Стивен Эриксон - Охотники за Костями

— Им? Кому? Сцилларе и Фелисин?

— Пойду к лошадям, — сказал Геборик, отвернулся и побрел к воротам своей странной, похожей на лягушачьи прыжки походкой.

Резак снова набрал воды и вылил ее в корыто. Они скормят лошадям все, что не смогут увезти. Запасут воду. "А прямо сейчас мы грабим храм". Ну, давным — давно он был вором. К тому же мертвым богатство ни к чему. Не так ли?

Резкий, грохочущий звук из центра пристройки позади него. Звук открытия портала. Резак развернулся, вытаскивая ножи.

Всадник вырвался из магических врат на полном скаку. Резко натянул удила серого коня — или, скорее, чудовищного привидения, обтянутого рваной кожей, из — под которой виднелись иссохшие мышцы, связки и сухожилия. Его глаза — черные провалы; длинная и сальная грива хлещет по холке, громко стучат копыта. Но сидящий в высоком седле всадник кажется еще более устрашающим. Черные бороздчатые доспехи, тронутые зеленоватой патиной, изрубленный шлем, под узким забралом — кости с немногими кусочками кожи на щеках, прилипшими к челюсти жилами, с прогнившими, обломанными зубами. Конь резко остановился, подняв клубы пыли, но в предшествующий миг Резак успел разглядеть такое количество оружия, что невозможно и сосчитать. Мечи за спиной, метательные топорики, ножны и рукояти кинжалов у седла, а покрытая латной перчаткой левая рука сжимает что-то вроде кабаньего вертела с бронзовым наконечником длиной в добрый меч. Большой лук, малый лук, ножи…

— Где я? — Голос походил на вопль разъяренного зверя. Едва пришелец начал поворачиваться в седле и осматриваться, на землю полетели куски доспехов. — Проклятие, Худ! Я шел по следу! — Он замер, только сейчас заметив Резака. — Оставила одного в живых? Сомневаюсь. Ты не прихвостень Д'рек. Приложись к воде, смертный. Неважно, ты уже мертв. Ты и все клятые, полные кровушки живые твари в этом королевстве и всех иных!

Он поворотил коня к храму, из которого как раз показался Серожаб, обнявший лапищами груду полезных вещей — свертков шелка, коробок, пакетов с едой и предметов кухонной утвари. — Жаба, любящая готовить с комфортом! Безумие Великого Конца да пребудет с тобой! Подойди ближе, демон, я оторву тебе ноги и поджарю на костре! Что, думал, я больше не ем? Ты прав, но тебя я поджарю из чистой злобы, настоянной на иронии — ах! Тебе понравилось, не так ли? — И он снова поглядел на Резака. — Именно вас я должен был увидеть? Он сорвал меня с погони ради… ЭТОГО?

Резак спрятал ножи. Из ворот появился Геборик Руки Духа, за ним шли лошади. Старик остановился, увидев всадника, но тут же зашагал в прежнем темпе. — Слишком поздно, Солдат, — сказал он. — Или слишком рано! — И засмеялся.

Всадник высоко поднял копье. — Вижу, Трич совершил ошибку. Но тем не менее приветствую тебя.

Геборик застыл на месте. — Ошибку, Солдат? Да, согласен, но что же поделаешь? Принимаю приветствия, хотя и неискренние. Что привело тебя?

— Хочешь ответа — спроси Худа! — Он опустил копье и воткнул в землю, выпрыгнул из седла (при этом по земле закувыркались новые куски доспехов). — Полагаю, следует осмотреться… как будто я уже не вижу все, что нужно видеть. Пантеон разделился, не так ли?

Геборик подвел тревожащихся лошадей к поилке, обойдя всадника по широкой дуге. Кивнул Резаку: — Солдат Худа, из Высокого Дома Смерти. Думаю, он нам не помешает.

— Он говорил со мной на дару. А с вами — на малазанском.

— Да.

Солдат был высоким, и Резак только теперь рассмотрел то, что свисало с усаженного короткими ножами пояса. Эмалевая маска, растрескавшаяся, покрытая пятнами — и с единственной полосой красной краски вдоль щеки. — Сбереги Беру! — прошептал он. — Сегуле!

Услышав это, Солдат повернулся и подошел к нему. — Дарудж, ты далеко от дома! Скажи, дети Тирана все еще правят в Даруджистане?

Резак покачал головой.

— Ты выглядишь озадаченным, смертный. Что такое?

— Я… я слышал… то есть… сегуле обычно ни с кем не говорят. Но вы…

— Лихорадочный пыл все еще владеет моим смертным родом? Идиоты! Значит, армия Тирана до сих пор держит город?

— Кто? Чья? Даруджистаном правит совет. У нас нет армии…

— Блестящее безумие! В городе нет сегуле?

— Нет. Только… рассказы. То есть легенды.

— Тогда где таятся мои маскированные, задиристые соотечественники?

— Остров, как говорят, далеко на юге, у берега, за Морном…

— Морн! Теперь я улавливаю смысл. Их держат в готовности. Совет Даруджистана — сплошные маги? Бессмертные, загадочные, маниакальные маги! Они затаились, ожидая возвращения Тирана, а в один прекрасный день он вернется! Вернется в поисках своей армии! Ха! Совет!

— Это не совет, сир, — вмешался Резак. — Если говорить о магах, это должен быть Т" орруд Кабал…

— Т" орруд! Да, умно. Дерзко! Баруканель, Деруданит, Травалеграх, Маммолтенан? Их имена потрясли твою душу? Я вижу!

— Маммот был мне дядей…

— Дядей! Ха! Абсурд! — Он повернул голову. — Я увидел достаточно! Худ! Я ухожу! Она сделала свою позицию ясной как лед, да? Худ, проклятый глупец, я тебе был не нужен! Теперь придется снова разнюхивать его след! Проклятие твоим белым костям! — Он влез на неупокоенного коня.

Геборик воззвал от поилки: — Солдат! Могу я спросить? На кого ты охотишься?

Рот раскрылся в безмолвной усмешке, показав ряды заточенных зубов. — Охота? О да, мы все охотимся, но я был ближе всех! Нассать на костлявые ноги Худа! Вырвать волосы из носа и вбить зубы в пасть! Копье ему в морщинистый зад, и выставить на вершине холодной горы! О, я найду ему жену, ставьте смело на это! Но вначале — охота!

Он дернул удила, посылая коня вскачь. Портал снова открылся. — Шкуродер! Слушай меня, Чтящий ублюдок! Я иду за тобой! Сейчас! — Конь и всадник провалились в дыру, пропали. Миг спустя пропали и сами врата.

Внезапная тишина зазвенела в ушах Резака заупокойной службой. Он хрипло вздохнул и постарался взять себя в руки. — Сбереги Беру… Он был мне дядей…

— Парень, пойду напою лошадей, — сказал Геборик. — А ты иди к женщинам. Наверное, они услышали крики и не знают, что думать. Иди же, Резак.

Дарудж кивнул и поплелся. "Баруканель. Маммолтенан. Что открыл Солдат? Какие мрачные тайны были в его речах? Что Барук и другие сделали с Тираном? А сегуле? Тиран возвращается?" — Боги, мне пора домой.

Фелисин и Сциллара сидели около дороги сразу за воротами. Обе курили ржавый лист. Фелисин выглядела больной, но в глазах виделся дерзкий, решительный блеск.

— Спокойно, — протянула Сциллара. — Она не вдыхает.

— Не вдыхать? Как тебе такое удается?

— У вас нет вопросов? — удивился Резак.