Татьяна Зубачева - Аналогичный мир

— Зачем? — графолог протирал очки. — Ротбус вне закона, его убийцы автоматически освобождаются от ответственности.

— Знаю. Но люблю чистую работу. У таких мастеров не грех и поучиться.

— Ладно, Саша. Поживём — увидим.

— Поживём, — согласился Гольцев.

Фредди разбудили плеск воды, фырканье и негромкие голоса парней.

— Липкая, зараза.

— Мг, третий раз мылю.

— На затылке смой.

— У тебя уже всё вроде.

— А мне всё кажется, что липнет. Ладно. Кончаем, а то не успеем.

— Ага. А шляпы?

— Пусть сохнут. Вроде оттёрли. Давай, убираем, и я за водой.

Фредди открыл глаза и сел. Только-только начинало светлеть, и костёр казался очень ярким. Эркин сразу обернулся на шум, блеснул мгновенной улыбкой.

— Разбудили тебя?

— Нет, — спокойно ответил Фредди и прислушался. — Вроде машины?

— Русские увозят, кого взяли.

— "Ворон" у них большой, — усмехнулся Андрей. — Целый автобус.

Эркин взял котелки с мыльной водой и вышел. Судя по шуму, он за навесом выплеснул воду и ушёл к колодцу. Андрей завернул и убрал мыло, развесил полотенца и занялся костром.

— Кофе будет, а варево не поспеет.

— Обойдёмся.

Вздохнул и открыл глаза Джонатан. Андрей покосился на него, на Фредди и, бурча о нехватке сушняка, ушёл.

— Тактичные, черти, — засмеялся Джонатан. — Как спалось, Фредди?

— Хорошие сны видел. — Фредди потянулся, упираясь кулаками в поясницу. — Давно так не спал. А ты?

— Меня ему достать трудно было, — Джонатан, не вставая, закурил. — Но возможно. Как думаешь, он от себя работал, или его Паук спустил?

— Он с Пауком, говорили, в одной связке всегда был, — пожал плечами Фредди, — хотя… трудно сказать, Джонни. Выкупы всегда большие были, вряд ли Паук такое мимо себя без доли пропускал. В любом случае… Для нас это большая удача.

— Любая удача, Фредди, всегда сделана. — Джонатан курил, глядя в потолок. — Я не люблю благодеяний. За них потом приходится дорого платить.

— Я никого ни о чём не просил.

— Знаю. Он многим мешал жить. Но я хочу знать, Фредди. С кем ещё он успел поговорить? Кого он ждал в Малиновом тупике?

— Так ждал, что подпустил вплотную, Джонни? И телохранитель пропустил и выпустил? Ты хочешь провести своё следствие?

— Когда много вопросов, отвечают на самый главный. Да, Фредди, хочу. Чтобы, когда благодетель придёт за благодарностью, знать заранее. Стоит ли благодарить.

Фредди пожал плечами.

— Мысль неплохая. Ещё раз расспросим парней?

— Они мне ничего не скажут, Фредди. Ты же знаешь. Попробую обратным путём.

Фредди кивнул.

— И куда ты думаешь прийти? Ведь у того же Паука окажешься.

Джонатан усмехнулся.

— Я посмотрю, кого встречу по дороге.

— Сегодня и поедешь?

— Да.

— Тогда, — Фредди полез за борт куртки и бросил на грудь Джонатана денежные пачки. — Отвези в банк. Здесь сто семьдесят тысяч. Нового счёта можешь не открывать.

— Хорошо, — кивнул Джонатан, убирая деньги. — Не буду. Я восстановлю твои счета, — и рассмеялся. — Твои фокусы со мной не пройдут, Фредди.

— Твои со мной тоже, — ответно усмехнулся Фредди и, выходя из-под навеса, быстро бросил через плечо. — Найди его телохранителя.

— Думаешь, он много знает?

Фредди оглядел улицу, сходил за навес и вернулся.

— Он ненавидит белых, хорошо вооружён и очень много знает. Гриновская выучка.

— Хороший букет, — пробормотал Джонатан и рывком вскочил на ноги. — Он видел?

— Может, и помогал. А вот и парни идут.

— Попьём кофе, и поеду.

Фредди посторонился, пропуская Эркина с полными котелками. Следом вошёл Андрей с охапкой сушняка.

— Доброе утро, парни, — весело поздоровался Джонатан.

