Стивен Эриксон - Охотники за Костями

— Ах.

— И потому сегодня напьюсь. За них. Не могу плакать, пока трезвый, понимаешь…

— А к чему чай?

Бравый Зуб увидел вошедшего и послал ему мрачную улыбку. — Позови Темпа. Почему красный чай, скользкий пьяница?

— Планируешь сегодня плакать, Бравый Зуб?

Старший сержант кивнул.

Темп плюхнулся в тревожно затрещавшее кресло. Уставился воспаленными глазами на Банашара. — От него слезы краснеют. Как кровь. Рассказывают, он делал так однажды — когда погиб Дассем Альтор.

"О боги, я должен стать свидетелем?"

— Так я делаю, — пробурчал Бравый Зуб, снова опуская голову, — чтобы верить в то, что слышу.

Банашар нахмурился. "Это что должно означать?"

Кувшин прибыл, словно родившись от совместного желания. Банашар, радуясь избавлению от размышлений и прочих досадных принадлежностей рассудка, устроился поудобнее. Еще одна ночь, считай, проведена.

"Да, хозяин (или хозяйка), он сидел с ветеранами, намекая, что тоже не промах. Конечно, это один обман. Сидели они там, пока Щуп не выставил. Где он сейчас? Разумеется, в своей грязной, вонючей конуре, мертвый для мира. Да, воистину Банашар мертв для мира".

Ливень рушился потоками, бил по крепостным стенам, вода ревела в желобах; тучи все снижались, уже поглощая вершину башни. Стекло окна, в которое смотрел Жемчуг, некогда представляло собой вершину островных технологий: сорта песка, смешанные так, что пузырьки и пестрые полоски почти не мешали прохождению света. Сейчас, столетие спустя, поверхность покрылась патиной от постоянных дождей, и мир снаружи выглядел заплатанным — словно незаконченная мозаика, поврежденная всепожирающим пламенем. Жемчуг не видел пламени, но с жуткой уверенностью знал: без него не обойдется, и никакие ливни ничего не изменят.

Именно пламя погубило его мир. Пламя забрало ее, единственную женщину, когда-либо им любимую. Им не довелось обняться на прощание, шепнуть друг другу слова утешения и надежды. Они танцевали с обнаженными лезвиями, и ни Лостара, ни сам Жемчуг не понимали, желание это или презрение.

Даже здесь, за маленьким оконцем и толстенными стенами, он слышал хруст и скрежет просоленного флюгера, визжащего под порывами осадившей Замок Обманщика непогоды. Они с Лостарой Ииль не отличались от этого флюгера — крутились и метались туда — сюда, став беспомощными жертвами внешних сил. Сил за пределами контроля и даже понимания. Ну, убедительно звучит? Вряд ли.

Адъюнкт послала его на поиски, а после мрачного итога Жемчуг сообразил, что это только прелюдия — по крайней мере, для него. Что его ожидает иной поиск. Может, и вполне простой — объект искания сам объявил бы о достижении цели. Может, ОНА и была целью. Но Жемчуг не уверен. Теперь. Лостара Ииль умерла, а побуждение не утихло. Оно одолевает с еще большей силой.

"Худ побери проклятый вонючий городишко. Почему вехи имперской истории связаны именно с ним?" Потому что, ответил он себе, на Генабакисе есть Крепь, на Корелри — Буревая Стена. "На Семиградье — И'Гатан. А в сердце Малазанской империи — город Малаз. Где все началось, там все и случается. Опять и опять. Гноящиеся неисцелимые нарывы — поднимается лихорадка и кровь льется внезапным потоком".

Он представил себе кровь, сочащуюся из-под города, поднимающуюся по утесам, плещущую в основания Замка. Зальет ли она его?

— Моя мечта, — произнес мужчина, сидевший скрестив ноги сзади его.

Жемчуг не повернулся. — То есть?

— Не понимаю вашего нежелания, Коготь.

— Уверяю вас, суть моего доклада Императрице перевернет вашу хлипкую тележку. Я видел, я был там….

— Вы видели то, что хотели увидеть. Истинный свидетель — только я, смотрящий на события с отдаленной перспективы. Пересматривающий их. Таковы все события, таково ремесло когтистых стервятников, именующих себя историками. Пересмотр, жажда вкуса, просто вкуса страданий трепещущих душонок. Авторитетное провозглашение, о да — хотя, по правде говоря, не всякий провозглашающий наделен авторитетом. Я единственный выживший свидетель. Я единственный видел, чуял, вкушал аромат измены.

Жемчугу не следовало поворачиваться к этому жирному, скользкому человеку. Он не смел, ибо страшился: подведут инстинкты, он поддастся побуждению поднять руку, вот так шевельнуть запястьем, метнуть ядовитую стрелку в складки шеи Маллика Реля, джистальского жреца Маэла.

Он понимал, что не преуспеет в этом. Умрет прежде, чем поднимет руку. Это комната Маллика Реля, его резиденция. Чары вбиты в пол, ритуалы висят в затхлом воздухе… магии тут столько, что сводит зубы и волосы встают дыбом. О, официально эта отлично обставленная комната — тюремная камера, но абсурдное название долго не продержится.

Агенты ублюдка повсюду. Шепчут сказки в тавернах, на углах, между раздвинутых ног проституток и дам. Жрец — джисталь скоро станет героем — "единственным выжившим под Ареном. Единственным лояльным Империи, то есть. Тем, кто смог избежать хватки предателей, будь они из лагеря Ша'ик или из непокорного Арена. Маллик Рель, клянущийся, что он один знает истину".

Жемчуг вспомнил: на сетийских равнинах растет некая трава, семена коей столь хитро зазубрены, что почти не снимаемы, если уцепятся за что-либо или за кого-либо. Колючая шелуха потом высохнет, сморщится и упадет — но к этому времени носитель успеет уйти далеко. Таковы и слухи. Их зубья цепляются не за одного носителя, а передаются по цепочке. "А когда подойдет нужное время и они окажутся на местах… что тогда? Что развернется по приказу Реля?" Жемчугу не хотелось и думать об этом.

Но и не думать он не мог. Слишком был испуган.

— Коготь, поговорите с ним.

— С ним? Не могу понять, кого вы имеете в виду, жрец. Как не могу измерить глубину ваших замыслов. Тайскренн вам не друг…

— И не дурак, Коготь. Наш Тайскренн смотрит далеко вперед. Нет, я не побуждаю вас убеждать Верховного Мага Империи. Его позиции стали еще более шаткими. Вы желаете другого мнения? Тогда настоятельно рекомендую сойти в катакомбы и поговорить с Корболо Домом. Вы не выслушали его версию. Скромно советую сделать это сейчас.

Жемчуг уже не смотрел на сцену ливня за стеклом. — Разумеется. Он на самом деле агент Лейсин, хотя выглядел сражающимся за дело Ша'ик. Его Собакодавы готовились повернуться против Ша'ик и сокрушить ее, в том числе убить Тоблакая и Леомена Молотильщика. Но потом, во время Собачьей Упряжки, он наткнулся на измену более опасную. О да, Маллик Рель, я понимаю, что вы и он вывернулись — представляю, вам пришлось долго и упорно трудиться во время многочисленных "тайных" встреч в катакомбах. Да, я знаю о них — Коготь остался вне вашего контроля, и таким и останется. Уверяю вас!