Мерри Джинн - Дети леса, дети звезд

Лес был такой же самодостаточный и независимый, как и Мастер, вернее — Лес был абсолютно независим от какого-либо мастера. Он вообще не знал, что такое мастер, и оттого, что это происходило всего в полудне ходьбы от человеческого поселения, волосы встали дыбом. Лес был — дикий.

Неприрученный.

Грин как-то забыл, что находится на самой границе обитаемого мира, что здесь может быть своя расстановка сил и свои законы. Он все искал следы, кошачьи или человечьи, нашел что-то типа охотничьей тропы, прошелся по ней, мимоходом стряхнув яблоню-дичок, чтобы облегчить ветки, и вдруг, остановился, как вкопанный.

Яблоня. Дед учил прислушиваться к деревьям, и Грин был уверен, что любой маг, хоть какой, хоть потерявший силу, сделает, как он.

Остановится, тряхнет плоды, облегчив жизнь дереву.

Грин вернулся назад, почти что к самому дому, прошел по одной явно тессовой тропе через березняк и луг, к опушке ельника, мимо еще одной яблони. Мастер явно проходил здесь, но рука человека этого дерева не касалась.

Грин сел прямо под яблоню и начал анализировать. Вот Серазан. Вот его дом. Вот приборы — и ни капли магии. Ни в одном из них. Единственное, что косвенно напоминало о чем-то похожем, был посох старика, после просьбы которого Мастер так разозлился.

Да Мастер ли он? Не маг. Элементарных вещей то ли не знает, то ли сознательно не делает. В лесу в лучшем случае охотится. Летал. Ранило.

Кем? Кто? И почему он живет тут?

"Ученика я не искал", — прозвучало в голове хриплое Серазаново. "Я даже совсем не маг", — несколько дней спустя.

И приступ болезни, который приоткрыл прошлое Мастера.

Грин еще раз вспомнил старика, пришедшего на костер.

"Скажи Серасу", — почему тогда не сказал напрямую?

Ответ напрашивался сам собой: Мастер — не маг. Кто-то другой, но не маг.

Больной человек, забившийся в чащу от людей подальше, выздоравливать или умирать. Может быть, магом был тот старик? Может быть, Серазан был его сыном, и старик не долечил отпрыска, а самому Серазану теперь некуда идти?

От такого оборота дел Грину как-то поплохело. Брать знания из электронных книг он мог, это было увлекательно и непохоже на все, что он когда-либо видел, и это открывало ключи к таким волшебствам, о которых он прежде не слышал. Управляться по хозяйству почти самостоятельно, ухаживать за старшим было куда интереснее, чем сидеть в кабаке и таскать пиво. Но — жить у человека, который сознательно выдает себя за волшебника…

Грин хорошо знал, что такое маг. Особенно деревенский. Маг — это не должность, не профессия, не статус. Маг — это обещание несбыточного, и выполнение этого обещания, это тот, кто непохож на других, но всегда с ними. Нужна помощь, и к магу идут за помощью и советом. Маг в округе — залог того, что неурожайный год не доведет до голода, что в засуху хотя бы в одном колодце будет вода, что вечно будут стоять леса, что реки не обмелеют и не выйдут из берегов, что если случится мор, выживут сильные, потому что рядом есть кто-то, кто может сотворить чудо.

И еще Грин знал, что грозит тому, кто обманет эти ожидания. Он проходил через одно село, сразу же после моровой язвы, и тамошний маг не смог ничем помочь людям. Когда в селе умер последний ребенок, жители заперли своего мага и сожгли его вместе с домом, до головешек и черных углей. Доверие слову чародея было безгранично, но наказание за обманутое доверие было скорым и беспощадным.

Знает ли об этом Серазан? Не может не знать, откуда же он такой взялся?

Сначала Грин надеялся, что Серазан просто из-за болезни потерял силу.

Тогда понятно, зачем ему ученик. Старые знания и молодое тело. Один доживает свой век в уважении, другой берет бережно собранные годами знания и умения. Грин слышал о таком — словно к старому стволу прививают молодую ветвь. Но Серазан его явно — учить — не собирался. Накопленный поколениями опыт отдавал щедро, но в электронных записях не было ни капли магии, да и сами записи были рассчитаны скорее на обычных любознательных людей, чем на кого-то иного.

И что теперь делать?

Обвинять старого больного человека в его, Грина, заблуждениях и домыслах — нелепо. Бросать его тут, зная, чем это все может кончиться — нельзя, да и хочется дальше хотя бы читать книги, хотя бы понять, что оно вообще такое и как сюда забрело.

Ощущая, как по коже ползут мурашки от собственной наглости, Грин принялся прикидывать, хватит ли его сил и кусочков знаний, полученных от деда и собранных по миру, чтобы прикрыть Черного хотя бы до весны. С одним травником. С техническими штучками. Почти без заклинаний. На собственных способностях, контролировать которые Грин и хотел бы, но не знает, как.

Прошло еще несколько дней.

Тесс разговорчивее так и не стал. Даже на просьбу отдать ненадолго расписной посох он среагировал безразлично и отстраненно:

— Вам для дела, Грин? Тогда забирайте.

Грин забрал, ему было нужно обойти окрестные деревни, и посох как раз пришелся кстати. Деревень в округе было пять, и Грин на правах ученика мага разговаривал со стариками, узнавал где сушь, а где пастбища, протаптывал короткие тропинки, по мелочи договаривался с кикиморами, чтобы те не трогали окрестных детей.

С кикиморами, надо сказать, у него получалось куда лучше, чем с черным, угрюмым и ко всему безразличным Тессом.

Но Грин успокаивал себя тем, что это, видимо обычное состояние Серазана, стараясь не раздражать его, называл Мастером, хотя все чаще и чаще в его речи это слово приобретало иронический оттенок.

А в деревнях из-за заборов несло дымом костров, на которых сжигали всякий ненужный хлам, на лавочках запасались последним солнечным теплом деревенские коты различной драности и пушистости, часто и навзрыд орали петухи с крыш амбаров, а в перелесках, где осенние листья летали золотыми вихрями, подростки и бабы выпаривали ачерновый сок, принося домой сладкие, тяжелые, прозрачно-желтые сахарные головы.

В одном из таких перелесков Рона догнал тонкий, веселый, на деревенского воробья похожий человек, и, дружески хлопнув по плечу, поприветствовал:

— Парень, у тебя посох нашего Дорра, но Черным Мастером тебя назвал бы только слепой.

Рон остановился и попытался огрызнуться, но не смог. В темных глазах парня, неуловимо напоминавшего Тесса, но только удивительно мальчишески-худого и веселого Тесса, кувыркались солнечные зайчики, а большой рот складывался в такую заразительную улыбку, что казалось, этот парень и Грин — давние друзья, и расстались они только вчера, а сегодня опять пришло время встретиться и посплетничать.

— Говорят, Черный Мастер больше не живет один, — ответил Грин, так же широко улыбаясь. — А еще ходят слухи, что Дорр передал свой посох другому. Парень изогнул тонкую бровь: