Принц-консорт и принц Сквозьзабор скоро прибудут.

Мурли поклонился, став при этом еще круглее, и вернулся в глубь возвышения. Шум начался снова. Запевайт взглянул на Шустрика, который смотрел по сторонам с открытым ртом. Ученик певца улыбнулся и толкнул в бок Фритти:

– Что может быть лучше возвращения в такое гнездо, а?

В этот момент к ним подошел какой-то кот и позвал Завывайта. Тот отвернулся, словно что-то привлекло его внимание, и едва шевельнул кончиком хвоста в знак приветствия. Незнакомый кот немного постоял в нерешительности и пошел прочь.

– Терпеть не могу этого Рысли, – признался Запевайт. – В нем есть что-то такое… Хмммм, – продолжал он, оглядываясь по сторонам. – Я думаю пока праздник не начнется, ни одна знаменитость здесь не покажется. По крайней мере обойдется без длинных, запутанных сказаний в исполнении Мурли. Он, конечно, душка, и очень умный – я, кажется это уже говорил, – но слушать его истории – настоящая пытка.

Собрание снова притихло, и все глаза обратились в сторону возвышения, куда подходил Сквозьзабор со своими неизменными близнецами.

Сидящие в первом ряду молодые коты принялись орать:

– Вот он! Сквозь! Кто тебя причесывал? Ха! Старина Сквозь!

Сначала принц попытался сделать вид, что не слышит, но его выдало смущенно-довольное выражение, появившееся на морде, когда он поднялся на возвышение. Он нашел свое место и уселся. Братья устроились по обе стороны от него. Несколько других котов, которых Завывайт-Запевайт назвал «придворными функционерами», поднялись наверх. И наконец в сопровождении сэра Мурли появился сам принц Воспарилл.

Он устроился на возвышении в самом первом ряду. Молодые охотники отпустили последние шутки по адресу Сквозьзабора. Над собравшимся Племенем воцарилась тишина. Те, кто еще не нашел себе места, остановились, когда заговорил принц-консорт.

Мех Воспарилла был песочно-бежевого цвета, который на лапах, ушах и хвосте сгущался до темно-коричневого. Вокруг носа тоже было что-то вроде коричневой маски, доходившей до верхних кончиков его раскосых небесно-голубых глаз. Он казался котом, повидавшим на своем веку много странных мест и странных вещей и относившимся к ним так же, как к солнцу и листьям. Принц поворачивал узкую голову с миндалевидными глазами и обозревал Племя.

«В нем есть что-то странное, – думал Фритти. – Словно он повидал так много, что уже ничто не может его удивить или обрадовать».

– Древний Двор Харара приветствует вас. – Голос Воспарилла был нежным и музыкальным, но в глубине его угадывалась сталь. – Прежде чем начнутся танцы и прочие увеселения, мне хотелось бы кое-чем с вами поделиться. Я знаю, что танцевать вам хочется больше, чем слушать меня, поэтому постараюсь быть кратким. – Над поляной пронесся веселый шумок. – Мне бы хотелось поделиться кое-какими своими мыслями, и Песня о Виро Вьюге – это часть их. Но прежде чем я начну, давайте споем все вместе Благодарственную песню. Мне это было бы очень приятно. Подтягивайте, друзья.

Воспарилл запел мелодичным голосом. Мгновение спустя к нему присоединились остальные, и постепенно хор голосов окреп, поднявшись к куполу ветвей и дальше, к звездному небу:

Хвосттрубой не знал слов, поэтому просто смотрел на поющих. Даже Завывайт пел, закинув голову и закрыв от восторга глаза. Шустрик сидел рядом и слушал в почтительном молчании. Свистящие звуки Языка Предков поднимались высоко в ночное небо.

Что-то в этой песне беспокоило Фритти. Виро Вьюга был очень храбрым и красивым, но он покинул этот мир самым первым, в еще незапамятные времена. В песне о Первородном говорилось так, словно его можно было видеть, можно было обнюхать. Хвосттрубой оглянулся на серьезные, поднятые вверх морды, и его пробрала дрожь. Песня кончилась. Глядя поверх раскинувшегося перед ним моря ушей, усов и блестящих глаз, Воспарилл начал говорить:

– В эту таинственную ночь, когда мы вспоминаем жертву Виро Вьюги, я бы хотел рассказать о другом коте, который пострадал давным-давно. – Принц-консорт говорил медленно и размеренно, и даже шалопаи из первого ряда стали внимательно слушать.

– Когда-то принц Многовержец был наказан лордом Тенглором Огнелапом, братом Виро Вьюги. Превращенный в существо, которое мы называем Мурчелом , он должен был служить Племени в наказание за свою гордыню. И он страдал. Заслуженно? Возможно.

Многие поколения его потомков служили нашим предкам, почитали их, заботились о них. За многие и многие века Племя и Мурчелы стали ближе друг к другу. Многие из Племени стали зависеть от Мурчелов и привыкли только от них получать то, что прежде Племя всегда добывало само.

Фритти заинтересовался рассказом. Чутколап говорил, что возле трона Харара чувствуется влияние Верзил, и Воспарилл, похоже, собирается обсудить это со всем Племенем, собравшимся на праздник.

– Многие из живущих сегодня считают, что Племя изнежилось, – продолжал Воспарилл, – что многие из нас привыкли во всем полагаться на этих странных безволосых котов, словно они и есть наши отцы и матери. Некоторые считают, что это говорит об упадке, о нашей слабости. Я в этом не вполне уверен. – Непроницаемый взгляд Воспарилла обвел сидящее внизу Племя.

Каков был грех Многовержца? Гордыня. Разумеется, все мы горды – разве мы не венец творения? Разве не мы лучше всех знаем сложный земной танец? Разве все это не достаточная причина для гордости?

Возможно. Но разве не гордыня Живоглота, не его стремление быть повелителем всего сущего привели к смерти Виро Вьюги? Разве после этого не лишилась навеки музыка мира своего чистого белого тона?