Аслан Шатаев - Письмо из будущего

— И такое возможно. А возможно, завтра землетрясение будет. Или извержение вулкана.

— Ты как-то легко ко всему относишься.

— Если мы будем относиться к своей родине так, как это делаешь ты, то, конечно, там не будет ни мира, ни процесса восстановления.

— Ты так говоришь, будто мы можем как-то влиять на судьбу нашей родины. Все решают те, у кого в руках власть. А мы — лишь пешки в их игре.

— Так зачем им подыгрывать? Они будут вести свою игру. А мы — свою. Все в наших руках. Свое будущее мы строим сами.

— Ага. Так его построили, что все закончилось войной.

— Это уже решать не нам.

— А кому же?

— Как я уже говорил… — он указал пальцем в небо.

— По-твоему, мы ничего не могли изменить?

Муслим пожал плечами.

— Мальчики, — сказала заглянувшая к нам в комнату Элита, — идите кушать.

Мы с Муслимом пошли на кухню. Перед глазами все время мельтешила Элита, выполняющая роль хозяйки. Я подметил, как она замечательно справляется со своими делами. Словно она была рождена для кухни. Когда Муслим не смотрел в мою сторону, я бросал взгляд на Элиту. Я чувствовал себя неуютно. На кухне было тепло, но я весь вспотел. Я, наконец, понял, что меня так в ней смущало. Мне нравилась Элита. Не просто нравилась. Я был в нее влюблен. Это меня с ней и связывало. Только сама Элита об этом не знала. Иначе она бы это как-то показала. Возможно, она догадывалась. Не знаю. Проблема заключалась в том, что она была троюродной сестрой моего лучшего друга. Мне она очень нравилась. Но не скажу же я об этом Муслиму? Должно быть, я и приходил к Муслиму часто из-за нее, чтобы ее увидеть. Интересно, знал ли об этом Муслим?

После ужина, я собрался уходить. Меня уговаривали остаться на ночь. Я отказался. Обещал придти еще завтра. Возможно, с ночевкой. И я ждал этого с нетерпением. Мне хотелось снова увидеть Элиту.

На следующий день мы с Казбеком поехали к Мусе. Он только что приехал. И был рад нас видеть. Он пригласил нас в дом, находившийся рядом с его бильярдной.

— Давно вас не видел, — сказал Муса, усевшись в кресло напротив нас. Мы же с Казбеком устроились на диване. — Рассказывайте. Как дела? Что нового в Крепи?

— Нормально, — ответил Казбек. — Все по-старому.

— Конфликтов никаких не было?

— Козыкин с Ильясом опять подрались.

— Опять?

— Да. Причем Козыкин решил ему отомстить. Застал его одного у дороги, когда Ильяс со своим мотоциклом стоял, вышел из своего КамАЗа и, ничего не говоря, двинул ему в голову монтировкой. Потом поджог его мотоцикл и удрал.

— Серьезно что ли?

— Угу.

— А тот ему что-нибудь сделал?

— Какой там сделал! Он лежал без сознания. Пока он лежал, тот и поджог мотоцикл.

— Ну а после Ильяс что-нибудь сделал?

— Пока ничего. Мы с ребятами ему говорим, этого нельзя просто так оставлять. Надо поставить Козыкин на место.

— Да-а-а. У вас там скучать не приходится. Этот Козыкин совсем оборзел. Неужели ни у кого нет на него управы?

— Сын мента. Поэтому и оборзел. Знает, что сухим выйдет из воды. А ты почему к нам не приезжаешь?

— Да ну! У вас там монтировками забивают! — он засмеялся собственной шутке.

— А ты как? — спросил меня Муса. — Домой не собираетесь?

— Мать с братом в Грозный уехали. Посмотрят, что к чему, и, если обстановка будет стабильной, уедем. Я, может, останусь.

— Кстати, — сказал Казбек, — мы как раз хотели тебя спросить на счет твоей бильярдной.

