Татьяна Зубачева - Мир Гаора

— Ну, Лутошка, — пыхнул дымом Чубарь, — свезло тебе. Будешь с первой категорией, тебя хозяин поберегёт, она дорогая.

— Ну, разве так, — вздохнула Красава, зашивавшая рубашку Сизаря. — Ты только не бей уж его так. Памороки отобьёшь, куды он тогда…

Этого слова Гаор не знал, но об общем смысле догадался и весело ответил.

— Дурить не будет, так не за что станет.

Лутошка вздохнул так горестно, что остальные рассмеялись. А Нянька как припечатала.

— Раз на пользу, так и давай.

Сшив тетради, Гаор вспомнил, что не захватил ручку из гаража, и досадливо ругнувшись, встал из-за стола.

— Ты это куды на ночь глядя намылился? — сразу спросила Нянька.

— За ручкой в гараж схожу, Старшая Мать, — ответил Гаор, натягивая на босу ногу сапоги.

Ночные хождения по двору не запрещались, но не одобрялись, как уже давно заметил Гаор. На ночь их, как в казарме, не запирали, ну так и наглеть нечего.

— По-быстрому давай, — нехотя разрешила Нянька.

Вместе с Гаором вышел и Джадд, который спал не со всеми, а в своём сарайчике, где у него стояла маленькая печка.

— Не мерзнёшь там? — спросил у него как-то Гаор.

Джадд мотнул в ответ головой и после паузы ответил.

— Своё нет холодно. Своё хорошо.

Гаор тогда понимающе кивнул. Отдельное жилье, своё и только своё — это, конечно, хорошо, но в гараж переселяться — это тоже дураком надо быть.

На дворе сыпал мелкий снег, и Гаор, вышедший без куртки, в одной рубашке, бросился к гаражу бегом, как по тревоге. Обрадованный неожиданным развлечением запрыгал вокруг него Полкан, едва не сбивая с ног.

— А чтоб тебя, псятина! — весело отпихнул его Гаор, вытаскивая щеколду.

Взяв из сумки, в которой он в рейсах держал накладные и бланки заказов, ручку, Гаор побежал обратно. Опять в сопровождении Полкана.

— Снег пошёл, — объявил он, ввалившись в восхитительно тёплую кухню.

— Ну и ладноть, — сказала Большуха, — завтра тёплого тебе достану.

— Поздно зима нонеча, — пыхнул дымом Тумак.

— А не скажи, — заспорил сразу Чубарь, — помнишь, хозяин тады раненый приезжал, тады аж за новогодье предзимье затянулось.

Под разговор, какие когда были зимы, Гаор сделал первую страницу прописей, но поглядел на клюющего носом Лутошку и махнул рукой.

— Ладно, грамотой завтра займёмся.

— И то, — сразу согласилась Красава, — время-то позднее, спать пора.

Нянька кивнула, и все дружно стали вставать и собираться на ночь. Заснувшую в углу в обнимку с кошкой Малушу Большуха даже будить не стала, так и унесла на руках.

У себя в повалуше Гаор спрятал обе тетради, нож и мешочек в тумбочку, не спеша разделся до белья, лёг и взял газету. Наступило его долгожданное, вымоленное время. Хорошо, свет электрический и лампочка удачно под потолком — можно читать лёжа. Газета была старая, вернее, часть газеты, чуть ли ещё не военной поры, но он читал её с наслаждением, упиваясь не смыслом прочитанного, а самим процессом чтения. И тем, что может читать спокойно, никого и ничего не боясь. Не было такого, чтоб хозяин ночью на рабскую половину заявился и по повалушам пошёл, и свет он сам выключит. И… и наглеть тоже нечего. Гаор со вздохом сложил дважды прочитанный лист, положил его на тумбочку и встал выключить свет.

И уже лёжа в темноте, тихо засмеялся. Газеты на обтирку, а он сначала прочитает, а потом уже по назначению. Ну, житуха теперь будет… и помирать не надо! И сам себя одернул, засыпая: не радуйся — сглазишь!

