Джордж Мартин - Присяжный рыцарь

Вдоль Шахматного ручья, однако, стеной росли молодые ивы, крапива и ежевика. Двое рыцарей, чтобы не продираться сквозь эту чащу, перешли через русло на сторону Холодного Рва, где лес вырубили под пастбище. Среди бурой травы с увядшими полевыми цветами бродили черноносые овцы.

— Нет глупее скотины, чем овцы, — промолвил Беннис. — Они тебе, часом, не родня? — Дунк не ответил, и он снова засмеялся, будто закудахтал.

Еще через пол-лиги они увидели плотину — небольшую, но крепкую с виду.

Ручей перегородили двумя палисадами из древесных стволов, не потрудившись снять с них кору, а в промежутке накидали камней и плотно утрамбовали землю. За плотиной ручей стекал в канаву, ведущую на поля леди Веббер. Дунк привстал на стременах, чтобы лучше видеть. На солнце сверкала целая сеть более мелких канавок — они разбегались во все стороны, как паутина. «Воду нашу воруют!» Дунк вознегодовал, особенно когда сообразил, что деревья для запруды взяты явно из Уотова леса.

— Ну что, чурбан, поглядел? — спросил Беннис. — Нет бы остаться при том, что ручей высох. Началось с воды, а кончится кровью — моей и твоей, по всему видать. — Бурый рыцарь обнажил меч. — Ну что ж, делать нечего. Вон они, землекопы проклятые. Надо их постращать. — Он пришпорил свою лошадку и поскакал по траве.

Дунку ничего не оставалось, как последовать за ним. На поясе у него висел длинный меч сира Арлана, славный клинок. Если у этих людишек есть хоть капля ума, они разбегутся, думал он. Из-под копыт Грома били фонтаны сухой земли.

Один землекоп бросил заступ, увидев скачущих рыцарей, но этим дело и ограничилось. Они стояли в ряд, десятка два человек — высокие и низенькие, молодые и старые, все загоревшие дочерна, с лопатами и кирками в руках. Беннис сдержал коня.

— Это земля Холодного Рва, — крикнул кто-то из рабочих.

— А это вода Осгри. — Беннис показал мечом в сторону ручья. — Кто поставил эту паршивую дамбу?

— Мейстер Серрик, — сказал молодой землекоп.

— Он только указывал — делайте то да делайте это, — поправил его старик, — а строили мы.

— Вы строили, вы и разбирайте.

Землекопы смотрели молча, с угрюмым вызовом. Один утер потный лоб.

— Да вы никак оглохли, — проворчал Беннис. — Может, мне пару ушей отрубить? Кому первому?

— Это земля Вебберов, — упрямо повторил старик, тощий и сгорбленный. — Нет у вас права тут находиться. А вздумаете нам уши рубить, миледи вас живо в мешок и на дно.

Беннис подъехал поближе.

— Я тут никаких леди не вижу, только наглое мужичье. — Он ткнул мечом в голую коричневую грудь старика, и на ней проступила кровь.

— Уберите меч, — вмешался Дунк, решив, что Беннис заходит слишком далеко. — Это не они придумали, им мейстер велел.

— Это для урожая, сир, — подтвердил другой крестьянин. — Пшеница у нас сохнет и груши.

— Либо груши погибнут, либо вы.

— А вы нас не пугайте, — снова подал голос старик.

— Не пугайте? — Меч Бенниса, свистнув, раскроил старику лицо. — Я сказал — либо груши, либо вы.

Напрасно он так. Дунк, видя, как хлещет из раны кровь, сдержал свою ярость — ведь они с Беннисом действовали заодно.

— Уходите, — крикнул он землекопам. — Возвращайтесь в замок своей госпожи.

— Бегом! — добавил сир Беннис.

Трое побросали свои орудия и побежали, но один кряжистый парень покрепче перехватил кирку и сказал:

— Их всего двое.

— Лопаты против мечей — глупая затея, Йорген, — произнес старик, зажимая рану. — Погоди. Дело этим не кончится.

— Еще слово, и конец придет тебе, — посулил Беннис.

— Мы никому не хотим зла, — сказал старику Дунк. — Нам нужна только вода, больше ничего. Скажи об этом своей госпоже.

— Скажем, — заверил задиристый парень с киркой. — Все как есть скажем.

Домой они ехали напрямик, через Уотов лес, радуясь скудной тени, которую еще давали деревья. И все равно они изжарились. В лесу предположительно водились олени, но единственной живностью, которая встречалась им, были мухи. Они жужжали вокруг головы Дунка, лезли Грому в глаза и раздражали коня невыносимо. Неподвижный воздух действовал удушающе. В Дорне дни тоже жаркие, зато ночи холодные — Дунк там кутался в плащ и все равно трясся. А на Просторе, даже здесь, ближе к северу, ночи ненамного прохладнее дней.

Пригибаясь под ветками, Дунк сорвал листок, и тот рассыпался у него в руке, как тысячелетний пергамент.

— Не надо было рубить того человека мечом, — сказал он Беннису.

— Подумаешь, пощекотал малость. Это научит его следить за своим языком. Я бы глотку ему перерезал, но тогда остальные разбежались бы, точно кролики, и пришлось бы за ними гоняться.

— Неужто вы их всех убили бы? Двадцать человек? — недоверчиво спросил Дунк.

— Двадцать двух. На два больше, чем пальцев у тебя на руках и ногах. Пришлось бы убить, чтоб не трепали потом языками. — Всадники объехали бурелом. — Давай скажем сиру Никудышному, что его занюханный ручеек доконала засуха.

— Вы хотите солгать сиру Юстасу?

— А почему бы и нет? Кто ему правду-то скажет — мухи? — Беннис ощерил свои мокрые красные зубы. — Никудышник не вылазит из своей башни — разве что к мальчикам в ежевику.

— Присяжный рыцарь должен говорить правду своему господину.

— Правда правде рознь, чурбан. Иногда от нее один вред. Засуху насылают боги, а против богов человек ни хрена не может. Горячая Вдова — иная статья. Если сказать Никудышнику, что воду у него отвела эта сука, он сочтет долгом чести вернуть покражу назад. Вот увидишь. Он этого так не оставит.

— Так и следует. Нашим крестьянам без воды смерть.

— Нашим? — На этот раз Беннис заржал, а не закудахтал. — Может, я по нужде отлучился, когда сир Никудышный сделал тебя своим наследником? И сколько же у тебя крестьян? С десяток, считая полоумного сынка Косой Джейны, который не знает, каким концом топор держать? Сделай их всех рыцарями, и у нас будет вполовину меньше, чем у вдовы. Это помимо ее оруженосцев, лучников и прочих. Всех твоих пальцев не хватит, чтоб их перечесть — придется кликнуть лысую башку на подмогу.

— Мне не обязательно по пальцам считать. — Дунку все опротивело: жара, мухи и общество бурого рыцаря. Беннис когда-то служил вместе с сиром Арланом, но это было давным-давно. С тех пор он стал низким человеком, лжецом и трусом. Дунк послал коня рысью и уехал вперед, подальше от Бенниса и его запаха.

Оплот назывался замком только из вежливости. Он гордо высился на скалистом холме и виден был за много лиг, но весь состоял из одной-единственной башни. Пару веков назад она частично обрушилась и была восстановлена. Серый верх с севера и запада резко отличался от старого черного низа. Тогда же на кровле, опять-таки с северной и западной сторон, поставили стрельчатые вышки. Каменные надстройки в двух других углах так пострадали от непогоды, что трудно было определить, как они выглядели первоначально. Плоская крыша из сосновой дранки покоробилась и протекала.