— Ага, — подхватил я. — Помнишь, ты мне предлагал работать управляющим?

Муса закурил сигарету, которую до сих пор держал в руках, затянулся, выпустил клубы дыма и произнес:

— Должен тебя огорчить. Я посчитал расходы и пришел к выводу, что не могу позволить себе управляющего. Я сам им буду. Ты уж извини. Может, когда дела пойдут хорошо, и мы начнем расширяться, я буду тебя иметь в виду. Ты будешь первым, кому я предложу работу.

— Да ладно. Пустяки.

Хотя я так не считал. Я был почти уверен, что Муса возьмет меня к себе на работу. Только таким я видел свое будущее. А теперь, раз ничего не получилось, у меня меньше шансов остаться здесь. Конечно, были и другие предложения, но самое дельное из них было это. Когда выяснилось, что ничего не получится, у меня опустились руки. У остальных, кто обещал мне работу, наверняка тоже найдутся какие-нибудь отговорки. А если у меня не будет реальной гарантии, что в ближайшее время я начну работать, у меня не будет причин тут оставаться. Придется возвращаться в Грозный. И жить там убогой и скучной жизнью. Этот день все равно должен был наступить. Не буду же я всю жизнь сидеть на шее у родственников? У них своя жизнь. Так или иначе, надо было возвращаться домой.

Долго у Мусы задерживаться мы не стали. И мы вернулись домой. Я чувствовал себя подавленным. Меня все раздражало. Не хотелось даже обедать.

Чтобы как-то отвлечься, я решил пойти к Муслиму с ночевкой. Перед этим я предварительно позвонил к ним домой. Мне ответила Элита. Узнав, что это я, голос ее повеселел. Мое плохое настроение тут же пропало.

Я спросил, дома ли Муслим. Элита сказала, что он куда-то вышел, и будет только вечером.

Мы с Казбеком договорились уехать в Крепь на следующий день утром. Завтра мы должны были встретиться прямо на автовокзале.

Вечером я пошел к Муслиму. Мы сидели, вспоминая прошлое. Больше говорил Муслим, поскольку я почти ничего не помнил о своем прошлом. Я начинал с какой-нибудь фразы, к примеру: "А помнишь, как..?", "А помнишь то время..?". Муслим подхватывал и погружался в воспоминания. Так я узнавал от него свое прошлое. Мое новое прошлое почти ничем не отличалось от старого. Оно изменилось незначительно. А еще я собирался спросить у него про Седу, узнать, что у меня с ней было. Но у меня это вылетело из головы. Причиной тому была Элита. Я все время думал о ней.

— Эй! — Муслим пощелкал перед моим лицом пальцем. — Земля вызывает Беслана! Ты вообще меня слушаешь?

— Да, конечно!

— Кажется, я знаю, о чем ты думаешь.

Я насторожился.

— О чем же?

— О том, что тебе сказал Муса.

Я снова расслабился.

— Забей! — говорил он. — Мы тебе что-нибудь другое найдем. Один наш родственник работает в одном предприятии…

Я его не слушал. Я любовался Элитой, которую видел через окно, выходящее на балкон. Она вешала стиранную одежду. Ее силуэт находился как раз за включенным телевизором. Поэтому я смело смотрел на нее, делая вид, что смотрю телевизор.

Тут я встрепенулся, услышав по телевизору нечто интересное.

По одному из федеральных каналов шла передача про Чечню. Там в частности рассказывалось о начале войны и причинах ее возникновения. Но не это меня заинтересовало.

— В сентябре 1992 года обязанности президента Чечни были возложены на Зелимхана Яндарбиева, — говорил голос за кадром. Показывали кадры, снятые, вероятно, в те дни. Зелимхан Яндарбиев говорил что-то с трибуны. — Своим первым декретом он провозгласил независимость Чечни, что не было признано ни российскими властями, ни какими-либо иностранными государствами.