Если бы не рейсы… Конечно, Лутошка старался, но три дня занятий, а потом Гаор в рейсе, и практически, начинай сначала. Конечно, он оставлял Лутошке задания. Написать сколько-то там строчек букв, но кто ж проверять будет? К его удивлению, все до одного рабы были неграмотны. У Сторрама худо-бедно, но буквы и цифры все различали, а здесь… только разве что устным счётом почти все владели. Но учить-то Лутошку хозяин ему приказал, а перекладывать свою работу на кого другого Гаор с детства не привык и всегда считал зазорным.

Зато в одном из рейсов ему опять-таки здорово повезло. Он завернул пообедать и заправить машину в одно из разбросанных по Дамхару заведений "Заезжай — не пожалеешь" и, загоняя фургон на заправку, увидел на скамейке забытую кем-то газету. Как бы невзначай, он поднял её и сунул в фургон на сиденье. Окрика не последовало. Отогнав фургон на стоянку, он пошёл обедать, а вернувшись в машину, так же небрежно, особо не прячась, сложил газету и сунул в бардачок, рассчитывая, что на выезде обыскивают его, а не машину.

Так и вышло. Его, как всегда, обыскали, небрежно охлопав по карманам, а в машину даже не заглянули. И отъехав подальше, он остановил фургон на обочине, достал газету и углубился в чтение. Газета оказалась местной, и прочитал он её действительно с интересом. Большинство упоминаемых имён ни о чём ему не говорило: управляющих посёлками он знал в лицо и по номерам посёлков, сержантов на блокпостах тоже, но названия были ему знакомы. Читая, он не забывал время от времени оглядываться и прислушиваться, чтобы при звуке приближающейся машины успеть убрать газету и притвориться, что у него… ну, мало ли что может быть в дороге. И в "вестях из столицы" — пёстрой смеси сплетен и пересказа правительственных распоряжений — прочитал, что скандал в "научных кругах" продолжается и даже обостряется. Неведомый ему местный журналист язвительно комментировал разгоревшуюся склоку о "кражах в храме науки"… Даже формулировка его?! Гаор перевёл дыхание и перечитал абзац, чувствуя, как к щекам приливает кровь, а губы сами по себе раздвигаются в глупой счастливой улыбке. Да, ошибки нет, круги пошли!!! Вот даже эта сволочь, Таррогайн, упомянут, и что, дескать, по справедливости мины-тарровки должны носить совсем другое имя, что… что Таррогайн лишён патента на мины?! Вот это здорово!

Гаор несколькими частыми вздохами выровнял дыхание, огляделся ещё раз и выпрыгнул из машины. И… была не была! — прошёлся по дороге гимнастическим колесом, выплёскивая движением переполнявшую его радость. Седому он вряд ли поможет, но эта сволочь своё получит! Как и было задумано! Молодец Жук, обещал — сделал! А теперь… а теперь подумай, как избавиться от газеты. А… а ни хрена! Довезёт в бардачке до дома, а там на обтирку и в печь. Блокпостов у него по маршруту здесь нет. Летом бы просто заночевал в лесу и сжёг бы её в костре — пожертвовал Огню — усмехнулся Гаор, усаживаясь в кабину и пряча газету в бардачок, а зимой… никто не поверит, что он в здравом уме ночует под ёлкой у костра, когда аж два посёлка по маршруту. И давай в темпе, сержант, журналюга чёртов, выбьешься из графика — у хозяина гонорар не заржавеет.

Сверяясь с картой и прикидывая, где, на каком перегоне он компенсирует задержку, Гаор постарался выкинуть из головы всё, связанное со статьёй. Дело сделано, и хватит об этом. Спасибо матерям набольшим, Судьбе-Сестре, Жуку и всем из "жёлтого дома" и… и жаль, Седой никогда не узнает, что это было сделано. Но… будь доволен, что и это удалось и ты жив. Мог и спечься.