Патриция Бриггз - Власть холодного железа

Я перепрыгнула через упавший домкрат, зная, что Файдел должен быть где-то поблизости. А когда огибала ящик с инструментами, что-то большое ударило меня.

Я упала на цементный пол, грохнувшись подбородком, локтем и коленями. И беспомощно замерла. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять: жужжание в ушах — это произносимые кем-то грозные немецкие фразы.

Даже ошеломленная, лежа лицом в пол, я поняла, кто пришел меня спасать. Только один мой знакомый так бранится по-немецки.

Что бы он ни сказал, это заставило Файдела потерять контроль над магией, которая не давала мне его учуять. Все здание неожиданно пропахло болотом. Но в одном месте это зловоние было особенно сильным.

Я побежала туда, где тень была гуще всего.

— Мерси, halt, — сказал Зи.

Я с силой взмахнула посохом. Он ударился обо что-то и на мгновение застрял, а потом сверкнул ярко, как солнце.

Файдел снова закричал и невероятным прыжком перескочил через «кролика» к дальней стене, выбив по пути посох у меня из рук. Он не упал, он даже не был ранен. Он только присел так, как не может присесть лошадь, и смотрел на Зи.

Зи не казался угрозой такому чудовищу. Выглядел он как всегда — человек старше средних лет, долговязый и костлявый, но с небольшим круглым животиком. Он наклонился к Уоррену, который закашлялся, как только Зи притронулся к нему. Не глядя на меня, Зи сказал:

— Он в порядке. Позволь мне разобраться, Мерси. По крайней мере это мой долг.

— Хорошо.

Но посох я подобрала.

— Файдел, — сказал Зи. — Она под моей защитой.

Файдел прошипел что-то на гаэльском языке.

— Стареешь, Файдел. Ты забыл, кто я такой.

— Добыча моя. Моя. Так они сказали. Сказали, что я могу ее съесть, и я съем. Меня кормят домашним скотом. Чтобы Файдел питался коровами и свиньями, как собака! — Файдел плюнул, показав черные клыки — чернее покрывавшей его тело болотной грязи. — Файдел берет дань с людей, которые приходят на его земли за богатым урожаем торфа, чтобы обогреть свои дома; он забирает детей, забредших слишком далеко. Свиньи, тьфу!

Зи встал. Пространство вокруг него странно засветилось, как будто кто-то направил на него луч прожектора. Он менялся, освобождаясь от чар. Новый Зи был на добрых десять дюймов выше прежнего, кожа как полированный тик, а не бледная пятнистая кожа пожилого немца. Блестящие волосы, которые при лучшем освещении были бы золотыми или седыми, заплетены в хвост, переброшенный через плечо и свисающий до пояса. Уши заостренные, украшенные косточками, которые вставлены в отверстия вдоль краев. В одной смуглой руке он держит нож — точно такой, как давал мне, но по меньшей мере в два раза больше.

Тень, окружавшая Файдела, тоже расступилась. На мгновение я увидела чудовище, с которым сражались Адам и его стая, но его тут же сменило существо, похожее на маленького тяглового пони; только у пони не бывает жабр на шее — и клыков тоже. Наконец он стал человеком, каким я его увидела на встрече общества «Светлого будущего». И он плакал.

— Иди домой, Файдел, — сказал Зи. — И оставь ее в покое. Оставь мое дитя в покое, и твоя кровь не окрасит мой меч. Он тоже проголодался, ничему нужны не такие беспомощные существа, как заблудившиеся дети.

Он взмахнул рукой. Загудел мотор, и гаражная дверь рядом с Файделом начала подниматься.

Файдел выбрался из гаража и исчез за углом.

— Больше он тебя не потревожит, — сказал Зи, который снова выглядел обычно. Его нож исчез. — Я поговорю с дядюшкой Майком, и мы это обеспечим.

Он протянул руку и помог Уоррену встать.

Уоррен был бледен, одежда мокрая, словно он побывал в воде — морской, судя по запаху. Уоррен медленно распрямился, как раненый.

— Ты в порядке?

Уоррен кивнул, продолжая опираться на руку Зи.

Посох лежал перед Зи — от серебряного наконечника медленно поднималась струйка дыма.

Я осторожно подняла его, но он не отозвался на мое прикосновение, как палка, которую я кинула Бену в субботу.

— Я думала, он годится только на то, чтобы делать близнецов-ягнят.

— Он очень старый, — сказал Зи. — А у старых вещей бывает собственная воля.

— Вот как, — сказала я, глядя на дымящийся посох. — Ты по-прежнему сердит на меня?

Лицо Зи отвердело.

— Я хочу, чтобы ты знала. Я предпочел бы умереть в камере, чем подвергнуть тебя нападению этого сумасшедшего.

Я поджала губы и в ответ сказала ему чистую правду:

— Я жива. Ты жив. Уоррен жив. Наши враги мертвы или укрощены. Значит, все было не зря.

Утром в понедельник я отправилась на работу и узнала, что Елизавета Аркадьевна, дорогостоящая ведьма, побывала у меня и все очистила. Единственным следом моего столкновения с Тимом оставались царапины на цементном полу, где я пыталась разбить кубок. Даже сломанную Адамом дверь заменили.

На пятницу и субботу приходил Зи, и мы наверстали работу. У меня выдалось несколько скверных минут, что приходилось скрывать от Хани — в этот день меня охраняла она, — но к ланчу я признала мастерскую своей. Даже пришедший после уроков Гэбриэль и обосновавшаяся в моем офисе Хани вопреки моим опасениям меня не беспокоили. Ровно в пять я закончила и отправила Гэбриэля домой. Хани проводила меня до моих дверей, потом тоже отправилась домой.

Мы с Сэмюэлем перекусили едой из китайского ресторана и посмотрели старое шоу восьмидесятых годов. Но на середине шоу Сэмюэлю позвонили из больницы, и ему пришлось уйти.

Как только он вышел, я выключила телевизор и приняла горячий душ. Побрила ноги и не торопясь высушила волосы. Заплела их, передумала и распустила.

— Если будешь продолжать суетиться, мне придется прийти и взять тебя, — сказал Адам.

Конечно, я знала, что он здесь. Даже если бы не услышала его машину, все равно знала бы. Сэмюэль мог не попросить замены в больнице только по одной причине. Он знал, что скоро появится Адам.

Я посмотрела на свое отражение в зеркале. Кожа на руках и лице от жаркого летнего солнца темнее, чем на теле, но я никогда не бываю бледной. Если не считать двух швов, наложенных на подбородке Сэмюэлем, и нескольких синяков — не помню, откуда они, — все в моем теле нормально. Карате и работа механика держат его в хорошей форме.

Лицо у меня не из красивых, зато волосы густые и падают на плечи.

Адам не будет заставлять меня. Не будет требовать, чтобы я делала то, что не хочу — и в то же время давно уже хочу.

Я могу попросить его уйти. Дать мне еще время. Я смотрела на женщину в зеркале, но она только смотрела на меня.

Неужели я позволю Тиму одержать последнюю победу?

— Мерси.

— Осторожней, — ответила я, надевая свежее белье и старую футболку. — У меня есть древний посох, и я умею им пользоваться.

— Посох лежит на твоей кровати, — сказал он.