— Доброе утро, сэр, — вежливо ответил Эркин, ставя котелки на решётку, и посмотрел на Андрея.

Тот кивнул и заговорил тихо, но очень отчётливо:

— Арестованных всех уже увезли, и команда почти вся уехала.

— Почти? — спросил Фредди.

— Сказали, волкодав ещё денёк понюхает. — Андрей пожал плечами. — Что за волкодав? Я ни одной собаки не видел.

— Нас это не касается, — спокойно сказал Джонатан. — Кого им надо, они уже взяли. А нюхать… пусть нюхает.

Фредди кивнул и сразу поймал вопросительный взгляд Эркина.

— Пусть нюхает, — повторил Фредди слова Джонатана. — Тут мы ничего не можем сделать. Нарываться нельзя.

Андрей вздохнул, усаживаясь у костра.

— Нельзя так нельзя.

Джонатан и Фредди сели к костру. Эркин засыпал крупу в котелок и кинул Андрею мешочек с кофе.

— Заваривай.

— Ага. Сахар достал?

— Тогда без джема.

— Джем на вечер, — согласился Андрей, засыпая в кофейник бурый порошок, — и чаю тогда вечером, — и, спохватившись, посмотрел на Джонатана. — Может, сейчас лучше…? Хотите чаю, сэр?

Джонатан с улыбкой покачал головой.

— Нет, не надо. Как с кормами, парни?

Эркин посмотрел на Фредди, но, видя, что тот сосредоточенно пьёт, ответил сам:

— Пока хватает, сэр.

— Сколько уходит в день?

— Три мешка в день, сэр.

— Не много?

— Они всё выедают, сэр, — осторожно возразил Эркин и, помедлив, сказал: — Это не ореховый концентрат, сэр. Того бы меньше выходило.

— Ореховый концентрат? — удивился Джонатан. — Ты откуда про него знаешь?

— В имении для телят держали, сэр, — пожал плечами Эркин. — А после… освобождения, я тогда один уже оставался, его и коровам засыпал.

— И как? — заинтересовался Джонатан.

— Молоко густое стало. И чуть постоит, сверху корка не корка, но плотное такое и жирное, слоем. — Эркин улыбнулся. — День постоит и во, в два пальца слой, сэр.

— Это сливки называется, — улыбнулся Джонатан.

— Да, сэр? — удивился Эркин. — Я не знал. Я думал, это что-то… ну… ну, порченое.

— А раньше ты что, не видел такого?

— Нет, сэр, надоенное сразу увозили. На холод, на кухню, ещё куда-то. А тут я один….

— Ну, и что ты с ним делал?

— Собирал и ел, а молоко телятам выливал. Сена почти совсем не давал. Только молоко и концентрат.

— Неплохо у тебя телята жили, — рассмеялся Джонатан. — Молоко с орехами. И тебе хватало. К молоку-то что ещё у тебя было?

— Я хлеба из рабской кладовки себе натаскал. И ел вот это… сливки. С хлебом. И молока пил сколько хотел.

— Во житуха! — восхитился Андрей. — Зря ушёл.

— Я же говорил. Хозяева вернулись, — по лицу Эркина скользнула тень.

— И не оставляли они тебя? — заинтересованно спросил Джонатан.

Эркин поднял на него глаза и тут же опустил их, прикрыл ресницами.

— Я сам ушёл, сэр. Я уже свободным был и сам решал, сэр.

— Извини, — легко сказал Джонатан, — не так спросил. Не просили остаться? Ты же хороший работник.

— Я сам, сэр, — упрямо повторил Эркин, бросил быстрый взгляд на Фредди, Андрея и, видимо, решился. — Оставляли, сэр. Обещали ночлег и еду, сэр. И одежду. И что молоко от одной коровы разрешат пить. Ну, так молоко я через край, когда доишь, и раньше пил. Если надзирателя рядом вплотную не было. А место на нарах и миска каши у меня тоже до Освобождения были. Они же, — он зло усмехнулся, — добрые были. Нагишом по снегу не гоняли, голодом до смерти не морили. Рубашка на год, штаны на два, сапоги на три, куртка тоже на три. Сносишь раньше — плетей получишь. Даже ложка у каждого своя. Не ладошкой хлебаешь. Разрешили. И десятого ребёнка оставляли… — он оборвал себя, залпом допил кружку и встал. — Я сам решил, сэр, — и уже Андрею. — Вставай. На себе, что ли, попрёшь? Дуй в табун.