Стивен Эриксон - Охотники за Костями

— Тот, кого кличут Хрясь.

— Да. Просто чтоб ты знал. Он опасен.

— Разве все они не…

— Ну, этот особенно. Его изгнали из Волонтеров Мотта на Генабакисе.

— Извини, мне это ни о чем не говорит.

— Тем хуже. Помни — я предупредил. Лучше рассказать и Караку.

— Ладно, расскажу.

— Удачи Опоннов тебе!

— И тебе, Эброн.

Солдат снова канул во тьму.

Ожидание. Ни огонька на стенах и бастионах города. Ни движения за зубцами.

Тихий свист. Бутыл встретился глазами с Каракатицей. Тот кивнул.

Меанас, садок теней, иллюзий и обманов. Он сформировал мысленный образ садка — встающий стеной вихрь — и начал собирать волю, наблюдая, как открывается рана, вначале светло — красная, потом словно пылающая изнутри. В тело хлынула сила. "Хватит! Не больше. Боги, почему он так силен?" Тихий звук, какое-то движение, присутствие — там, за стеной садка…

Потом… ничего.

Конечно, нет никакой стены. Это просто концепция, изобретение мозга, придающее мысли видимость физической формы. Нечто, что Бутыл потом сможет сломать.

"Да уж, просто. Но необычайно опасно. Мы, маги, сумасшедшие, если играемся с этим, упорствуем в создании заблуждений, которыми управляем, которые изменяем и корежим одним усилием воли.

Сила — кровь.

Кровь — сила.

И кровь эта принадлежит одному из Старших Богов…"

Шипение Каракатицы. Маг моргнул, кивнул и поспешил придать Меанасу форму. Туманы, пронизанные клочьями темноты, поползли по каменистой почве, зазмеились между руинами, а саперы пошли вперед, скрытые, незримые.

Буты шагал в нескольких шагах позади них. Сами солдаты могли видеть, иллюзии не смущали их чувств. Обыкновенно иллюзии одно- или двумерны, а если поглядеть с иной стороны, ничего не увидишь. Конечно, настоящие мастера способны завивать свет на все стороны, формировать нечто, кажущееся физически ощутимым, двигающееся как должно, отбрасывающее тень, даже вздымающее иллюзорную пыль. Уровень Бутыла и близко к такому не поднимался. Балгриду вот удается. Едва — едва, это верно, но все же… впечатляет.

"Ненавижу магию этого рода. Точно, она потрясает. Иногда приятно поиграться, но не сегодня, когда жизнь и смерть застыли на грани".

Они перекинули доски через выкопанный солдатами Леомена узкий ров и подошли к стенам.

Лостара Ииль подошла к Тене Баральте. Он стоял за частоколом, позади теснились ряды армии. Лицо прежнего ее командира выразило удивление.

— Не думал увидеть тебя снова, капитан.

Она пожала плечами: — Я растолстела, разленилась.

— Твой Коготь — человек непопулярный. Было решено, что ему лучше остаться в своем шатре, на неопределенное время.

— Не возражаю.

В темноте можно было различить сгусток еще более темный. Он зловеще быстро приближался к стене города.

— Ты готова, капитан, — спросил Баральта, — окровавить сегодня свой меч?

— Вы даже не представляете, как готова, командир.

Хеллиан следила, как магия подбирается все ближе к И'Гатану, и ее одолевали головокружение и тошнота. Это же И'Гатан? Она повернулась к стоявшему сзади сержанту. — Что за город? И'Гатан? Я все о нем знаю. Здесь малазане умирают. Кто ты? Кто ведет подкоп под стены? Где осадные орудия? Что это за осада такая?

— Я Смычок. А ты кажешься пьяной.

— Да ну? Ненавижу бои. Снимите с командования, закуйте в цепи, найдите темницу. Только без пауков! Найдете того ублюдка, что пропал, закуйте рядом со мной, чтоб дотянуться смогла. Мечтаю ему глотку перегрызть!

Сержант молча смотрел на нее. Хеллиан оглянулась. Хоть этот не качается влево — вправо. Почти.

— Ты ненавидишь сражения, но хочешь грызть глотку?

— Не путай меня, Стручок. И так запуталась.

— Где твой взвод, сержант?

— Где-то там.

— Где твой капрал? Как его имя?

— Урба? Не помню.

— Дыханье Худа!

Пелла заметил, что его сержант перекинулся словом с Бордюком. Командир Шестого взвода имел в подчинении только троих — Замазку, Ибба и капрала Хабба; остальные ушли либо к магам либо к саперам. Да и в Пятом взводе Геслера остались лишь двое — сам Пелла и Правд. План состоит в соединении за проломом. Это тревожило Пеллу. Лучше бы слиться с теми, кто попадется, и плевать на "боевые порядки".

Бордюк тянул себя за бороду, будто хотел вырвать. Хабб тоскливо таращился из-за его спины.

А чертов Геслер выглядит почти скучающим.

Пела задумался. "В них троих что-то странное. Геслер, Буян и Правд. Не только необычная золотистая кожа, нет…" Да, он сблизился с Правдом — парень до сих пор кажется простачком с широко раскрытыми глазами, хотя столько всего повидал. Проклятая галера, "Силанда", посланная Адъюнктом на север, куда-то в Кансийское море. Или на запад. С ним ушли вспомогательный флот и целый эскорт дромонов. Троица плавала на ней, делила палубы с отрезанными, но живыми головами — и кое-чем похуже в трюме.

Пелла снова ощупал меч. Недавно он привязал к рукояти новый кожаный ремешок. Слишком длинный, пожалуй. И он еще не намочил его — вдруг к началу боя кожа окажется слишком мокрой. Затем снял с плеча арбалет, взял в руку стрелу, готовясь быстро взвести ворот, едва прозвучит приказ.

"Кровавые моряки. Лучше бы я записался в простую пехоту. Надо перевестись. Еще лучше бы не записываться вообще. Черепной Чаши было более чем достаточно. Проклятие. Нужно было убежать, вот что нужно было…"

Ночной ветер тихо свистел. Корабб, Леомен, Л'орик, Воробушек и отряд стражи стояли на тихо качающейся платформе, на вершине башни дворца. Город простерся во все стороны, пугающе темный и молчаливый.

— Куда смотреть, Леомен? — спросил Л'орик.

— Погоди, друг… о, вон! — Вождь ткнул пальцем в сторону крыши здания, ближайшего к западной стене. На плоской крыше мелькнул огонек потайного фонаря. И пропал.

— И там!

Другой здание, другой огонек.

— Еще! Они повсюду! Фанатики! Проклятые идиоты! Возьми нас Дриджна, сработало!

Сработало? Корабб нахмурился, оскалился. Поймал взгляд Воробушек. Она тут же послала ему воздушный поцелуй. О, как ему хотелось ее убить!

Груды отбросов, битые горшки, вздувшийся собачий труп, россыпи костей — у стены нет ни одной ровной пяди земли. Бутыл почти наступал на пятки саперам: первый уступ, хрустят под сапогами куски кирпича, затем крики боли и ругань — кто-то наступил на осиное гнездо (лишь темнота спасла неудачника от мгновенной гибели — осы были сонными). Бутыл удивился, почему они вообще вылетели, но тут же увидел, что натворил солдат. Он подпрыгнул на скале и провалился ногой в самое сердце улья.