Татьяна Зубачева - Мир Гаора

— Прямо удивительно, но и в самом деле мало порван, даже… нет, просто ссадины и надрывы, — говорил тем временем врач, — а ведь вот буквально вчера подвергли экзекуции одного юношу, я анатомировал, так вы не представляете, как его изломали и порвали, прямая кишка порвана в нескольких местах, раздроблена гортань… Сколько, вы говорите, он пробыл у "прессов"?

— Неделю, — весело ответил Венн. — Если абсолютно точно, то шесть суток и ещё восемь периодов.

— Удивительная живучесть! Очень интересный экземпляр. Выпрямись и повернись. Так… Теперь руки. Я бы его откупил у вас, впервые встречаю, хотелось бы понаблюдать.

— И исследовать, — подхватил Венн. — Но хозяин — не я.

— Да, я знаю. И с таким связываться себе дороже.

— Возможно, — кивнул Венн.

Потом Гаору разрешили лечь. Вернее, оставили лежать на кровати на спине после осмотра и ощупывания живота и половых органов.

— Так, ну здесь всё не так страшно, восстановимо без стационарных процедур. Теперь… возбудителем поили его, не знаете?

— Рыжий, тебя поили?

— Да, мой господин, — прохрипел Гаор.

— Зелёную жидкость давали пить? — недоверчиво спросил врач.

— Да, господин.

— Сколько раз?

— Два раза, господин.

— Гуща или жидкое?

— Гуща, господин.

— И сколько? Когда?

— Кружка пивная, на полмерки, доверху, господин, — медленно, с паузами, потому что после осмотра горло сильно разболелось, ответил Гаор. — Вчера и за день до этого.

— Ещё хочешь? — насмешливо спросил врач. — Ну, раб, налить тебе? Как вы это называете? "Пойло"?

— Да, господин.

— Так как, хочешь "пойла"?

"Пойло" — это работа, работа "пресса".

— Нет, — вырвалось у Гаора хриплым рыком. — Нет!

Он не прибавил положенного обращения и ждал удара, но врач только покачал головой, глядя на него уже не насмешливо, а удивлённо.

— Надо же, обычно со второй дозы чётко отслеживается зависимость, а у него две двойных дозы за три дня, и не хочет. Ладно, попробуем без радикальной очистки.

— А что, доктор? — с интересом спросил Венн. — Это… "пойло" — наркотик?

— Это возбудитель-активизатор. Его ещё называют "энергином". Но зависимость как наркотическая, вы правы, — ответил врач, копаясь в своем чемоданчике. — Я введу ему антидот и оставлю таблетки для купирования ломки. Организм крепкий. Может, и справится.

— Вам виднее, доктор.

Доктор достал ампулу-шприц и, ловко прижав ему вену в локтевой впадине, сделал укол. Потом выгрузил на стол пачки и коробочки с лекарствами. Каждые полтора периода Гаору предстояло что-то глотать, полоскать горло, промывать глаза, смазывать руки и ожоги. Вместо еды было велено разводить в воде содержимое маленьких ампул и большие плоские таблетки и пить. Говорил врач, обращаясь к Венну. А уже Венн заставлял Гаора повторять за врачом все эти инструкции. Под конец появились три коробочки… такого Гаор ещё не видел. Оказалось… назывались они свечами и их надо было вставлять себе в задний проход.

— Оправишься, подмоешься как следует, — врач говорил, уже обращаясь к нему, — и вставишь вот эту. Будут частые позывы, не терпи, оправляйся при первом позыве. Ты понял?

— Да, господин.

— Эти, если будет болеть. А эти, если будет кровоточить. Ты понял?

— Да, господин.

— Не перепутает? — доктор озабоченно посмотрел на Венна.

— Он грамотный, — весело ответил Венн.

Доктор покачал головой, снял и бросил в чемоданчик перчатки.

— Я приду послезавтра.

— Благодарю, — встал Венн. — Рыжий, ложись.

