Софья Ролдугина - Жертвы обстоятельств

Ладно, это вопрос не первоочередной, сначала надо разобраться с другими, более важными. Наши отношения с Ксилем уже почти три года топчутся на месте — потопчутся и еще пару дней. Авось ковер не протрут.

Но вот предложение Акери, которое в-третьих, ждать не будет. Значит, надо будет поговорить с князем немедленно. Следует только решить сначала, ставить ли Дэйра в известность. С одной стороны, таить что-то от него стыдно, но с другой — это личное дело Ксиля.

Который теперь в некотором роде князь Дэриэлла.

Боги, как все сложно!

— Входите, уже все! — крикнула я, так и не придумав, что делать. Спрошу у Ксиля мысленно — а дальше пусть сам решает.

— Что-то ты долго, — посетовал князь, входя в комнату вместе с Дэйром и потягиваясь на ходу. Свитер задрался, открывая взгляду белую-белую кожу. Я поймала себя на том, что неприлично пялюсь на эту светлую полоску над темным краем джинсов, и смутилась. Ксиль довольно ухмыльнулся и подмигнул мне. — Маленькая стеснительная девочка, — протянул он дразняще, и в его словах послышался намек на мое поспешное бегство. — Чуть что — сразу в краску. А знаешь, кто тебя переодевал во сне? — князь бесцеремонно забрался на кровать. Я согнула ноги, освобождая ему место. Дэриэлл прошел к камину и снял чайник с огня, а потом завозился со склянками. — Нет, ну скажи — хоть догадываешься? — он интригующе наклонился вперед, обнимая мои колени.

— Не знаю, — в притворном замешательстве развела я руками. — Наверное, само собой как-то получилось… Не угадала? — я опустила ресницы и улыбнулась уголками губ, поддразнивая его в ответ.

Дэйр переодевал, кто же еще. Разве он князя ко мне пустит? Хотя «переодевал» — это громкое слово для процесса, обозначающего замену джинсов на спортивные штаны, а свитера — на футболку. Даже если меня такие вещи и смущали… ну, это было какое-то приятное смущение.

— Не угадала! — радостно заявил Ксиль, забираясь рукой под одеяло и щекоча пальцем мою пятку. Я взвизгнула и дернула ногой. Целитель, не оборачиваясь, звякнул склянкой — очень неодобрительно. — Мы вместе. Ну, то есть он переодевал, а я одежду складывал… Что? — с неохотой обернулся он к Дэйру.

Я отвернулась, пряча взгляд и дурацкий румянец. То, что князь был рядом в тот момент, когда меня переодевали, превратил этот эпизод… в нечто на грани неприличного.

И как-то сразу вспомнилось, что Дэйр — не только целитель, но и личность. Со своими желаниями.

— Ксиль, будь добр, перестань задирать Нэй, — мягко попросил Дэриэлл, скатывая в сторону одеяло, простыни и подушки с края кровати. Небрежно сложив получившийся рулон в кресло, целитель подхватил со стола кружку и забрался на кровать с ногами, чтобы передать ее мне. — Иди, поцепляйся к чему-нибудь еще, а лучше навести, наконец, прачечную и обменяй эти одеяла на новые. Нэй, не волнуйся, он на тебя даже не смотрел. Не меня же ты боишься? — шутливо попенял он.

— Нет, — улыбнулась я и немного расслабилась. Ксиль подмигнул мне и отпустил колени.

Разумеется, князь понял пожелание «прицепиться к чему-нибудь еще» по-своему: довольно облапил Дэйра и с самым что ни есть хищным выражением лица уткнулся ему в шею.

Надо отдать Дэриэллу должное, у него ни одна черточка не дрогнула. И, передавая мне кружку, он не пролил ни капли. Только заметил крайне вежливо и нейтрально:

— Под «чем-нибудь еще» я не подразумевал себя , князь.

— Тебе что, жалко? — пробурчал Ксиль Дэйру в шею. И поддел заколку, скрепляющую волосы целителя, ногтем.

Механизм щелкнул, и медовые пряди рассыпались по спине, укрывая Дэйра, а за компанию и князя, шелковым плащом. Я чуть не закашлялась, поперхнувшись зельем. Ну, теперь Максимилиана точно осадят… Но Дэйр всего лишь потянулся за заколкой и убрал ее в нагрудный карман.

— Иногда ты ведешь себя, как избалованный ребенок, Ксиль, — вздохнул целитель и перевел взгляд на меня. — Пей, Нэй, остынет ведь.

Я послушно глотнула, даже не чувствуя вкуса — наверное, от удивления. Надо же, только день тому назад кипели страсти, бурлила ревность и рассыпались искрами взаимные претензии, а теперь эти двое шутят, как ни в чем не бывало. Это меня немножечко… раздражало. И слегка напоминало… ревность?

У них ведь было гораздо больше общего, чем у нас … Возраст, одинаковая неприязнь к Акери, трудности в юности, сиротство, постоянный груз ответственности — за клан ли, за пациентов… и…

Бред. Я сама себя накручиваю. Надо радоваться, что пока все идет более-менее мирно.

Интересно, что же такого произошло, пока меня колотило в лихорадке, если Дэриэлл теперь терпит любые выходки Ксиля? Или это началось даже раньше — целитель не осадил князя, когда тот запугивал беднягу мага на посту?

— А это, Найта, наш маленький секрет, — фыркнул Ксиль. Он поглядывал на меня из-под ресниц — как бы между прочим, но внимание ощущалось чем-то почти материальным. — Так о чем ты хотела поговорить? Я кое-что прочитал у тебя в голове. Думаешь ты сейчас громко, но неразборчиво, — улыбнулся он.

И, словно невзначай, дернул Дэйра за прядь волос.

Реакция — нулевая.

Зато разозлилась я.

«Ну, и зачем ты это делаешь? — отправилась к Максимилиану моя гневная мысль. — Хочешь довести до драки? Для тебя это дело принципа? Или ты внезапно забыл, что Дэйр — не шакаи-ар, он не любит, когда до него дотрагиваются? И что волосы у него, вообще-то, чувствительные? Все опыты ставишь?»

Ксиль сощурился.

«Какая внимательная. Да, это действительно опыты. Я проверяю, как далеко он позволит мне зайти. Кажется, я нашел то, что может построить мостик между нами. Настолько прочный, что тебе не придется выбирать только одного из двоих, Найта».

Злость как рукой сняло — настолько сильным было изумление. Оно перебивало даже жгучую обиду за Дэйра, которого князь, эта хладнокровная сволочь, так спокойно просчитывал.

«Мостик? И… из чего же?» — осторожно спросила я. А в голове звучало рефреном: не выбирать… не выбирать… не…

Позже. Подумаю об этом позже. Не сейчас.

«Из чувства вины, — задумчиво откликнулся Ксиль. — Просто я недавно ошибся… очень крупно просчитался… Почти смертельно, — в мысленном голосе прозвучала усмешка. — Но это совершенно неожиданно пошло на пользу. И мне, и ему, кажется. Он почувствовал, что тоже может обыграть меня, что имеет надо мной некую власть — и успокоился».

Похоже, Максимилиан был сейчас предельно откровенен. Он вполне отдавал себе отчет в том, что его мысли могут мне не понравиться, но делился ими. Не замалчивал.

И я это оценила.

«А при чем здесь чувство вины?»

«При том, Найта, что я подставился. А он ударил. Сильнее, чем хотел. Впрочем… — Ксиль замялся. — Это не мой секрет. Говори, что хотела».