Поскольку врач и Венн направились к двери, Гаор молча лёг на кровать и вытянулся на спине. Было слышно, как в прихожей открылась и закрылась дверь лифта. Потом Венн вернулся в комнату и сел возле стола, где среди коробочек и пакетиков с лекарствами блестел оранжевый, как апельсин, большой шар таймера. Гаор лежал молча поверх одеяла, закинув руки за голову и глядя в потолок, а Венн так же молча смотрел на него.

— Ну, — вдруг сказал Венн своим обычным весело-насмешливым тоном. — Теперь ты понял, какая сволочь твой хозяин?

"Я это с самого начала знал", — мысленно ответил Гаор.

— Стоило его на допросе выгораживать, чтобы в пресс-камеру попасть?

"А наклепал бы я на него, что бы изменилось? — по-прежнему молча ответил Гаор, — а я не стукач".

— Ну, чего молчишь, Рыжий? Отвечай.

— Я не стукач, — ответил уже вслух Гаор, — мой господин.

Венн присвистнул.

— Вон оно как! — и с живым интересом. — А было о чём стучать?

На это Гаор твёрдо решил промолчать. Даже если начнут бить, даже… Но Венн только ещё посидел, молча и внимательно рассматривая его, а потом заговорил деловым приказным тоном:

— Я приду завтра утром. Будет звонить телефон или в дверь, не откликаться, ты понял?

— Да, мой господин.

— Учти, это очень серьёзно. С лекарствами ты всё понял?

— Да, мой господин.

— Захочешь спать, свет себе сам погасишь. Всё, что тебе понадобится, есть. Бельё и пижама в ванной, сам возьмёшь.

— Да, мой господин.

— И… ладно, всё равно полезешь.

Гаор насторожился.

— Вставай, Рыжий.

Гаор медленно, преодолевая вяжущую боль во всём теле, встал с кровати.

— Можешь посмотреть в окно.

Под испытующим взглядом Венна Гаор подошёл к окну и отодвинул тяжёлую тёмную штору. За ней была чёрная светомаскировочная, плотно прилегающая к косякам. Гаор поискал глазами и даже провёл по косяку ладонью, отыскивая шнур или кнопку.

— Не старайся, Рыжий, — сказал сзади голос Венна. — Стекла за ней нет. Там бетон, а может, кирпич, а может, и бронеплита. Понял?

— Да, мой господин, — ответил, не оборачиваясь, Гаор.

Сволочь, точно просчитала. Ведь он сразу, едва войдя в комнату, заметил окно, и только и ждал, что хоть ненадолго останется один и выглянет. Нет, он понимает, никакой побег невозможен, куда ему бежать в ошейнике и с клеймом, но… но ведь ворохнулась мысль, что если этаж высокий, то… чтоб наверняка, сразу…

— Вот так, Рыжий. Двери открыть не пытайся. Ни входную, ни лифта. Не получится. И больно будет. А если получится, то очень больно. Понял?

— Да, мой господин.

— А теперь я ухожу. Приду, принесу еды, а сейчас, пока из тебя вся гадость, что ты наглотался, не выйдет, есть тебе нельзя. И не бойся, — Венн рассмеялся вставая. — Никто сюда, кроме меня, не войдёт. Разве что привидение. Любят невинно убиенные по ночам гулять, убийц своих искать и пугать.

Венн так и ушёл, смеясь.

Когда за ним закрылась дверь лифта, Гаор медленно задёрнул и расправил штору на окне-обманке и подошёл к столу. Посмотрел на размеренно тикающий таймер, груду лекарств, потом так же внимательно оглядел комнату. Кровать, хорошая, пружинная, посередине стол и четыре стула вокруг, у стены комод, на комоде чёрный обычный телефон, шкаф для вещей, на стене напротив кровати картина — озеро среди холмов и на берегу маленький дом. Подойти и проверить окошко у домика? Да нет. Пусть думают, что он не знает ни про объективы в картинах, ни про "жучков" в телефонах. Сволочи, какие же вы сволочи, и забота ваша сволочная. Да, одеться, чего-то холодно. На стене над комодом круглые простые часы. Еще… ещё не вечер, или… а не все ли ему теперь равно? Страшно захотелось есть. Он отыскал среди лекарств ампулу глюкозы и таблетку аскорбинки, взял стакан и пошёл в ванную делать себе питьё и одеваться. Его тело хотело жить.